Тайна Тюдоров - Гортнер Кристофер Уильям. Страница 57

– Неужели? – Он смотрел на меня, подперев подбородок руками. – Продолжай же. Я нахожу это… восхитительным.

– Этот кое-кто – Джейн Грей. В день прибытия Елизаветы ко двору вы же ни о чем не догадывались? Вы точно знали, что король при смерти, а герцог собирается сам жениться на принцессе. Когда он объявил о свадьбе своего сына и Джейн Грей, вы поняли, как крепко Нортумберленд вцепился в трон. Но было уже поздно. И тогда вы пустили в ход Елизавету. Если бы все пошло по плану, она сама помогла бы вам избавиться от противника.

Он сидел с безучастным выражением лица. Голос переставал слушаться меня и предательски звучал все выше.

– Нортумберленд не представлял собой угрозы. Вы твердо знали, что Елизавета откажет ему. Но Роберт Дадли – совсем другая история. Лишь он имел над Елизаветой больше власти, чем вы. Лишь он мог ограничить ваше влияние на нее. И это не давало вам покоя.

– Осторожнее, друг мой, – мягко предупредил Сесил. – Ты заходишь слишком далеко.

Сесил задет за живое, наконец-то. Впрочем, он прав: нужно соблюдать осторожность. Опаснее дружбы мастера секретаря только его ненависть. Но в этот миг подобные вещи меня не волновали.

– Не дальше, чем зашли вы. Герцог избавился бы от вас после смерти короля, слишком многое вам было известно. Его величество открыл вам, что хотел бы видеть Елизавету своей преемницей. Воцарение Джейн Грей имело непредсказуемые последствия. С другой стороны, герцог мог преуспеть в своих планах, Мария могла бежать, Елизавета – не устоять перед Робертом. Во всех этих случаях вы оказывались не у дел. А соблазн власти был по-прежнему велик.

Я умолк, глядя в его бледные глаза.

– Вы предали бы ее. Сменили бы кожу и снискали расположение победителя, кем бы он ни был. Даже Марии. Хотя в глубине души вы ненавидите ее и боитесь еще сильнее, чем герцога.

Сесил вцепился в ручки кресла:

– Твои слова звучат оскорбительно. Как смеешь ты утверждать, что я предал бы мою принцессу?

– Смею и утверждаю. Но никто бы и не узнал! Что бы ни произошло, вы ни при чем.

Он поднялся с кресла. Сесил не был высок, однако в этот миг он словно заполнил собой весь кабинет.

– Тебе следовало стать актером. В театре такой драматический талант пришелся бы ко двору. Но должен предупредить: если вздумаешь пичкать ее высочество этими нелепыми выдумками, она потребует доказательств.

Каждый мой нерв дрожал от напряжения. Значит, я прав. Это открытие, вопреки моим собственным ожиданиям, ошеломило меня. До этого момента в глубине души я все-таки питал отчаянную надежду, что заблуждаюсь.

– Она не глупа, – отрезал я. – Я это понял, поймет и она. Из-за вас Елизавета и ее сестра оказались затянуты в трясину лжи. И обе совсем не готовы к испытаниям, что, возможно, выпадут на их долю.

Глаза Сесила странно блеснули. Моя вспышка гнева сменилась каким-то легкомысленным возбуждением. Неожиданно мастер секретарь зааплодировал. Ритмичные хлопки отдавались эхом в отделанных дубовыми панелями стенах кабинета.

– Браво. Ты превзошел мои высочайшие ожидания. Ты есть то, чем, по моим расчетам, и должен быть.

– Что… что вы имеете в виду? – недоуменно спросил я.

Его безжалостный взгляд, словно покрывало, окутывал меня со всех сторон.

– Сейчас объясню. Во-первых, позволь заметить: у тебя редчайший дар разгадывать интриги. Ибо ты прав: я хотел видеть Марию в гробу, а Елизавету на троне. Она наша последняя надежда, единственная из отпрысков Генриха Восьмого, воистину достойная его короны. Может быть, я и не достиг своей цели, но это лишь отсрочка неизбежного. Она рождена для власти. И когда придет ее час, ничто – слышишь ты, – ничто не помешает ее судьбе свершиться.

– Даже ее счастье? – ответил я, глотая ком в горле – Даже любовь?

– В особенности любовь. – Голос Сесила звучал безучастно, словно он рассуждал о цвете платья Елизаветы. – Любовь как раз наиболее опасна. Она родилась женщиной, но у нее есть все достоинства того самого принца, которого так ждал ее отец. Лишь Елизавета унаследовала его силу, мужество и решимость в преодолении любых преград. Она не должна поддаться слабостям, что достались ей от матери, – та не упускала случая побаловать себя. Я не позволю Елизавете пожертвовать будущим ради Дадли и его неумеренной похоти.

– Она любит его! – отчаянно выкрикнул я. – С самого детства. Вы это знали и не давали им быть вместе. Кто вы такой, чтобы так распоряжаться ее судьбой? Кто вы такой, чтобы указывать ей, кому отдать сердце?

– Я ее друг, – отозвался он. – Единственный, кто в состоянии спасти ее от нее самой. Роберт Дадли стал бы ее крахом. Недопустимо более искушать Елизавету. Если Роберт по странной случайности и переживет возмездие Марии, он навсегда потеряет Елизавету. Она никогда не будет доверять ему, как прежде. И это награда, которая в моих глазах искупает ее страдания.

– Вы чудовище! – выговорил я, задыхаясь от возмущения. – Вы когда-нибудь задумывались, к чему ведут ваши грандиозные планы? У нее будет корона на голове и сломанная судьба. А Джейн Грей? Она никогда не хотела этой короны – теперь ей, быть может, придется отдать за нее жизнь!

Сесил метнул в мою сторону гневный взгляд:

– Елизавета способна оправиться от удара быстрее, чем ты думаешь. А что до Джейн Грей… Не я придумал сделать ее королевой. Я лишь хотел воспользоваться этим.

Хорошо бы оставить его сейчас со всеми его бумагами и махинациями. Что бы он ни говорил теперь, слова его вызовут у меня лишь отвращение и отчаяние. Но я стоял как громом пораженный, не в силах двинуться с места.

На его губах змеилась холодная улыбка.

– Больше ничего не скажешь? А мы ведь подобрались к самой сути. Хочешь знать, зачем ты здесь? Давай же, спроси. Спроси, что еще я скрыл от тебя. Спроси про знахарку. Или почему Фрэнсис Саффолк отказалась от права на престол в пользу дочери. – Он негромко вздохнул. – Смелее, Брендан Прескотт. Спроси меня, кто ты такой.

Глава 28

– Вы все знаете, – прошептал я. – И знали с самого начала.

– Нет, не с самого начала, – укоризненно сказал Сесил. – Много лет назад до меня дошли обрывочные слухи. Я тогда был моложе, чем ты сейчас. Просто краем уха услышал одну из этих многочисленных придворных историй. Ничего особенного, я бы и внимания не обратил, не касайся та история возлюбленной сестры Генриха Восьмого. Ее чаще назвали королевой Франции. Своевольная принцесса, она учинила международный скандал, когда обвенчалась с Чарльзом Саффолком. Но ее смерти словно никто и не заметил – а ведь ей было всего тридцать семь.

– Стоял июнь, – пробормотал я.

Меня бил озноб. Казалось, я никогда больше не согреюсь.

– Верно, июнь одна тысяча пятьсот тридцать третьего года, если быть точным. Генрих короновал Анну Болейн, когда та была на шестом месяце беременности. Якобы Бог благословил их союз и ту смуту, в которую они ввергли Англию. Откуда им было знать, что дитя во чреве Анны станет началом ее конца.

Сесил подошел к окну. Он стоял и смотрел на сад. Повисло тягостное молчание, словно мы готовились открыть книгу со страшными картинками. Затем он негромко продолжил:

– Мне было всего тринадцать, я ходил в помощниках у писаря. Обычный честолюбивый мальчишка, каких сотни, стирал себе на службе пальцы до мозолей. Я был шустрым и умел хитрить, знал, как держать ухо востро, а рот на замке. Поэтому я слышал куда больше, чем думали окружающие. – Он слабо улыбнулся. – Я был немного похож на тебя – прилежный, благонамеренный, ищущий возможностей. История с Марией Саффолк тогда казалась мне символичной для нашего времени. Родная сестра короля умирает в безвестности, проведя месяцы в уединении в своем поместье Уэсторп. К тому же, по слухам, Мария страшно боялась, что о ее тайне проведает Анна Болейн.

У меня кровь застыла в жилах. В ушах снова зазвучал голос Стоукса: «Мария Саффолк с ума сходила от страха, заклинала дочь не выдавать ее».

– О какой тайне? – еле слышно пролепетал я.