Гордая любовь - Хэтчер Робин Ли. Страница 32

Едва осознавая, что Сойер, к счастью, уже лег в кровать и заснул, Ремингтон внес Либби в свою спальню и закрыл дверь. Он осторожно опустил ее на ноги, целуя и лаская, прислушиваясь к слабым стонущим звукам, которые невольно вырывались из ее горла.

Приподняв лицо, он прошептал:

– Я не хочу сделать тебе больно, дорогая моя.

В темной комнате он едва различил устремленный на него взгляд.

– Я верю тебе, Ремингтон. Я знаю, ты не сделаешь мне больно.

Либби верит ему!

Она прикоснулась кончиками пальцев к его щеке.

– Я люблю тебя, – нежно добавила она. Либби любит его!

Именно в этот момент он понял, что должен остановиться. Именно в этот момент он понял, что не может заниматься с ней любовью этой ночью.

Она верит ему. Она любит его. И именно поэтому он не мог уложить ее в постель. Не сейчас. Только после того, как все будет улажено. И для того, чтобы придумать, как этого добиться, ему необходима абсолютно ясная голова.

Он обнял Либби за плечи и огорченно вздохнул.

– Думаю, тебе лучше уйти, пока еще ты можешь это сделать, – через силу проговорил он.

И, хотя он не мог увидеть ее лицо, Ремингтон ощутил, что она смутилась.

– Но я не хочу уходить. Я не хочу останавливаться.

– Либби…

– Я не хотела влюбляться в тебя, Ремингтон. Я боялась любить, боялась верить. Не только тебе. Я боялась доверять любому мужчине, – голос ее смягчился. – В моей жизни так много такого, чего ты не знаешь. Такого, чего ты, может быть, не поймешь.

«Гораздо больше ты не знаешь обо мне», – подумал он. Если повезет, она никогда этого и не узнает.

– Но я люблю тебя по-настоящему, Ремингтон. Я хочу остаться с тобой. Я хочу, чтобы ты любил меня.

Ремингтон почувствовал: еще немного – и он полностью потеряет над собой контроль. Молодой человек отступил назад, и холодный ночной воздух прошел между их отделившимися друг от друга телами. Ремингтон повернулся и открыл дверь. Обхватив Либби за талию, он вывел ее в холл и не позволил ей остановиться до тех пор, пока они не подошли к дверям ее спальни.

Собрав воедино остатки своей воли, он нежно поцеловал Либби.

– Спокойной ночи, Либби.

Ремингтон пошел прочь и скрылся в своей комнате; ночь наполнилась ощущением несбывшихся желаний. Он даже припомнить не мог, чтобы ему приходилось сталкиваться с более трудным делом.

Но только так он и должен был поступить.

17

Закинув руки за голову, Ремингтон лежал в постели и наблюдал, как солнечный свет раннего утра скользит по потолку. Он не спал большую часть ночи, слишком растревоженный происшедшим, чтобы заснуть. Тело его все еще мучилось от истомы, вызванной неудовлетворенным желанием.

Можно было принести Либби прямо на руках к себе в спальню и заниматься с ней любовью всю ночь напролет. Она доверяет ему. Она любит его. В ней столько страсти и желания! Ремингтон не сомневался: он получил бы огромное удовольствие, обучая ее восхитительным секретам интимной близости и любви.

Но именно поэтому он только поцеловал Либби в лоб и пожелал ей спокойной ночи прямо у порога ее комнаты, хотя его тело требовало совершенно другого. Ее доверчивость, ее полная и абсолютная вера заставили его поступить так, чтобы не оскорбить эти чувства.

Прежде чем он займется с ней любовью, прежде чем он женится на ней, он обязан уладить кое-какие дела там, на Востоке. Он должен закрыть дверь в прошлое. Ремингтон намеревался вернуть то, что уже заплатил ему Нортроп. Сделать это будет весьма непросто. Придется распродать значительную часть своей собственности, чтобы собрать нужную сумму. Но ему больше нет нужды в агентстве или в доме в Манхэттене, ведь он женится на Либби. Уокер понял, что ему вообще не нужна вся его прежняя жизнь. Он хотел жить здесь, в «Блю Спрингс», хотел, чтобы именно здесь родились и выросли их дети.

Он продаст акции «Пароходной компании Вандерхофа», которые приобрел, живя в Нью-Йорке. Они больше ему не пригодятся. Нортроп мог делать все что угодно, мог стать самым богатым человеком в мире. Но если Либби станет женой Ремингтона, Ремингтон станет самым счастливым. Как только он вернет деньги, выданные на поиски Либби, он сможет жениться на ней с чистой совестью; Сразу же после того, как они обвенчаются, Оливия Вандерхоф перестанет существовать. Они с Либби начнут совершенно новую жизнь.

Ремингтон вспомнил своего отца и впервые за последние годы не ощутил при этом щемящей тоски. Пришло время отпустить душу Джефферсона Уокера, позволить ему покоиться в мире. Молодому человеку вдруг показалось, что он слышит, как отец говорит ему: «Любовь к Либби важнее, чем месть. Гораздо важнее!»

Вот бы отправиться в Нью-Йорк прямо сегодня! Чем скорее он уедет, тем скорее вернется и женится на Либби. Но прежде необходимо очень многое сделать здесь, на ранчо. Во-первых, Ремингтон хотел нанять нескольких работников. Он не мог оставить Либби и Сойера в одиночестве. Казалось, никто не считал, что Бэвенс представляет реальную угрозу, даже после того, что случилось в начале этой недели, но Ремингтон не собирался полагаться на волю случая.

Сначала он проследит, чтобы рабочие проредили деревья вокруг дома и прилегающих к нему построек. Он не хотел, чтобы кому-нибудь еще раз удалось застать Либби врасплох.

Потом Ремингтон хотел познакомиться с Мак-Грегором. Может, старый пастух даст дельный совет, что необходимо предпринять, чтобы снова поставить «Блю Спрингс» на ноги. Возможно, Ремингтону следует привезти с Востока овец или какое-нибудь полезное оборудование.

Но сегодня он не станет мучиться такими вопросами, решил молодой человек, отбрасывая в сторону простыню и спуская ноги с постели. Сегодня он спросит у Либби, выйдет ли она за него замуж. Обо всем остальном они могут поговорить позже.

Тихо насвистывая, Ремингтон оделся, вышел из спальни и направился на кухню. Через минуту он уже подошел к плите, нашел сковороду, срезал тонкие ломтики бекона с бока поросенка, висящего на крюке в коптильне, и направился в курятник собрать свежие яйца.

Либби всю ночь видела во сне только Ремингтона. Ей снилось, что она лежит в его объятиях и он ласкает ладонью ее груди. Тело ее сжигало желание принадлежать ему, ей слышалось, как он говорит ей «дорогая». Ей снилось, что он сказал, что любит ее и хочет остаться.

Это был прекрасный сон, и Либби не давала ему закончиться.

Она проснулась только тогда, когда уловила запах шипящего на огне бекона. Еще пара секунд ушла на то, чтобы Либби наконец осознала, что это уже не сон.

Она села на постели и уставилась на дверь: кто-то готовил здесь завтрак.

Девушка откинула одеяло и потянулась за халатом. Быстро сунув ноги в домашние туфли, она поспешила из спальни вниз, на кухню, и замерла в дверях, пораженная непривычной картиной.

Сойер расставлял на столе тарелки из лучшего сервиза тетушки Аманды, а Ремингтон стоял у плиты, обваливая куски бекона в сухарях, укладывая их на сковороду и глядя за тем, чтобы брызги масла не разлетались во все стороны.

Первым девушку заметил Сойер.

– Привет, Либби.

Ремингтон повернулся и подарил ей одну из своих улыбок, от которых у Либби замирало сердце.

– Доброе утро, Либби. – Он кивнул головой в сторону стола. – Садись. Кофе уже готов. – Ремингтон перевел взгляд на мальчика. – Сойер, выдвини стул, поухаживай за дамой.

– Слушаюсь, сэр, – с радостной улыбкой согласился паренек.

Может, это все-таки сон, подумала Либби, входя в кухню.

– Что у нас происходит? – шепнула она Сойеру, усевшись на выдвинутый для нее стул.

Мальчуган пожал плечами.

– Мистер Уокер не сказал мне, – прошептал он в ответ.

Ремингтон поставил перед Либби на стол чашечку дымящегося кофе.

– Ваш завтрак скоро будет готов.

– Ремингтон, ради всего святого…

Он шутливо погрозил Либби пальцем.

– Могу поспорить, ты считала, что я ничего, кроме простейшего тушеного мяса, приготовить не сумею.