Сокровища - Кингсли (Кингслей) Джоанна. Страница 36

Пока она счастлива, как сейчас, подумал он про себя, легко испытывать к ней желание. Боязнь, что его страсть может захлестнуть ее и разрушить нечто хрупкое, исчезла. Он дал волю глазам, наслаждаясь ее красотой. От ветра и морской влаги легкое платье прилипло к ней, обрисовав мягкие изгибы и углы ее тела.

Мог ли он полюбить ее, думал Стефано? Или он ее уже любил? В этот момент ему начало казаться, что такое возможно.

Она неохотно вышла из моря. Зубы стучали от холода, когда она отжимала подол платья, но лицо ее светилось. Накинув ей на плечи свою ветровку, Стефано повел ее в кафе на дощатом настиле и заказал две большие кружки чая.

Они нашли столик у окна и обхватили руками кружки с дымящимся чаем. Но не успела она поднять свою кружку, улыбаясь ему, как ее взгляд привлекло что-то за окном. Вся краска совсем схлынула с ее обычно бледного лица, в то время как ее остекленевшие глаза, напоминавшие в этот миг голубой холодный мрамор, уставились в одну точку. Кружка выпала из рук, расплескивая обжигающий чай, и разбилась на куски об пол.

Стефано повернулся, чтобы узнать причину такой реакции. В поле его зрения стоял высокий усатый мужчина и разговаривал с миниатюрной женщиной в цветастом платье.

— Ублюдок! — прошипела Беттина. Она тряслась, глаза горели, устремленные на человека за окном. — Не прикасайся к ней, — кипела она. — Оставь ее в покое!

Стефано протянул через стол руку и схватил ее за запястье.

— Беттина? — Другие посетители с интересом уставились на них.

Ее глаза помутились от ярости, и он опять посмотрел в том же направлении. Высокий мужчина наклонился поцеловать свою спутницу в щеку.

— Беги! Убегай быстрее!

Парочка рассталась, и мужчина ушел. Беттина подняла глаза на Стефано, и весь огонь в них мгновенно погас, как затушенная свеча.

— Кто это был?

Беттина тряхнула головой, словно пытаясь прийти в себя после обморока.

— Тот человек?.. — подсказал Стефано, кивая в сторону удаляющейся фигуры. — Кто?

— Я ошиблась, — тихо ответила она. — Это был не тот, на кого я подумала.

— Ты можешь мне рассказать об этом? — спросил он наконец.

— Нечего рассказывать.

Случай на Кони Айленд укрепил Стефано во мнении, что в общении с Беттиной нужно большое терпение и более определенные обязательства, чем он мог когда-либо дать. Когда он вез ее в тот вечер домой, он хотел извиниться, что не сможет видеть ее некоторое время.

Но оказавшись в пропахшем коридоре перед металлической дверью, она заговорила первая.

— Ты испугался меня, верно?

Он с минуту помолчал, прежде чем ответить:

— Нет, я испугался за тебя.

— Поэтому ты никогда не прикасаешься ко мне? Я имею в виду… как мужчина касается женщины?

Бесстыдство, так контрастирующее с ее обычной притворно-скромной сдержанностью, лишило его дара речи. Она пододвинулась к нему поближе, настолько близко, что он мог чувствовать запах морской соли на ее коже. Глаза Беттины мерцали, как лунные камни.

— Ты думаешь, я разочарую тебя? Там на пляже ты так не думал. Я видела, как ты смотрел на меня. Ты хотел меня… — Музыка ее голоса уже больше не была сладкой успокаивающей мелодией, а тихой и трепещущей песнью обольщения.

— Беттина, — начал он, окончательно смущенный, не уверенный, то ли отвергнуть ее, то ли поощрить. Не успел он для себя это решить, как она поднесла губы к его губам. Легкое быстрое прикосновение растопило его последнюю сдержанность, и, когда он близко притянул ее к себе и прижался ртом к ее рту, она зажглась, словно он приложил раскаленный уголек к сухому дереву.

Рот у нее раскрылся, и выскользнул язычок, заставляя разомкнуться его губы. Она обняла его за шею и погрузила пальцы ему в волосы, потягивая их и крутя. Она всем телом вжалась в него.

Он обнял ее за талию, потом руки поднялись к маленьким высоким грудям, потом опять вниз, обхватив круглые ягодицы через мятое ситцевое платье. Рот ее раскрылся шире, будто она собралась проглотить его, если б смогла.

Затем, так же внезапно, как началось, все кончилось. Она отстранилась, слегка покраснев, и посмотрела на него. Глаза ее казались чернее ночи.

— А теперь, думаю, мне пора прощаться, синьор Д’Анджели, — сказала она и открыла дверь квартиры. Запах табака Джозефа выплыл им навстречу. — Вот видишь, дорогой Стефано, — прошептала она, прежде чем исчезнуть за закрывшейся дверью, — нет причины для страха. Вообще никакой…

Но он по-прежнему боялся. Сейчас, однако, он был возбужден и хотел встретиться с Беттиной как можно скорее, чтобы открыть тайны, таящиеся за ее изменчивой маской. Больше всего он мечтал прикоснуться к ней. К ней целиком.

Но с утренним светом нового дня осторожность вернулась. Совершая свой дневной обход, Стефано размышлял, когда вновь встретится с ней, и стоит ли вообще встречаться.

Те неистовые объятия так не соответствовали всему тому, что он знал о ней, что Стефано начал сомневаться в своей памяти. Возможно, это была просто проснувшаяся мечта о страсти, вселившаяся под воздействием долго подавляемой тоски по пылкой любви. В конце концов, это был всего лишь навсего поцелуй и ничего больше. Страстность ее движений, оттенки голоса, они, должно быть, расцвечены в большей степени его ожиданиями, чем ее намерениями.

В конце того дня он стоял перед мастерской Джозефа в поисках любых ключей к характеру Беттины.

— А, Стив, — сердечно приветствовал его голландец, поднимаясь с рабочей скамьи. — Или мне называть тебя Стефано? Беттина сказала, что так ей нравится больше. Говорит, более романтично.

— Что еще она вам рассказала?

— Ну… что вы прекрасно провели день на пляже.

— Это все?

— Не будь застенчивым, мой друг. Мне надо что-то знать?

Глядя на его ожидающую улыбку, Стефано понял, что старик ждет от него некоего счастливого сообщения.

— Нет, — решительно ответил он. — Но на берегу произошел любопытный случай… — Голландец озабоченно склонил голову, и Стефано поведал ему о незнакомце за окном кафе. — Она вела себя, словно он был какой-то злодей, нечто вроде злодея.

Глаза Джозефа сузились, и он медленно кивнул.

— Вы знаете, за кого она его приняла?

Джозеф опустил голову и пожал плечами.

— Никого, кого бы я мог назвать, но она… у нее видения, связанные с матерью. Она думает, что ее увел злой человек, а не группа неизвестных солдат. — Он поднял глаза. — Моя ошибка. Когда ее мать не вернулась домой — Беттина была еще так мала, — я не мог сказать ей правду. Я сказал ей, что она ушла с другом в гости. Я ожидал, что она вернется через несколько дней. Когда же она не возвратилась, Беттина начала задавать бесчисленные вопросы о друге. Прошло время, прежде чем я смог сказать ей правду.

Стефано задумчиво кивнул. День за окном угасал. Джозеф выключил лампу, взял с крючка пальто и шляпу.

— Почему бы тебе не зайти сегодня ко мне домой? Работу ты, должно быть, закончил. Беттина приготовит тебе обед. Ты еще не пробовал ее стряпни, верно? Если, конечно, она…

— Я еще не пробовал, — ответил Стефано.

— Тогда пойдем со мной, — объявил Джозеф, когда они вышли вместе на сумеречную улицу. — Пошли домой.

Стефано поколебался, но то последнее слово оказало свое магическое действие.

Когда он вошел в квартиру с ее отцом, она неожиданно засмущалась. Одетая в простое запахивающееся домашнее платье, она явно не была готова принимать гостя.

— Папа… как ты мог? Посмотри на меня! И у меня нет достаточно еды для…

— Еды у тебя всегда достаточно и выглядишь ты прекрасно, — успокоил ее Джозеф. — К тому же, разве ты забыла, что я сегодня приглашен в голландский клуб? Мне повезло, у меня будет и селедка и копченый угорь — настоящая голландская еда, — сказал он. — Поэтому думаю, тебе приятно будет провести вечер в компании.

Стефано изучал лукавого старика. Неужели все было заранее подстроено с согласия Беттины? Нет, они не могли знать, что я зайду в мастерскую. Однако, почему у него было чувство, что его все больше и больше загоняют в угол? Как называют американские ковбои, когда они хватают корову, чтобы поставить ей клеймо? Корралед [15]?