Гордая любовь - Хэтчер Робин Ли. Страница 31

Ремингтон был очень рад, что у Пита на обратном пути исчезло желание беседовать. Уокер пытался разобраться в самом себе: почему он вдруг швырнул на ветер двести пятьдесят тысяч долларов? Это ведь целое состояние! Ремингтон вполне мог отомстить Вандерхофу, имея эти деньги. Он мог сдержать слово, данное на могиле отца. С такими деньгами можно было выкупить «Солнечную долину», снова стать ее хозяином. Как много мог он сделать с этими деньгами! И все-таки отказался от них. Почему? Ответ, безусловно, был весьма прост.

Он не мог ее предать. Он не мог отправить ее назад к отцу ни за какие деньги.

Он ее любил.

Подобное казалось невозможным, ведь она – дочь его врага, но тем не менее это произошло. Ремингтону всегда казалось, что он вообще не способен влюбиться. И, хотя он все последние годы с удовольствием проводил время в обществе многочисленных женщин, ни одна из них так и не заставила его даже задуматься о любви. Может, потому, что его слишком переполняли злость и горечь.

Либби пробилась через злость и через горечь. Либби не только заставила его задуматься о любви, она заставила его почувствовать любовь.

Но что же это означало для них обоих? На самом деле она не была Либби Блю. Ее настоящее имя – Оливия Вандерхоф. У нее могущественный, богатый отец, который повсюду ее разыскивает. Ремингтон никак не может забрать ее с собой в. Нью-Йорк. Если, вернее, когда Нортроп узнает правду, с репутацией Ремингтона-детектива будет покончено. Какое будущее ждет семью Уокера, если он не сможет обеспечить ее? Он слишком хороню знал, что может сделать с человеком отсутствие средств к существованию. Он видел, что произошло с Джефферсоном Уокером, и Ремингтон не собирался допускать, чтобы это случилось и с ним.

К тому же между ними стояла целая стена лжи. Сможет ли он когда-нибудь рассказать ей правду? Как она поступит, если узнает, что именно привело его в «Блю Спрингс»?

Молодой человек не удержался и усмехнулся. «Не исключено, что она снова попытается меня пристрелить», – подумал он.

Однако улыбка быстро исчезла с его лица. Он не мог сказать Либби правду. Он боялся. Боялся ее презрения, боялся ее потерять. Только не теперь, когда он ее нашел. Не теперь. Может, когда-нибудь, когда они уже будут женаты……

На губах Ремингтона вновь промелькнула улыбка. Жениться на Либби… Он вспомнил ее порывистый темперамент, ее страстные поцелуи, смешинки в зеленых глазах, ее мужские костюмы, ее нежную заботу о Сойере. Внезапно сердце Ремингтона преисполнилось оптимизма. Он не знал каким образом, но ему обязательно удастся все уладить.

Ремингтон смотрел на летящую навстречу повозке дорогу, мысленно подгоняя лошадей. Ему не терпелось увидеть Либби.

Наблюдая за тем, как Либби машет на прощанье рукой Питу и Лайнет, Ремингтон вдруг задумался над тем, о чем почему-то не думал никогда прежде: какая трогательная беззащитность скрывалась за независимым видом этой девушки. Именно беззащитной оказалась Либби, и ему захотелось понять, почему она так упорно пряталась за личиной независимости, и помочь ей стать самой собой.

Правда, Ремингтону хотелось гораздо большего. Он хотел делить с ней надежды и мечты. Он хотел взять на себя груз ответственности, который столько времени лежал на плечах Либби. Он хотел видеть ее улыбку и утром, когда она просыпается, и вечером, когда она ложится спать. Он хотел очень многого…

Либби посмотрела на Ремингтона и отвела взгляд.

– Они ни за что не доберутся до дома до темноты. Посмотри, как уже поздно.

– Пит, похоже, не слишком торопился на обратном пути. Видимо, темнота его не волнует. К тому же скоро взойдет луна.

Они долго молчали.

– Так приятно было посидеть и поболтать с Лайнет.

– Они чудесная пара. Снова воцарилась тишина.

Наконец Либби спросила тихим голосом:

– Ты послал телеграмму?

– Да.

Девушка чуть слышно вздохнула.

– Думаю, это означает, что ты скоро уедешь.

– Я не тороплюсь.

Она снова взглянула на Уокера – на сей раз ее взгляд на нем задержался, и Ремингтон заметил, что в глазах девушки засветилась надежда.

Что он может придумать, чтобы объяснить, почему он не возвращается в «Солнечную долину»? Какую новую ложь он должен изобрести, чтобы оправдать то, что придумал раньше? Однако, как ни отвратительно было ему обманывать Либби, он не мог сказать правду. Только не сейчас. А может быть, никогда.

Он направился к ограде загона для лошадей, облокотился на нее и принялся рассматривать густые заросли деревьев, намереваясь не касаться этой темы до тех пор, пока не обдумает все как следует.

– Думаю, нужно обрезать некоторые деревья. Так будет лучше видно дорогу. Учитывая неприятности прошлого, я считаю, что это неплохая идея. – Он обернулся и посмотрел на Либби. – Не возражаешь, если я возьмусь немного проредить деревья? Пройдет пара недель, и мы убедимся, как это удобно – иметь из окна вид на дорогу.

Сердце Либби забилось быстрее. «Пара недель! По крайней мере еще две недели он не уедет».

– Нет, – прошептала она и остановилась за его спиной. – Нет. Я не возражаю.

Он медленно повернулся и посмотрел на нее сверху вниз, а она пожалела о том, что уже начали сгущаться сумерки. Либби очень хотелось увидеть сейчас синеву его глаз. Ей хотелось, чтобы он заметил ее чувства. Она хотела, чтобы он понял, как она его любит.

Он перекинул за спину девушки тяжелые пряди ее волос и нежно обхватил ладонями ее лицо. Либби закрыла глаза, замерев от его прикосновения, позволив чувствам полностью захлестнуть ее, словно атлантическому шторму.

– Из всех женщин на свете, – нежно спросил он, – почему мне оказалась нужна именно ты?

Она открыла глаза. Она нужна ему!

– Верь мне, Либби.

Его слова едва достигали ее слуха, заглушаемые стуком сердца.

Ремингтон ласково провел губами около мочки уха Либби. От этого прикосновения по рукам девушки пробежали мурашки. Сердце ее сильно забилось, но Либби вдруг подумала, что все опять может измениться, что возлюбленный опять может отвернуться от нее.

Однако долго размышлять ей не пришлось. Все мысли исчезли, как только он коснулся губами ее губ. Либби почувствовала слабость в ногах и вытянула руки, обхватив Уокера за шею и надеясь устоять. Их тела сблизились, и из-за горячей волны, прокатившейся по всему телу, Либби почувствовала еще большую слабость.

«Я люблю тебя, Ремингтон. Останься со мной навсегда».

Она ощущала, как его пальцы перебирают пряди ее волос, расплетают тяжелую косу и распускают волосы по спине. Его губы ни на секунду не оторвались от ее рта, впиваясь в него глубоким долгим поцелуем, и от этого Либби казалось, что ее сжигает огонь, что она вот-вот ристает.

«Я верю тебе. Всем своим существом я верю тебе, Ремингтон».

Он нежно провел рукой по ее спине, обнял за талию. Либби почувствовала легкий рывок – Уокер выдернул хлопчатую рубашку из-под ремешка ее брюк. По коже пробежала легкая прохлада, ладонь молодого человека скользнула под одежду Либби, и она едва не задохнулась от этого удивительного прикосновения.

Ремингтон обхватил ладонью ее грудь и начал большим пальцем ласково поглаживать розовый сосок. Он оторвал губы от ее рта и заглянул в глаза девушки. Дыхание ее полностью оборвалось.

Все вокруг остановилось. Даже земля и солнце, звезды и луна. Все замерло в ожидании.

Что-то подсказывало Ремингтону, что он слишком торопит события, что ему следует сказать Либби, кто он такой, прежде чем его прикосновения станут слишком сокровенными, а поцелуи более настойчивыми. Но он любит ее и не позволит никому и ничему встать между ними. Даже правде.

Он почувствовал, как Либби задрожала от страстного желания, и от этого его собственная страсть стала только горячее. Ему безумно хотелось сорвать с Либби одежду и заняться с ней любовью.

Здесь.

Сейчас.

Быстрым, ловким движением Ремингтон подхватил Либби на руки и понес ее в дом. Последние капли рассудка оставили его. Он желал ее. Она была ему нужна. Он должен был обладать ею. Он сгорал от страстного желания обладать ею, полностью погрузиться внутрь нее, сделать ее своей.