Открытка - Флеминг Лия. Страница 118

Мел долго не могла заснуть после разговора с бабушкой. Ее прежние страхи и сомнения никуда не делись, но приходилось признать, что ее мысли заняты Марком сильнее, чем ей этого бы хотелось. Месяцы, прожитые без него, показались ей вечностью. Ей было одиноко и пусто. Что ж, следующий раз она будет вести себя умнее. Разве можно так резко рвать отношения? Неожиданно для себя самой она стала негромко напевать старую народную песню: «Я знаю, с кем отправлюсь в путь…» «Ах, если бы и я знала, с кем и куда я отправлюсь в путь», – вздохнула она про себя.

Мелисса услышала, как к парковке возле церкви подъехал фургон. Пора переодеваться к выступлению. В гримерную переоборудовали ризницу. Среди ряс священнослужителей она и станет примерять перед зеркалом свое новое концертное платье. Нежнейший панбархат цвета насыщенной фуксии, открытый верх, узкий лиф и накидка с длинными рукавами, отороченная по низу атласной лентой. На шее – нитка жемчуга, принадлежавшая когда-то ее прабабушке Фиби Фей. Калли подарила ей это ожерелье в комплекте с жемчужными сережками.

Мелисса осмотрела себя в зеркале. Шикарно! Будто сама Мария Каллас готовится к выходу на сцену знаменитой Ла Скала. И волнение то же, что испытывают все артисты перед выходом. Пора поиграть в старую игру «ты-ты-ты». Так все музыканты желают друг другу удачи перед началом концерта. Конечно, аббатство Брайерли – это не Ковент-Гарден, но если честно, то свое выступление здесь она считает самым важным из всех, что случались в ее жизни до сих пор.

Церковь была заполнена до отказа. Какое счастье, подумала Калли, и усмехнулась про себя. Все местные богачи и знаменитости графства почтили концерт своим личным присутствием, явившись перед остальной публикой во всей красе и блеске. Пришлось и Калли тряхнуть стариной и не ударить в грязь лицом ради внучки. Она надела длинную черную юбку, бархатный пиджак, редкие седые волосы Мелисса уложила ей на затылке в некое подобие высокой прически. Но в целом получилось совсем даже неплохо! И – верх элегантности! – она умудрилась втиснуть ноги в туфли на каблуках.

Концерт начался строго в назначенное время. Вначале выступил струнный квартет. В их исполнении прозвучало несколько произведений возвышенно-религиозного содержания. Дивные звуки лились со сцены и уносились высоко вверх, под самый купол храма. Затем выступила флейтистка. Она исполнила соло пару тоже очень красивых мелодий. Но вот, наконец, на ступенях алтаря появилась Мелисса, ослепительно красивая в своем концертном наряде и величественная, как самая настоящая королева.

Уже при первых же звуках ее голоса, который свободно полился в зал, завораживая слушателей богатством обертонов, Калли невольно восхитилась тембру ее голоса, такому насыщенному и такому бархатистому. Люди удивленно переглядывались, поражаясь удивительному самообладанию молодой певицы и, конечно, восхищаясь ее редкостным по красоте голосом. Калли не была искушенным знатоком вокала, но и она понимала, что присутствует при рождении новой звезды оперного искусства. А уж мысль о том, что эта ослепительная девочка есть твоя плоть и кровь, эта мысль и вовсе заставляла трепетать все ее естество.

Мелисса закончила петь и с улыбкой посмотрела на бабушку.

– Сейчас, – объявила она свой следующий номер, – я спою в честь своих шотландских предков романс на слова Роберта Бернса «Любовь, как роза, роза красная».

Как мог появиться на свет такой талант, недоумевала Калли, как он выкристаллизовался из стольких потерь? Но и из любви тоже! Фиби, Артур, Ферранд, Дезмонд… Они все любили, страдали, судьба разводила их в разные стороны и разлучала навсегда. Но вот все их былые страдания переплавились в новое начало. Внучка вернула в ее жизнь радость, она позволила ей испытать давно забытое чувство гордости, она сделала ее по-настоящему счастливой. Боже, дай ей силы хоть в малой степени отплатить этому ребенку за все то добро, которое она сделала для нее.

После громовых оваций Мелисса исполнила «Песню пастушки» из цикла «Песни Оверни», которые Жозеф Кантелуб написал специально для сопрано. Калли полезла в карман за носовым платком, чтобы промокнуть слезы, выступившие на глаза от переизбытка чувств. Она окинула взглядом собравшихся. Публика с энтузиазмом встречала каждый новый номер. Все, и старые, и молодые, объединились в одном благодарственном порыве. И всех их, таких разных и не похожих друг на друга людей, сумела объединить ее внучка, разбудив дремавшую в каждом любовь к музыке.

После новостей, полученных от лондонских адвокатов, Калли, можно сказать, совсем лишилась сна. В свое время она поклялась, что никогда не переступит порог дома в Далрадноре без Дезмонда. Но сейчас, когда ее сына больше нет в живых, какой смысл и дальше продолжать цепляться за эту недвижимость? Особенно зная о бедственном положении фонда, которому отдано столько лет ее жизни. Продажа Далраднора решила бы одномоментно все их финансовые проблемы, но… Впрочем, разве можно думать обо всем этом прямо на концерте?

Все прекрасно и великолепно, огорчало лишь одно. Калли снова обвела глазами зрителей, пытаясь обнаружить среди десятков лиц одно, нужное ей. Наконец ее взгляд выхватил из толпы высокого молодого человека, запорошенного снегом, который робко протиснулся через дверь и замер у самого входа. Его глаза были устремлены на Мелиссу, и в них было столько… Словом, Калли осталась довольна тем, что увидела. Все получилось так, как надо, улыбнулась она про себя. Вера отправила ему приглашение в самую последнюю минуту, и он приехал. Что ж, у каждого есть право на вторую попытку. Вот знать бы только, как ей распорядиться будущим фонда с оптимальной пользой для всех ее близких! Пока твердой уверенности в том, что она поступит правильно, продав Далраднор, у нее не было.

Эпилог

Калли сидела в окружении роз в своем саду в Далрадноре. Ее старческое обоняние уже с трудом улавливало насыщенный аромат цветов, но их великолепная красота радовала глаз и наполняла гордостью ее сердце. Ампельные розы всех возможных цветов и оттенков завили все стены ограды, кусты всевозможных сортов заполнили все пространство розария, окаймленное со всех сторон кустами лаванды. Здесь полыхала огнем нежнейшая «Альбертина», поражала своей изысканной красотой «Мадам Альфред Карейре», удивляла насыщенностью тона махровая роза «Рубин».

В этом саду Калли особенно остро ощущала свою близость с Фиби, Артуром, Дезмондом. Детские воспоминания нахлынули на нее с новой силой, картинки былого проносились перед глазами, такие яркие и четкие, словно все это было только вчера. Хоть говорят иные, что никогда не стоит возвращаться назад, но получается, что иногда стоит. Хотя бы для того, чтобы взглянуть на прожитые годы глазами умудренного опытом человека и замкнуть свой жизненный круг навсегда. Ведь совсем не случайно Дезмонд не забыл только две вещи: запах роз и то, как она ему пела. И Артур не раз вспоминал этот дивный сад, сидя в окопах на передовой. Сына она потеряла, не сумела привезти его сюда, в то место, где он родился, но зато Бог наградил ее таким бесценным сокровищем. Внучкой!

Они прилетели в Шотландию из Лондона после последнего выступления Мелиссы, чтобы провести в Далрадноре все лето. Калли потребовались некоторые усилия, чтобы уговорить внучку присоединиться к ним с Марком. Впрочем, она стольким обязана всем, а деревенских ей хотелось поблагодарить особо за ту помощь, которую они оказали внучке в поисках бабушки. Но был и еще один, скрытый мотив, толкавший ее поскорее вернуться в Далраднор.

Как можно продать Далраднор чужим людям? Как ей только могла такая мысль прийти в голову? Это имение нужно сохранить в целости и сохранности для своих потомков. Калли уже успела осмотреть старые конюшни, прогулялась по окрестным полям. Какое здесь раздолье для ее гостей! И фонд имени Мадж Коттислоу будет жить, только вместе со своими питомцами переместится на новое место. Здесь достаточно простора и для студентов-практикантов, и для расширения хозяйственных построек, и никто не станет дышать тебе в затылок, торопя с выплатами за аренду земли. Можно все спокойно распланировать на многие годы вперед. Марк Пенроуз все сделает, как положено.