Виктория – королева Английская - Холт Виктория. Страница 81

О, какая глупость!

А теперь слишком поздно. Но по крайней мере он должен знать, что она думала о нем.

Она продолжала писать и когда кончила, вызвала посыльного, чтобы доставить свое письмо королю.

Король уже не мог ясно видеть. Казалось, что лица вокруг его постели витают в пространстве. Он даже не был уверен в том, где это происходит.

Король слышал, как они говорили:

– Мы должны передать это ему. Миссис Фитцерберт… Ее имя пробудило его.

– В чем дело? – воскликнул он.

– Письмо от миссис Фитцерберт, сир. Он улыбнулся:

– Дайте его мне.

Она не забыла! Она написала ему. Георг держал бумагу в руке. Ее письмо… ее почерк. «Мария, – подумал он, – значит, ты не забыла. Все эти годы ты помнила и в конце написала мне».

Он не мог прочитать, что она написала, да это и не имело значения. Она ему написала. Георг положил письмо под подушку. Оно принесло ему большое утешение.

В ожидании миссис Фитцерберт стояла у окна. Неужели посыльный не придет? Георг захочет увидеть ее, чтобы сказать последнее прости. Георг должен. Он не может без этого умереть. Она ясно написала в своем письме, что очень хочет его увидеть, услышать, как он попрощается с ней. Возможно, чтобы сказать, что никогда не забывал ее, что только ее любил всегда.

Если бы она смогла его увидеть, хранила бы память об этом до конца своих дней. Ее очередь тоже скоро придет.

Он должен послать за ней. Он должен.

Она лежала на кушетке, прислушиваясь. Стучат колеса кареты по мостовой? Нет, проехала мимо.

Всю ночь миссис Фитцерберт пролежала не раздеваясь, ожидая вызова, который так и не пришел.

А король быстро уходил. Единственное, о чем он думал – письмо под подушкой. Ее письмо. В конце она написала ему.

«Мария, Мария, – думал он. – Нам никогда не надо было расставаться».

И Мария прождала всю ночь послание, которое так и не пришло.

Он умер – король Георг, потрясавший страну своими скандальными похождениями, известный как Первый Джентльмен Европы, элегантный денди, обладатель изысканного вкуса, обогативший страну великолепными зданиями, давший ей Карлтон-хаус, «Павильон», дома Нэша и Риджент-стрит, превративший Букингем-хаус во дворец и Виндзорский замок – в пригодное для жизни сооружение. Принни, которого любили в молодости и ненавидели в зрелом возрасте и старости, несравненный Георг.

Никто так не скорбел, как Мария Фитцерберт. Она так тяжело заболела, что слегла. Она вспоминала прошлое и ужасно страдала от того, что он не ответил на ее письмо.

Так было до того, как она узнала. А потом ей сообщили, что король умер с ее портретом на шее и в своем завещании оставил указание:

«Я хочу, чтобы этот портрет моей любимой жены, моей Марии Фитцерберт был погребен вместе со мной. Наденьте его мне на шею на ленте, как я обычно носил его при жизни, и положите его мне на сердце».

Его пожелания были выполнены.

«И после смерти, – сказала она, – мы не будем разлучены». Ей сообщили также, что король был уже не в силах прочитать ее письмо. Но он потребовал, чтобы письмо отдали ему и держал его под подушкой.

Так что в последний час Георг думал о ней.

И ТОГДА – ВИКТОРИЯ

Король Георг умер. Страной должны были править новый король и королева. Король Уильям IV и королева Аделаида.

Леди Конингхэм паковала чемоданы. Она хотела уехать быстро и увезти с собой как можно больше.

Королевский врач, сэр Генри Хэлфорд, поспешил в Буши, чтобы нанести визит новому королю, который, безусловно, должен был первым получить это известие.

Было раннее утро, но Уильям уже встал, в то время как Аделаида еще спала.

Увидев врача, Уильям все понял.

Ему поцеловали руку, и он услышал магические слова: «Ваше Величество».

– Значит, ушел, – сказал Уильям. – Бедный Георг, он трудно умирал. А сейчас мы должны сказать королеве.

Уильям послал одного из слуг разбудить Аделаиду, и как только она увидела Уильяма, все поняла.

– Ваше Величество, – сказал сэр Генри. Она растерянно посмотрела на него и сказала:

– Да, это произошло, – и в голосе ее слышалась глубокая грусть.

Уильям не хотел притворяться, что он горюет о своем брате, ведь благодаря его смерти он осуществил свою честолюбивую мечту. Корона принадлежала ему.

– Возвращайся в постель, – сказал он Аделаиде. – Спешить ведь не к чему.

– Я не могу отдыхать… сейчас.

– Тем не менее возвращайся, – сказал Уильям, – и я присоединюсь к тебе. Я еще никогда не лежал в постели с королевой.

Новый король пользовался популярностью. Он так резко отличался от своего брата. Король свободно чувствовал себя среди простых людей и не важничал. Это был грубый моряк.

Вскоре у него начался конфликт с братом Эрнестом, потому что Эрнест думал, что король скоро окажется в смирительной рубашке, будет учреждено регентство над Викторией, и он станет членом регентского совета, и тогда никто не сможет воспрепятствовать его планам.

Первые трения начались, когда Уильям обнаружил лошадей брата в конюшнях королевы в Виндзоре.

– Убери их, – сказал он. – Это место для кареты королевы.

– Будь я проклят, если я трону их с места, – резко возразил Камберленд.

Но Уильям был королем и не допускал непослушания. Поэтому лошадей убрали, а Камберленд лишился «золотого жезла».

– Я король по праву, – сказал Уильям, – и я буду королем.

Именно Камберленд распустил слухи о нем, и Аделаида рассказала Уильяму несколько историй о его отвратительных планах, касающихся Виктории.

– Черт возьми, – сказал Уильям, – я король, и лучше бы всем помнить об этом.

Он воспользовался первой же возможностью, чтобы показать свои намерения относительно брата, когда на обеде, где присутствовали Камберленд и несколько других гостей, король встал, чтобы произнести тост.

– За страну, где мы живем, и пусть те, кому она не нравится, покинут ее.

Говоря это, он смотрел на Камберленда и давал понять: «Я разгадал тебя, брат. При этом дворе нет места для нас двоих. А поскольку это мой двор и я король, то здесь нет места для тебя».

Герцогиня Кентская ликовала в Кенсингтонском дворце.

– Теперь он не сможет причинить ей вреда, – сказала она Лезен. – Его власть сломлена.

– Но Ваше Высочество все равно захочет, чтобы ее охраняли.

– Я не забываю, как она дорога нам, баронесса. И никто из нас не должен забывать.

Поэтому она продолжала спать в комнате Виктории, и Виктория не должна была спускаться по лестнице одна. Но напряжение спало. Они могли свободней дышать в Кенсингтонском дворце, и герцогине Кентской пришлось внушать своей дочери настойчивей, чем прежде, что однажды она станет королевой Англии. И она не сомневалась в том, что этот день недалек.

Прекрасный июльский день больше походил на праздничный, чем на день траура. Ярко светило солнце, и казалось, что жители не только Виндзора, но окружающих деревень вышли, чтобы проводить в последний путь Георга IV.

Его похоронили в королевской усыпальнице с миниатюрой Марии Фитцерберт на сердце. И новый король едва мог сдержать свою радость, так счастлив он был наконец-то заполучить корону.

Добросердечная королева шептала ему, что он должен скрывать свое удовлетворение. Вряд ли уместно демонстрировать такую радость от смерти брата.

Уильям же был в недоумении. Он любил старину Георга. Но еще больше любил свою корону. Нужно объяснить это Аделаиде, когда они останутся одни.

Звонили колокола, гремели залпы салюта. Хотя не многие были опечалены смертью короля, все же это должны быть королевские похороны.

Больше того, это был конец эпохи.

Великая георгианская эра подошла к концу. Теперь наступила очередь Уильяма – Уильяма и Аделаиды, – а в Кенсингтонском дворце герцогиня Кентская обняла свою дочь и подвела ее к окну.