Леди-судьба - Грейс Сьюзен. Страница 69

– Пропала Кэтрин. Я хотел сказать, Виктория…

– Я знаю, что ее зовут Кэтрин, – махнула рукой Люси. – Можете больше не притворяться.

– От кого ты узнала? Кэтрин сама сказала тебе?

– Да. Джеффри тоже знает. Но сейчас не в этом дело. Мы должны найти ее. Я принесу холодной воды, чтобы привести Дарси в чувство.

Вскоре Дарси очнулась, но продолжала оставаться сонной и заторможенной.

– Миледи писала вчера письмо, а я пошла на кухню приготовить чай, – медленно принялась рассказывать Дарси. – Когда я вернулась, она еще не закончила. Было уже поздно. Мы собирались вместе выпить чаю и немного поболтать. Плохой вчера был чай, горький какой-то. Похож на…

– Ты сказала, что чай был горьким, Дарси? – перебила ее Люси. – Где чайник?

– Он стоял на столе, рядом с леди Кэтрин, – нахмурилась Дарси.

Майлс сбегал в спальню и тут же вернулся назад.

– Чайник пуст, и чашка Кэтрин тоже. А где твоя чашка, Дарси? Ты выпила ее до конца?

– Нет, – покачала головой Дарси. – Отпила немного, а затем отставила чашку на стол и решила сначала закончить дела.

Люси быстро отыскала на столе чашку Дарси и понюхала ее содержимое. Затем, обмакнув палец в чай, лизнула его кончиком языка.

– Лауданум, снотворное, – решительно заявила она. – Мне не раз приходилось иметь с ним дело, когда я ухаживала за больными, и я прекрасно помню этот вкус и запах. Действительно, мои пациенты всегда жаловались, что он сильно горчит. Но кто мог это сделать?

– Тот, кто решил похитить кошку спящей, пока она не выпустит когти, – сказал Майлс. – Люси, я хочу, чтобы вы вместе с Дарси проверили обе эти комнаты. Посмотрите, не пропало ли что-нибудь из вещей Кэтрин. А я со слугами поищу в доме и в саду.

В течение следующего часа они перевернули вверх дном все комнаты, амбары и пристройки, но так ничего и не обнаружили. Майлс приказал своим людям седлать лошадей и отправляться прочесывать окрестности и сам направился к конюшне, где стоял его жеребец.

В траве что-то сверкнуло, Майлс подошел ближе, поднял с земли украшенный драгоценными камнями кинжал Кэтрин и понял все. Ее усыпили и увезли, и при этом она осталась совершенно безоружной.

Склонившись ниже, он увидел примятую траву и догадался, что здесь проезжала карета. О, он отлично знал, кто именно был в той карете вместе с потерявшей сознание Кэтрин!

– Будь ты проклят, Эдвард Демьен! Дай мне только добраться до тебя, и я тут же отправлю твою душу туда, где ее давно поджидают, – в самое пекло!

Майлс вернулся в дом и нашел герцога в розовой гостиной. Несмотря на то что он уже знал, что Джеффри все известно о нем и о Кэтрин, ему тяжело было взглянуть в глаза герцога, и он не знал, с чего начать. Джеффри пришел ему на помощь и заговорил первым:

– Не нужно ничего объяснять, Майлс. Скажи лучше, что случилось. Ведь это написано у тебя на лице. Наверняка это связано с моей дочерью.

– Она не ваша дочь, – покачал головой Майлс.

– Подожди, – прервал его Джеффри. – Взгляни сначала вон на ту картину. А потом я расскажу тебе невероятную историю.

Майлс послушно снял холст, прикрывавший картину, и застыл от удивления, увидев на ней портрет Евангелины с двумя девочками-близнецами. Он не сводил глаз с портрета все время, пока Джеффри рассказывал ему о своей семье и о той роли, которую сыграл в их судьбах Эдвард.

– О, боже, Джеффри, это просто невероятно, – вздохнул Майлс. – Кэтрин – ваша родная, пропавшая дочь. Они с Викторией – близнецы. Более того, между ними все эти годы существовала сверхъестественная мысленная связь… Неужели все это – правда?

– Подобные вещи опровергают логику и находятся за пределами человеческого разума, но мне доводилось слышать о таком и раньше. Моя нянька, Элла Маккей, рассказывала, что моя бабушка, Уна, тоже имела сестру-близнеца по имени Бриджит. Их мысленная связь друг с другом тоже была невероятной. Они прекрасно могли общаться, не произнося при этом ни слова, просто читая мысли. Если одна из них ушибалась, вторая чувствовала боль. Эти истории Эллы казались мне сильно приукрашенными, но, выслушав Кэтрин, я понял, что такое в самом деле возможно.

– Жаль только, что это не поможет нам найти Кэтрин, – сказал Майлс и зашагал по гостиной из угла в угол. – Ее усыпили и увезли. Куда? Об этом знает только Эдвард.

– Но как он мог попасть в мой дом? Не иначе как ему помогал кто-то из слуг.

– Точно, – кивнул Майлс. – Виктория писала мне, что она подозревает миссис Оливер в предательстве. Это она выкрала из вашего стола копию нового завещания. Более того, Виктории удалось перехватить письмо миссис Оливер, адресованное Эдварду. Мои люди покопались в прошлом этой женщины, но не нашли ничего, объясняющего ее поступки.

– Миссис Оливер проработала в моем доме много лет. А если точнее – восемнадцать. Мой управляющий нанял ее, когда я с семьей находился в Ирландии. Трудно поверить, что она могла пойти на такое.

– По словам Дарси, миссис Оливер была вчера вечером на кухне, а значит, у нее была отличная возможность подсыпать лауданум в чай, предназначенный для Кэтрин. По счастью, сама Дарси не допила свою чашку, иначе мы не узнали бы о том, что Кэтрин отравили. Удивляюсь, как это ваша дочь не заметила, что чай горчит.

– Вы говорите, чай был горьким, Майлс? – живо переспросил Джеффри.

– Да. Лауданум всегда горчит, и его вкус ничем не скроешь. Правда, заметив горький привкус чая, Кэт могла просто добавить в него больше сахара.

Герцог яростно ударил себя кулаками по коленям и воскликнул:

– Черт побери, теперь я все понял! Как же это я раньше не догадался?

– О чем вы, Джеффри?

– Теперь я уверен, что братец Эдвард проделал однажды то же самое и со мной. И если это так, тогда он причастен к смерти своей жены. Меня Эдвард обвел вокруг пальца, чтобы обеспечить себе алиби.

– Мы предположили, что Эдвард виноват, – сказал Майлс, присаживаясь рядом с герцогом. – Расскажите, что тогда произошло.

– Вечером того дня, когда произошло убийство Лорелеи, часов в одиннадцать, Эдвард был у меня. Он проиграл мне партию в шахматы и в качестве штрафа за это взялся разливать чай. Я сразу заметил, что он горчит, но Эдвард сказал, что это, вероятно, новый сорт чая. Потом я уснул в своем кресле. Позже что-то заставило меня проснуться, и я увидел, что на часах половина второго ночи. Тогда я разбудил Эдварда, спавшего в кресле напротив меня, и мы пошли досыпать по своим спальням.

– Если прошло всего около трех часов, он никак не мог успеть расправиться с Лорелеей и вернуться в Четэм, – с сожалением сказал Майлс.

– Видишь ли, во-первых, он мог перевести часы. Во-вторых, мог отправиться в Седвик Мэнор не в карете, а верхом – так намного быстрее. – Джеффри наморщил лоб, подумал и воскликнул: – Конечно! Черный Маг, жеребец Виктории! Я же, дурак, сам показывал его в тот день Эдварду, когда мы заходили с ним на конюшню!

– Не казните себя, – мягко сказал Майлс, похлопав Джеффри по руке. – Может быть, вам будет интересно узнать, что самым большим дураком во всей этой истории оказался именно Эдвард.

Майлс рассказал Джеффри о завещании, оставленном Лорелеей, унизительном для Эдварда и лишающем его всех прав. Узнал герцог и об их брачном контракте, и о тридцати тысячах фунтов, выплаченных при этом Лорелеей, и о прочих любопытных деталях, связанных с браком Эдварда.

– Состояние Лорелеи было огромным, не менее миллиона, – недоуменно покачал головой герцог. – Неужели она все раздала?

– Очевидно. При этом она заложила все свои имения, включая Седвик Мэнор, и теперь, для того чтобы выкупить его, Эдвард должен не позже чем через год раздобыть огромные деньги. Все, что у него осталось, – это жалкое пособие и графский титул. Судя по всему, Лорелея крепко ненавидела вашего брата.

– Полагаю, они стоили друг друга, – заметил Джеффри. – Я думаю…

Он замолчал, увидев вошедшую Люси.

– Я понимаю, как вы оба озабочены судьбой Кэтрин, – сказала она, – но все равно вам нужно подкрепиться. Если хотите, я накрою прямо здесь.