О чём молчат женщины - Винтер Трейси. Страница 54

— Я стараюсь не вмешиваться в семейные проблемы, — начал доктор, — но причиной большого синяка в правой части лица синьоры Романелли мог быть только сильный удар кулаком, а порез на щеке, без сомнения — след перстня. У нее массивная подкожная гематома, надеюсь, обошлось без травмы глаза.

Янко застонал и одним глотком выпил рюмку коньяка.

— Я никогда раньше не бил ее. Не знаю, что на меня нашло.

— Неуправляемый гнев — обычная причина подобных ситуаций, — сдержанно прокомментировал доктор. — Все теперь зависит от вашего терпения и понимания. Вы должны забыть о том, что явилось причиной сегодняшней семейной драмы. В течение нескольких дней вашей жене будет нужен полный покой.

Когда доктор ушел, Янко позвонил в цветочный магазин и заказал букет красных роз. Когда цветы привезли, он поднялся к Арлетт. Та открыла глаза, прошептала, что цветы прекрасны, и отвернулась.

Когда друзья узнали, что с Арлетт произошел несчастный случай, ее спальня стала напоминать цветочный магазин. К Арлетт не пускали никаких посетителей, и Янко был вторым, кроме врача, кто мог зайти.

Вечером следующего дня Янко вошел в спальню и сел рядом с кроватью на стул, который для него освободила сиделка, тактично удалившаяся из комнаты.

— Тебе лучше? — спросил Янко, осторожно и нежно касаясь руки жены.

— Да, — прошептала Арлетт с большим трудом, опухоль с правой стороны лица мешала говорить. Шторы на окнах были задернуты. В полутьме комнаты она все-таки видела муку и отчаяние во взгляде мужа, но пока не чувствовала в себе никакого сострадания и способности простить. — Я скоро совсем поправлюсь.

— Да-да, конечно, — согласился Янко с какой-то преувеличенной уверенностью, которую часто можно услышать у постели больного.

Но затем безнадежно покачал головой, не в силах больше совладать с потоком чувств, захлестнувших его. Глаза наполнились слезами.

— Ведь я мог убить тебя в ту минуту!

— Знай, я нисколько не жалею о своем поступке и считаю, что ты не имел ни права, ни основания бить меня. Это больше никогда не должно повториться, — Янко увидел в ее взгляде предупреждение.

— Я не владел собой.

— Я знаю, но ты ошибаешься. Сергей не станет предъявлять права на Мишеля. И я пыталась убедить тебя в этом вчера.

Глаза Янко недоверчиво сузились.

— Но он видел Мишеля! Ты же сама это сказала! Ведь он все понял.

— Да, это так, но наше прощание было окончательным. Ему довольно сознания того, что со мной все в порядке и у него есть сын.

Янко понимал: ему не следует больше задавать вопросы и нужно оставить жену в покое, но что-то заставило его произнести:

— В Палаццо Дианы ты оставалась с Дашковым наедине?

Арлетт понимала, что сейчас в голове Янко мелькают образы плотных драпировок и мягких бархатных диванов. Она пристально взглянула на мужа.

— Почему ты прямо не спросишь, изменила ли я тебе с ним?

Янко еще не утратил способности смущаться.

— Давай поговорим на эту тему, когда ты поправишься.

— Того, чего ты больше всего боишься, между нами не было. Я ТВОЯ жена. Сергей не смог ничего изменить в наших отношениях. И Мишель остался прежде всего твоим сыном.

Янко вскочил и с тревогой склонился над женой.

— Я верю тебе. Просто хотел, чтобы ты еще раз сказала это для меня вслух. — Он отвел ее руку и поцеловал в зарытые глаза. — Тебе нужно отдохнуть от меня!

Когда Янко вышел, Арлетт открыла глаза, но ее взгляд был печален. Как бы ни менялись взаимоотношения с Сергеем, чувство благодарности и привязанности к Янко оставалось неизменным.

Арлетт лежала на диване. Она надевала на голову легкий шифоновый шарф, скрывающий следы неприятного инцидента. На лице оставалась легкая синева, скрыть которую помогал слой крем-пудры.

Арлетт надеялась, что, по крайней мере, в ее обыденной повседневной жизни все возвращается на круги своя. Янко чувствовал себя в обществе жены превосходно, в её поведении не было заметно никаких отголосков ссоры, и она начала думать, что дурные предчувствия, к счастью, не оправдались.

— Итак, ты вспоминала о нем! — внезапно за ужином резко сказал Янко.

Арлетт была поражена.

— О чем ты говоришь?

— Этот русский никак не выходит у тебя из головы, не так ли?

— Мне кажется, эти слова ты должен с большим основанием обратить к самому себе, — ответила она с нескрываемым возмущением. — Неужели вся наша жизнь, наше будущее должны стать жертвой твоей неспособности примириться с прошлым?

— Только не говори мне, что прошлое ушло. Ты свято хранишь его, оно всегда будет живо для тебя! И никто не осмелится сказать, что я не прав.

— Я осмелюсь сказать, хоть ты и не желаешь слышать и видеть правду! Тебе не удастся избавиться от меня, что бы ты ни говорил и ни делал! Я не могу позволить, чтобы наши дети росли в распавшейся семье и страдали из-за наших разногласий. Мы обязаны вести себя как цивилизованные люди, независимо от того, до какой степени ты ненавидишь меня.

— Что ты такое говоришь? Разве я способен ненавидеть тебя? — слова жены совершенно обескуражили Янко. Он сразу же представил свой дом без Арлетт. Лишиться ее — все равно что лишиться собственного сердца. — Неужели ты думаешь, что я желаю твоего ухода, — что было сил закричал Янко. Схватив жену за руки, начал трясти до тех пор, пока не почувствовал, что она вот-вот упадет. — Я люблю тебя! О, если бы я только мог до конца верить тебе!

Янко прижал ее к себе.

— Пойми, чувство благодарности, зародившееся в тот момент, когда ты сделал мне предложение, переросло в зрелое чувство к тебе. Нас должна объединить любовь.

Это была глубоко прочувствованная мольба. Янко пристально взглянул в глаза жене, рассеивались последние сомнения. И он так надеялся, что настанет день, когда они рассеются полностью.

— Да, Арлетт, — ответил Янко едва слышно, привлек ее к себе, и они слились в долгом и страстном поцелуе.

Потом занимались любовью так, словно это была их первая ночь.

Через день он уехал в Неаполь.

Спустя неделю Арлетт встречала мужа на вокзале. Он выглядел усталым и мрачным. Но проведя две недели дома, снова стал прежним Янко. На этот раз он всем своим поведением давал понять Арлетт, насколько истомился по ней, ее телу. Все эти дни Янко был страстным любовником, и вскоре после его очередного отъезда в Париж Арлетт поняла, что вновь беременна.

ГЛАВА 30

Последняя поездка Янко в Париж оказалась для него роковой. Сразу по прибытии он почувствовал сильную боль в животе и прямо с вокзала он был доставлен в госпиталь. Оказалось, у него прободная язва, и его срочно положили на операционный стол.

Арлетт узнала об этом, получив письмо, написанное незнакомым почерком медицинской сестры. Операция была сложной, и Янко шел на поправку очень медленно. Арлетт не могла навещать мужа, но между ними шла оживленная переписка.

Реакция Янко на то, что у нее должен родиться ребенок, была именно такой, как и ожидала Арлетт. Он писал, насколько богаче станет их жизнь после появления третьего ребенка. Кроме того, Янко, несомненно, гордился отцовством.

Ей не понравилось предложение мужа вместе с детьми немедленно выехать на виллу, в Тоскану. Неужели он все еще боится соперничества Сергея? Но Арлетт подчинилась желанию мужа.

— Синьора, вы уверены, что эти вещи не слишком тяжелы для вас?

— Вовсе нет, достаточно легкие, — Арлетт с готовностью подняла узел.

Пароход причалил, и Арлетт провела детей на борт, затем помогла Анне, которая несла остальные вещи. И вдруг неожиданная мысль буквально пронзила ее мозг. Мысль, скорее всего вызванная воспоминанием о Сергее. Она забыла свои «греческие» вещи! Арлетт сделала решительный шаг назад.

— Скорее, синьора! — крикнула Анна.

В ее голосе послышалась тревога.

Арлетт продолжала отступать.

— Я кое-что забыла. Поезжайте! До поезда много времени. Я вас догоню на вокзале!

Она резко повернулась и поспешила домой.