Верни мое сердце, Париж! - Дорошилова Дарья. Страница 13

- Пожалуйста, почините его! – с мольбой я протянула парню свой телефон.

- Так, посмотрим… - ремонтник забрал телефон и покрутил в руках.

Каждая секунда его промедления казалась мне вечностью. Ну, чего же ты копаешься? Вынеси свой вердикт, будет он жить или нет?!

- Приходите завтра, попробую что-нибудь сделать, - наконец, сказал парень.

- А сегодня никак нельзя? – с надеждой спросила я.

- Вы что, не проживете день без телефона? – нагло усмехнулся он.

- Если вы не почините его, то я не смогу позвонить одному человеку, который вот уже несколько месяцев ждет моего звонка. Его номер в этом телефоне. Там же и мои последние воспоминания, - мое сердце разрывалось от боли.

Наверное, я сказала это настолько искренне, что парень сжалился надо мной.

- Ладно… Приходите через час, - сказал он.

Я слонялась по улицам и молила Бога о том, чтобы телефон починили. Ведь там все, что осталось у меня от парижских воспоминаний, которые тускнеют с каждым днем. Остановить этот процесс было невозможно, как я ни пыталась. И почему я не скинула фотографии в компьютер? На что надеялась? Надо было хотя бы переписать номер Флорана в записную книжку… Но я ничего этого не сделала. И от бессилия мне хотелось упасть и заплакать.

Через час я вернулась к киоску. Сердце бешено билось от волнения, ему хотелось верить в чудо. Но стоило мне только заглянуть в глаза парню, как я сразу поняла, что все кончено.

- Простите, я пытался, как мог. Но он уже не подлежит ремонту. Мне жаль…

Я забрала из его рук телефон, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Почему? Ну, почему это произошло? Как мне теперь найти моего художника? Что мне делать?!

Весь тот вечер я проплакала, пытаясь вернуть телефон к жизни, но все было тщетно. На следующий день я отнесла его в другую фирму, но и там развели руками. Также было и в третьей, и в четвертой. Все было бесполезно. Родители подарили мне новый телефон, но он мне был не нужен. Они расхваливали его, говорили, что он намного лучше старого. Но как им объяснить, что в нем нет самого главного?

В тот вечер я вспомнила, как мы с Флораном сидели на подоконнике в его студии. Тогда он сказал: «Что стоит оторваться буквально на несколько минут от экрана компьютера, открыть окно и… Улететь? Хотя бы ненадолго, на минутку, почувствовать себя свободным?».

Как же мне хочется сейчас взять и улететь к тебе, милый мой Флоран! Ты же научил меня. Может, стоит попробовать?

Я решительно открыла окно. В комнату ворвался морозный воздух, но я не ощущала холода. Села на подоконник и опустила одну ногу на улицу. Страшно… Тогда мне тоже было не по себе, но рядом был мой художник, который взял за руку. Сейчас он не мог этого сделать. Получается, без него у меня ничего не получится? И я не смогу ощутить то божественное чувство свободы?

Вдруг посмотрела вниз. Под моим окном уже собралась толпа зевак, которые что-то активно обсуждали и тыкали пальцем в мое окно.

Нет, я не смогу! Сердце бешено забилось, и я в испуге спрыгнула с окна и наглухо закрыла его. Не могу, не могу, не могу! Я уже никогда не стану такой, какой была рядом с Флораном! Без него у меня ничего не получается…

Я упала на кровать и зарыдала. От безысходности. Все закончилось так глупо! Проклятые условности! Но я не могу взлететь над ними. Пробовала, но не смогла… Я больше не Ангел, да и никогда им не была! Это Флоран сделал меня такой, он хотел видеть меня необыкновенной, и я сама в это поверила. Черт, но ведь это не так!

Теперь не было ни фотографий, ни номера телефона моего художника. Даже если бы я собралась вернуться к нему, мне некуда было бы звонить. А вдруг он сменил студию? Или вовсе уехал из Парижа? Где бы я его искала? На что бы мы жили?

Мой разум стал работать все четче и вскоре заглушил слабые протесты сердца, которое все еще любило моего художника.

Глава 10

Остались позади испытания последнего курса в институте. Госы сданы на «отлично», также защищен диплом. Институт готовился к выпускному вечеру, где нам должны были вручить заветные «корочки». Девушки выбирали вечерние платья, а парни – деловые костюмы. Впереди новая жизнь, и всем хотелось войти в нее красиво!

У меня не было желания идти на выпускной, но мама все же уговорила меня. Вместе мы выбрали мне элегантное вечернее платье глубокого синего цвета с открытым декольте. Сначала мне в нем было немного не по себе, но со временем я привыкла к нему и почувствовала, что сделала правильный выбор.

В ресторане у нашей группы был отдельный столик. Катька села рядом со мной и предложила выпить вина.

- Давай, - согласилась я.

- Варь, ты все еще злишься на меня, да? – спросила Катя.

- Нет, - честно ответила я.

- Но я же вижу! Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

- Кать, я не злюсь и не обижаюсь на тебя. Просто уже не могу общаться, как раньше, извини, - это была истинная правда.

Катька посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами, и я увидела, что в них стоят слезы. Но мне было все равно. Как будто частичка в моей душе, отвечающая за нашу дружбу, умерла. И возродить ее невозможно.

К Кате подошел парень из параллельной группы и пригласил на медленный танец. Она кивнула и в последний раз взглянула на меня. Я улыбнулась ей в ответ. Грустно, что наша дружба закончилась вот так, но я не могла изменить себя.

- Можно пригласить вас на танец?

Я подняла взгляд и увидела парня в светло-сером костюме в полоску. У него были темные коротко стриженые волосы и голубые глаза, а возле верхней губы была маленькая родинка, словно мушка у фрейлины. Это сравнение заставило меня улыбнуться. Никогда не видела его раньше, он точно не с нашего факультета. Но что же, почему бы и не потанцевать?

- Можно, - я подала ему руку.

Мы вышли к танцующим. Он положил руки мне на талию, а я слегка касалась его плеч. Мне не хотелось говорить с ним и начинать какое-либо знакомство. Это просто танец, ничего больше.

- Ты такая грустная, что-то случилось? – вдруг спросил он.

- Нет, все в порядке, - был мой скромный ответ.

- Я видел тебя в институте, ты закончила экономический?

- Да.

- А я учился на механическом. Меня Слава зовут, - сказал темноволосый парень.

- Варя, - на секунду я подняла на него взгляд.

- Мне казалось, что сегодня не самый лучший день для грусти. Все-таки выпускной, нужно веселиться, - он попытался подзадорить меня.

- Я и так веселюсь, разве не заметно?

- Пока не очень. Может, я как-то смогу помочь тебе?

Я невольно улыбнулась и снова подняла на него взгляд. У него были голубые глаза. Совсем не такие, как у Флорана. А какие были у моего художника? Точно помню, что карие, но вот форму уже начала забывать. Да и его лицо постепенно стиралось из памяти, оставляя лишь щемящую тоску в сердце.

- Давай еще потанцуем, - предложила я.

Мы провели вместе весь вечер. Много разговаривали, вспоминал институтские коридоры, столовую, преподавателей. Слава располагал к себе, его было приятно слушать и рассказывать что-то самой. Рядом с ним я ощутила спокойствие, которое потеряла после встречи с Флораном. Душа была истерзана долгими сомнениями

После ресторана нас повезли на разводку мостов. Наверное, это одно из самых волшебных питерских зрелищ, а вкупе с белыми ночами оно становится еще интереснее. За всю мою жизнь я видела разводку много раз, но особенно запомнила два из них.

Первый, когда мне было десять лет. Помню, как мы с трудом дождались ночи, и, сев в старенькую «шестерку» темно-зеленого цвета, отправились в центр. Папа рассказывал, как они в институте любили сбежать с общежития и гуляли всю ночь напролет, чтобы не пропустить ни одного разведенного моста. Мы приехали на Ваську, откуда был хорошо виден Дворцовый мост и Зимний дворец. Я с нетерпением ждала, когда же начнут разводить мосты, и через каждую минуту спрашивала об этом маму. На что она улыбалась и просила немножко подождать. Для меня тогда это было чудом, как приход Дед Мороза в Новый Год. И когда, наконец, на мосту загорелись красные огоньки, папа сказал, что сейчас разведут мосты. Я впилась взглядом в темноту, чтобы не пропустить ни секунды волшебного действа, и испытала благоговейный восторг, когда увидела движение. Огромные каменные плиты расходились в разные стороны, словно по мановению волшебной палочки, освещенные тысячью огоньков! Мои губы сами собой расплылись в счастливой улыбке, а на глазах почему-то выступили слезы. Мама всегда говорила, что я очень чувствительная и впечатлительная девочка. И я никогда не забуду то чувство восторга, которое испытала в десять лет, стоя на набережной.