Ценою крови - Вилло Дэвис Робертс. Страница 32

— Солей! Барби, дочка наша вернулась, милостью божьей!

Он бросился к Солей, обнял ее так, что чуть не раздавил, потом слегка отстранил от себя, чтобы получше рассмотреть. В глазах его стояли слезы.

— А ты изменилась! Такая была девчушка пухленькая, а теперь подобралась, окрепла, настоящая женщина! И Реми… Добро пожаловать, сынок! Чувствуется, не обижал нашу девочку.

— Я же вам обещал, папа! Ну, как тут? — Реми, широко улыбаясь, поставил в угол мешок.

Все повскакали с мест, чтобы встретить вернувшихся, даже о еде забыли. Такие знакомые, родные лица — и все-таки в чем-то неуловимо иные. Со всех сторон сыпались вопросы, вместо ответа следовали встречные вопросы, словом, была полная сумятица. Барби плакала, обнимая дочку, но она же первая вспомнила о неначатой трапезе, бросилась опять к столу. Солей хотела было помочь.

— Нет, нет! Сегодня вы — гости. Даниэль, принеси-ка еще две тарелки. Франсуа, подвинься немного! Садитесь, а то все совсем остынет!

"А ведь мать не такая седая была, — подумала Солей. — А в остальном она ничуть не изменилась". Солей взяла свою тарелку и начала с аппетитом есть — соскучилась по домашней пище, как, впрочем, и по этим голосам и лицам.

Эмиль счастливо улыбался. Вот теперь Солей могла его как следует разглядеть. Морщины вокруг глаз и рта отца залегли поглубже, широкие плечи как-то обвисли, будто под какой-то чудовищной тяжестью. Постарел, вид усталый.

Даниэль — та наконец, наверное, счастлива: вон грудь-то как торчит! Мордашка у нее всегда была хорошенькая, так что от парней небось отбоя нет, хоть ей всего тринадцать. Интересно, выбрала ли уже себе подходящего? Да, у нее же была симпатия — Базиль Лизотт, или уже новая появилась?

Анри и Венсан так выросли за лето — прямо не верится глазам. Венсан еще пухленький, а Анри вытянулся, похудел. Дедушка улыбается, радостно кивает — уж он-то, конечно, не меняется.

И у Пьера в лице что-то переменилось. Женщина, догадалась Солей и тоже улыбнулась ему. Неужели нашел кого-то после своей Авроры? Пьер сидел как раз напротив, поэтому она перегнулась к нему и спросила, чтобы другие не слышали:

— Кто она, Пьер?

Он секунду поколебался, улыбка его стала шире, потом гордо-смущенно сообщил:

— Сесиль Меньо!

Солей едва сумела скрыть свое изумление. Сесиль — почти ровесница Даниэль, ну, может, на год постарше. А Пьеру почти двадцать пять, двое сыновей на руках.

— Вы уже объявили о помолвке? — спросила она, пока все закатывались хохотом от какой-то шуточки Реми.

— Да нет еще. Но скоро, думаю.

На какой-то момент они ощутили такую близость, какая может быть только между братом и сестрой.

Сквозь общее веселье прорвался голос Антуана:

— Какие новости принес, Реми, насчет англичан? Через Бозежур проходил? Нехорошее люди говорят, чего только не услышишь…

— Да и я ничего хорошего не скажу, — Реми сразу посерьезнел. — Одни пепелища вокруг остались, и даже название форта переменили. Много беженцев мы встречали, на запад бегут, земли у них отняли, теперь в глухомани устраиваться будут.

Эмиль решительно поднял руку:

— Только не сегодня! Ни о бедах, ни о политике! Сегодня мы празднуем! Бертин, тащи-ка вино, выпьем за Солей и Реми, за их возвращение!

Жак, который тоже за время их отсутствия вырос не меньше чем на дюйм, впервые осмелился что-то сказать:

— Папа, а мне можно будет немножко?

— Почему нет? — Эмиль сегодня был настроен благодушно. — Сегодня, думаю, даже мать не будет против!

Анри, которого давно привлекал рубиновый цвет вина, тоже робко осведомился:

— А мне, дедуль? Попробовать только!

— Нет, нет, — запротестовала Барби, — ты еще маленький!

На лице парнишки еще не успело отразиться чувство разочарования, а Эмиль уже распорядился по-своему:

— От глотка ничего не будет. Давай попробуем с тобой лучшее французское вино, которое прошло через все британские засады и заставы!

Все с интересом ждали, что будет. Анри глотнул, как будто это было парное молоко, подавился, закашлялся.

— Гадость какая! — наконец произнес он ко всеобщему веселью, только бабушка укоризненно покачала головой.

— Я же говорила, рано ему еще! — проговорила она, вытирая подбородок Анри уголком фартука.

— Верно, — согласился Эмиль. — Но теперь он и сам это знает. А ты как, Венсан? Не хочешь попробовать?

Тот, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрел на то, что произошло с братишкой.

— Нет, спасибо, дедушка!

Все снова засмеялись. Эмиль начал разливать вино остальным. Реми переглянулся с Солей, она улыбнулась, кивнула, и тогда он встал предложить тост:

— За вашего очередного внука и нашего первого сына, который должен появиться на свет к концу апреля следующего года!

Послышались поздравления. Барби и Даниэль вскочили с мест, бросились к Солей, стали ее обнимать. Когда шум наконец утих, Солей смогла задать вопрос, который давно уже вертелся у нее на языке:

— Ничего не слышно о Луи с Мадлен?

В комнате сразу стало тихо.

— Нет, — Эмиль сказал это каким-то сдавленным голосом. — Мы ничего не слышали. Можем только молиться, что они были уже на острове, когда англичане взяли Бобассен.

— Если бы это было не так, вы бы наверняка узнали. Слухами земля полнится, — попытался успокоить его Реми.

Они выпили, послали Бертина за другой бутылкой, прикончили и ее. Перед сном все опустились на колени для семейной молитвы, вознеся хвалу господу за счастливое возвращение путешественников и испросив благословение для тех, кого нет рядом.

Усталые и приятно разомлевшие от непривычного вина, Солей и Реми оказались в той самой комнатушке, где провели свою первую брачную ночь. Казалось, так давно это было — как будто целая вечность прошла.

— Здесь Пьер с ребятишками спал, — сказала Солей, чувствуя себя немного неловко из-за того, что тем теперь придется устраиваться где-то в другом месте. — У меня есть такое подозрение, что он рассчитывает сюда скоро привести свою Сесиль.

— Хорошее место для молодых! — засмеялся Реми, задувая свечку. — Мы тут неплохо начали, а? Не то, что на оленьей шкуре под открытым небом?

— Я и там, по-моему, была не против, — честно призналась Солей.

— Ну, а мне вообще все равно где, лишь бы с тобой. Ладно, не будем терять времени, пока ты еще не стала как шарик, тогда к тебе не подступишься.

— Я такая счастливая — в жизни такой не была! — успела проговорить Солей, прежде чем Реми закрыл ей рот поцелуем.

Назавтра, однако, жестокая реальность начала властно вторгаться в ее жизнь. Когда она вытирала последнюю тарелку — они засиделись за завтраком, чего раньше никогда не бывало, она глянула в окно, и сердце у нее тревожно сжалось: Реми о чем-то беседует с близнецами, в лицах у них ничего мальчишеского, никакого веселья. О чем это они? Она инстинктивно опустила руку на живот, как будто желая защитить свое дитя. Неужели ему грозит опасность?

— Как тут дела, правда, мам? — спросила она тихонько.

Она рассчитывала, что Барби улыбнется ей в ответ, успокоит. Однако мать, помедлив, сказала с нескрываемой болью:

— Боюсь, не совсем хорошо, дочка!

Даниэль, оторвавшись от котла, где уже готовился обед, повернулась к сестре:

— О Гран-Пре ничего не слышали?

— Да нет, по пути мы никого не встретили из наших мест.

— Англичане себя все хуже ведут, — начала Барби. — Даже отец это теперь признает. В начале июня пришел отряд из форта Эдвардс — вроде бы рыбу ловить. Потребовали, чтобы их по домам разместили — раньше-то в амбарах спали и ничего. Ну ладно, наши деревенские их приняли, накормили, напоили, они все посмеивались, притворялись друзьями…

Голос у нее прервался, и тут за нее продолжила Даниэль:

— Дождались, пока все уснули, поднялись посреди ночи, устроили обыски, забрали все оружие и патроны! Как грабители! Погрузили все в лодки и отправили в Пизик — вроде властям это нужно!