Ангелы - Кейс Мариан. Страница 79

С каждым предложением во мне поднималась волна удивления, пока она не превратилась в сильный шок. Моя мама плакала, когда эта самая процедура развода прижилась в Ирландии, и считала ее концом цивилизации. Мы все это знаем. И как мило с ее стороны было вытрясти все мое грязное белье прямо перед носом у Шэя, особенно, учитывая наш прошлый опыт.

– А твоя жена? – спросила мама. – Она сейчас здесь или дома? Дома, в Ирландии. Понятно. А ты здесь часто бываешь по работе? Должно быть, сложно так редко видеть друг друга? Да, кто знает, может и ты пойдешь на поводу у моды и женишься несколько раз, если не будешь осторожен!!

Я решила, что я уже не девочка, чтобы меня смущала собственная мать. Какая неожиданность!

– Кажется, сто лет уже прошло с тех пор, как вы были детьми, – задумчиво сказала мама. – Как быстро летит время!

Мы с Шэем молча посмотрели друг на друга. Внезапно я унеслась мыслями в прошлое, вспомнив один особенный день. Он усадил меня на солнечное пятно, разлившееся по ковру в его спальне. Жар и свет солнца, редкие прикосновения его обнаженной кожи к моей. Это было непереносимое удовольствие.

Он вспомнил этот же момент или какой-то похожий, поскольку воздух вокруг нас заметно сгустился.

Свои подростковые влюбленности я старалась держать в секрете от своих родителей. Естественно, они заподозрили неладное, когда я начала встречаться с Гарвом в семнадцать лет. Они не знали и про то, что я встречаюсь с Шэем, разве что догадывались. Хотя мы с Шэем не встречались, только занимались любовью. Я вспоминаю то время как постоянное ожидание, когда же его мама уйдет куда-нибудь, чтобы я могла проскользнуть к нему домой и выскользнуть из одежды. Я постоянно испытывала возбуждение. И даже когда его мать и младшие сестрички были дома, мы все равно занимались сексом, только втихаря. Притворялись, что смотрим телик. Одна моя рука в его джинсах, одним глазом смотрю на дверную ручку, а трусики под подушкой. Иногда его нервная бдительная мамаша уступала нашим мольбам и позволяла нам пойти в комнату Шэя «послушать музыку». А там мы занимались сексом в одежде: я задирала юбку, а Шэй спускал джинсы. Мы в ужасе ждали топота на лестнице, когда нам приходилось вскакивать на ноги и прикрывать покрасневшую кожу. Даже придя на вечеринку, мы подыскивали благовидный предлог, запирались в спальне и Шэй трахал меня на куче пальто.

– Ну, дети, оставляю вас наверстывать упущенное, – сказала мама с теплой улыбкой, быстро развернулась на каблуках и начала проталкиваться через толпу. Не думала, что доживу до того дня, когда родная мать будет подкладывать меня под кого-то.

– Когда это она стала так прогрессивно относиться к идее разводов? – спросил Шэй.

– Десять минут назад.

Мне неприятна была пауза, возникшая после моих слов. Но я не могла придумать, что сказать. Мое умение поддерживать беседу покинуло меня. Стыдно, ведь мне хотелось о многом с ним поговорить.

– Ага, – сказал он, и я знала, что будет дальше.

– Тебе пора? Да?

– Что?

– Ты уже поговорил со мной тет-а-тет больше пяти секунд, так что самое время протянуть мне руку и сказать: «Ну, рад был снова встретить тебя!» Так?

Ему не понравились мои слова. Он испугался, так как я поймала его на том, что он несовершенен. Сама я испугалась еще сильнее. Обычно я не так прямолинейна. Но мы некогда были так близки, поэтому я все еще чувствую себя вправе говорить ему то, что мне хочется.

– Ты не права, – сказал он, запинаясь. – Я… хотел…

Он был взволнован, словно умолял, чтобы я поняла его правильно.

Но мы не успели продолжить наш захватывающий диалог, так как Шэя заметил папа и радостно подбежал к нам.

– Шэй Делани, как пить дать! Как здорово встретить соотечественника!

Я подавила еще один вздох. Папа покинул Ирландию всего два дня назад. Что за фигня творится с ирландцами? Еще моя сестрица Клер говаривала, что мы не можем даже на сутки уехать на остров Холихэд, до которого от Дублина рукой подать, чтобы не начать тут же стенать, что нас силой заставили покинуть Изумрудный остров и как хочется домой. Может, в нас говорит голос предков? И когда мы покидаем Ирландию, то это напоминает нам о том, как в стародавние времена наших соотечественников ссылали на Тасманию за кражу овец.

– Мы сейчас идем в отель, так как у нас сбой биологических часов, но в пятницу я приглашаю всех на ужин, – сказал папа Шэю. – И ты, дружище, меня обидишь до глубины души, если откажешься к нам присоединиться.

39

В четверг вечером мама, папа, Анна и Элен внезапно завалились к Эмили. Они ездили в Диснейленд на весь день, так что я думала, что раньше полуночи они не появятся. Уже потом я поняла, что это неспроста, так как на маме был ее лучший кардиган, а губы подкрашены особым, «парадным» образом (это когда колечко помады шире, чем губы). Она выглядела как респектабельный клоун.

– Заходите, заходите, – сказала я. – Как Диснейленд?

Мама молча отошла в сторону, открывая нашему взору папу в ортопедическом воротнике.

– Ой.

– Вот ответ на твой вопрос, – проворчала мама. – Он снова встал на этих водных горках. Он никого не слушает. Никогда. Твой отец должен все проверить на себе.

– Оно того стоило, – возразил папа. Ему пришлось повернуться всем телом, чтобы посмотреть на маму.

– Пап, а когда ты сюда приезжал с другими бухгалтерами, вы были в костюмах?

– Костюмы? – Папа был шокирован. – Мы же представляли Ирландию. Разумеется, мы были в костюмах.

– Хорошо провели время в Диснейленде? – спросила я Элен.

– Ага. Потому что мы не ездили. Мы отправились в Малибу искать себе красавчиков – серфингистов.

– Но у вас же нет машины, – поинтересовалась Эмили у Анны. – Как же вы добрались до Малибу? Господи, надеюсь, вы не… вы не ездили на автобусе?

Анна покачала головой.

– Нет, Итан и его приятели из соседнего дома были очень любезны и отвезли нас на своем «рискмобиле».

– Но вы же познакомились только вчера вечером!

– Tempus fugit. [17] – сказала Анна с видом знатока. – Живи настоящим!

Все в комнате замолкли и уставились на Анну, ведь ее девизом всегда было «Не делай сегодня то, что можно отложить на послезавтра. А еще лучше – на следующий год».

– Анна втюрилась в Итана, – сказала Элен.

– Нет, не втюрилась.

– Втюрилась.

– Нет.

– Да.

– Правда, что ли? – Эмили сгорала от любопытства.

– Нет!

– Да! – настаивала Элен. – Просто надо помучить ее, чтобы она призналась. Что тут у тебя может сойти за электрошок?

– Котенок, может, просто скажешь и все? – спросила мама. – Электрический шок это очень больно.

– Я в него не втюрилась.

Из кухни донесся грохот. Элен выдвигала ящики и рылась в них.

– Эмили, я нашла только электрический нож, – крикнула Элен. – Можно отрезать от нее по кусочку.

– Если вы будете меня мучить, то я поеду домой, – сказала Анна.

– Оставь нож на месте. Притащи лучше вина.

– А ты чем сегодня занималась? – спросила мама у меня.

У меня был странный день. Меня мучила ностальгия. Я вспоминала себя в семнадцать лет, когда у нас только-только завязались отношения с Шэем. Нахлынуло столько воспоминаний, которые отозвались во мне сладкой болью.

Но мои мысли прервал голос мамы, вернув меня в сегодняшний день, в солнечный Лос-Анджелес.

– Я что, со стеной разговариваю? – резко воскликнула она. – Что ты сегодня делала?

– Ой, извини. Я стирала. Ходила в супермаркет.

На меня снова наорал этот бомж. Что-то про автомобильную гонку и про какую-то Лалу, которой пуля попала в бедро. Но в этот раз я не приняла это на свой счет. Я набрала гору прекрасной еды. А потом долго думала, почему же – неважно, находится ли супермаркет в Ирландии или за шесть тысяч миль в Лос-Анджелесе, – почему я всегда стою в очереди за кем-то, кто удивлен, что за это еще и платить надо. Покупки уже запакованы, уложены в тележку, чтобы отвезти ее к машине. Кассир говорит сумму по чеку, тут этот чудак или чудачка удивляются до глубины души, и начинают шарить по карманам или рыться в сумочке в поисках кошелька. В конце концов эти горе-покупатели расплачиваются кредиткой, которая не читается или отсчитывают мелочь по три часа.