Война амазонок - Бланкэ Альбер. Страница 24

– Этого нельзя сказать о тебе, проклятый! Ты никогда не осмелился взглянуть людям прямо в глаза, вся твоя жизнь коварство и измена.

– Я играю и торгую языком точно так же, как ты мечом. У всякого свой вкус, свои обычаи и фантазии. Уж как бы ты ни хлопотал, а дипломатом тебе не быть, мой бедный Ле Мофф: сила и насилие – вот твое призвание.

Бандит не удостоил ответом такое обвинение.

– И вот тебе доказательство, – продолжал Гондрен, – тебе было заплачено за то, чтобы ты похитил герцогиню Лонгвилль, за которой я следил с самого Манта, а ты вместо нее подхватил какую-то смазливую простолюдинку.

Ле Мофф расхохотался. В величайшем удивлении и ужасе Бофор понял страшную тайну, неожиданно раскрывшуюся перед ним.

– Тебе весело? – продолжал Гондрен.

– Как видишь.

– Но кого же ты заключил в подвал?

– Как кого? Разумеется, короля рынков!

– Наш Тимотэ пошел удостовериться, точно ли это он. Надеюсь, все будет в порядке.

– Так можно?

– Что такое?

– Как что? Я сам исполню обязанность, которую ты взял на себя и не исполнил.

– Это дело не твоего призвания, господин Гондрен, – возразил Ле Мофф с презрением, – это мое дело. Мне стоит махнуть рукой, и он мертв.

– Ну-ка, махни!

– Тебе хочется, а?

– Кто заплатил тебе за это деньги, тот и требует.

– Пускай будет по-твоему. Я сам пойду и выполню обещанное.

– Нет, нет! Я не верю тебе.

– Гондрен! Будь осторожнее, а то быть беде! Это я тебе говорю, – сказал Ле Мофф глухим голосом, похожим на рев дикого зверя.

– И я держу пари, что твои друзья разделяют мое мнение. Вон они молчат, а молчание знак согласия. По этой причине я делаю предложение.

– Посмотрим, что за предложение, – сказал атаман насмешливо.

– А вот что. Кто намерен иметь долю из трех тысяч обещанных пистолей, те должны по жребию вынуть три имени. Трое выбранных спустятся в подвал и справятся с дичью.

– Трус! Бездельник! Я не нуждаюсь ни в чьей помощи и привык сам исполнять свое ремесло. Но мне надоело слушать брюзжание такого мошенника, как ты, и потому – эй, приятели, ступайте двое со шпагой или кинжалом в подвал!

– Тимотэ что-то замешкался там! – заметил чей-то робкий голос.

– Что же? Убил его герцог, что ли?

– Он так крепко связан по рукам, что и думать нельзя о том.

– А между тем, – заговорил Ле Мофф в раздумье, – ведь это плохой расчет – сбыть с рук герцога, в народной войне одной партией меньше, следовательно, для нашего ремесла одним средством к жизни меньше.

– Вот выдумал причину!

– Ну, марш вперед!

Бофор рассудил, что пора действовать. Ощупав дверь, он убедился, что в замке ключ повернут один раз, и потому уперся плечом в дверь, гнилое дерево уступило сильному напору и вылетело. Перед изумленной шайкой явился неизвестный в маске, с обнаженной шпагой в руке, с грозной решимостью никого не щадить.

Глава 14. Война, война и война

Бофор не подумал о своих длинных светло-русых локонах: маска была в ту же минуту разгадана.

– Герцог Бофор! – закричал Гондрен, бледнея от страха. – Так он жив!

– Измена! – заревел Ле Мофф и обнажил шпагу.

Пятнадцать клинков мигом окружили герцога. Но принц, тотчас узнавший атамана и не имевший желания в другой раз попасться ему в сеть, сделал на него такой неожиданный выпад, что Ле Мофф вынужден был закричать своим людям, чтобы они остановились.

В самом деле бой был опасен. Бофор занял место в углу, как в крепости, ему легко было отражать удары. Он в совершенстве владел шпагой, обладал ловкостью и силой вольтижера, и Ле Мофф, опытный в этом деле, скоро почувствовал, какая опасность грозит его жизни.

– Если я вас держал в заключении, значит, я не хотел вас убивать, – сказал он.

– Так что же ты хотел со мной сделать, бездельник?

– Взять выкуп, и больше ничего.

– Так мы сойдемся в цене, – сказал Бофор.

– Этого не будет! – закричал Гондрен. – Меткий выстрел из пистолета, и делу конец!

– Не надо шума, – заметил Ле Мофф, не переставая защищаться от ударов, ловко наносимых его противником.

– Да что же это такое? Неужели вы все не совладаете с этим проклятым принцем? – закричал Гондрен, подстрекая других разбойников, смотревших на поединок.

– Отступите, капитан, – сказал один из них Ле Моффу, – мы все разом ударим на него.

Ле Мофф последовал совету, и три человека бросились, чтобы заменить его и разом кончить дело.

– Какой позор! Десять против одного! – раздался мужественный голос у дверей.

Люди, не занятые дракой, оглянулись и, подстрекаемые Гондреном, бросились на незваного гостя. Этот помощник, небом посланный, был не кто иной, как Жан д’Эр.

– Дружище, принц! – крикнул он, нанося яростные удары направо и налево.

Окруженные угрюмыми, свирепыми разбойниками, Бофор и Жан д’Эр казались величавыми львами. Обе группы сражающихся представляли дивное зрелище. Хозяин, взобравшись на высокую скамью, приходил в восторг от неожиданной картины, но вдруг его восторги сменились ужасом.

Жан д’Эр, сразу уложив одного из разбойников, принялся кричать и звать на помощь во всю глотку, так что немудрено было его услышать на другом конце Сент-Антуанской улицы.

Гондрен отказался от пистолетных выстрелов, схватив со стола кувшин с вином, пустил его в голову Жана д’Эра. Тот ловко увернулся и стал еще яростнее наносить удары и еще сильнее кричать во всю глотку.

Гондрен бросился было к двери, чтобы запереть ее: ему послышался шум с улицы. Но в эту самую минуту от сильного толчка дверь распахнулась, и в залу ворвались три человека, вооруженные крепкими дубинами. Они молодецки владели этим первобытным оружием, то были носильщики с рынка. Рука, наносившая самые беспощадные удары, принадлежала нашему старому знакомому Мансо.

Позади них появилась женщина с пистолетами в каждой руке. То была госпожа Мартино.

Жестокий бой завязался между врагами. Хозяин спрятался под стол, боясь, как бы щепки в него не полетели. Ярость разбойников усилилась с появлением новых врагов и при виде своих товарищей, сокрушенных ударами тяжеловесных дубинок.

Ле Мофф, хоть и взял с госпожи Мартино добрый задаток, однако, думая о женщинах как о существах слабых, не брал ее в расчет в бою, а она, пользуясь свободой движения, прицелилась в толпу разбойников и выстрелила. В ту же минуту шпаги опустились.

Носильщики, Жан д’Эр и госпожа Мартино бросились сквозь толпу врагов к герцогу Бофору. Тот, побледнев, прислонился к стене, холодный пот выступил у него на лбу.

Но это произошло от утомления и чрезвычайных усилий защищаться против многих. Увидев около себя мужественных помощников, герцог скоро собрался с силами и громко скомандовал:

– Друзья! Ударим на врага!

Жан д’Эр и носильщики повиновались и устремились на разбойников, которые бросились врассыпную. Не бежал один человек – это был Ле Мофф. Он сел на скамью и, сложив руки, спокойно смотрел на происходящее.

– Ну, а ты чего ждешь, разбойник? Чего не бежишь? – спросил у него Бофор.

– Не бегу оттого, что хочу сказать вашему высочеству, что я в жизни не встречал такого храбреца, как вы, и что с этого часа Ле Мофф принадлежит вам душой и телом.

Бофор повернулся к своим защитникам, его удивленный взор вопрошал: «Что вы думаете об этом?»

– Ваше высочество, – сказала госпожа Мартино, – надо послушать этого человека. Я понимаю причину, которая заставляет его так действовать. После того, чему мы были свидетелями, я и сама точно то же сказала бы вам, если бы давно не доказывала своей преданности на деле.

Генриетта Мартино была таким созданием, что ее совет воспринимался ее друзьями как приказание.

– Хорошо, Ле Мофф, – сказал принц, – завтра приходи ко мне во дворец, мне давно недоставало такого человека, как ты.

– Готов к услугам вашего высочества, – сказал Ле Мофф и, низко поклонившись, направился было к двери.

– Не уходите, Ле Мофф, в вас есть еще необходимость, – сказала госпожа Мартино.