Фамильное дело - Санд Жаклин. Страница 10

– Бездельничают, – с удовольствием поделился Филипп. – Сидят у стола, едят да сплетничают. Эх, жаль, нет тут нашего сержанта, Черного Жюля! Он бы быстро навел порядок.

– Пойдешь сейчас на кухню, сядешь со всеми. Будешь долго жаловаться на меня, тирана и самодура. Говори, что я чрезвычайно капризен, а умом не вышел, что… ну, предположим, кинул в тебя сапогом и велел не являться до вечера. Что больше всего на свете люблю поспать, выпить, в карты сыграть…

– Это как лейтенант де Тома из Двадцать седьмого? – понимающе уточнил Филипп.

– Верно. Рассказывай обо мне, будто я лейтенант де Тома. Разрешаю приукрашивать и не жалеть эпитетов. Сам смотри, запоминай и слушай, что говорят. Мне нужно знать все сплетни о смерти старого де Греара, порасспроси слуг, каков он был, – в твоем любопытстве не найдут ничего удивительного. Выясни, знает ли прислуга об условиях завещания или это держится в тайне. – Сезар бросил развязанный платок на стул. – Что думают о молодых де Греарах. Изображай простодушие, улыбайся почаще, жестикулируй побольше. Вечером расскажешь мне. Все понял?

– Так точно, господин капитан.

– И перестань называть меня капитаном.

– Хорошо, господин капитан.

Сезар только вздохнул.

После ухода Филиппа он вымыл руки, ополоснул лицо и сел за письменный стол. Некоторое время бездумно выдвигал ящички (все оказались пустыми), а затем взялся за перо и принялся сочинять письмо Ивейн. Почтовая бумага была желтоватая, плотная, перо поскрипывало по ней, как рассыхающееся тележное колесо. Сезар выводил строчку за строчкой, а сам тем временем думал совсем не о том, что пишет.

Глава 6

Забавный господин де Лёба

Виконт де Моро вышел к ужину гораздо раньше, чем следовало, чтобы хорошенько осмотреться, – ведь он еще толком не видел дома, а нелишним было бы знать расположение комнат на тот случай, если произойдет нечто непредвиденное. Как понял Сезар, на втором этаже находились в основном комнаты и личные покои членов семьи де Греар, библиотека, зал для приемов и спальни для гостей. Внизу – несколько гостиных, в которых приятно проводить время в разные часы, столовая, а в отдельной части дома, примыкающей к левому крылу, – кухни. На третьем этаже спали слуги, туда вела отдельная лестница. Кладовые, прачечная, конюшни, каретный сарай – все это находилось вне основного дома, предназначенного производить впечатление. Мьель-де-Брюйер оказался довольно велик, и за четверть часа Сезар его не обошел. Впрочем, к слугам виконт не стал подниматься, заглядывать во все спальни без разбору он тоже счел неприличным, а двери гостиных были гостеприимно распахнуты, что позволяло в полной мере оценить богатство обстановки и хороший вкус того неведомого человека, который ею занимался. Осмотрев несколько гостиных подряд и насчитав их шесть – по три с каждой стороны, – виконт вышел в столовую, сообщавшуюся с большой гостиной, где днем приехавших поджидал Мишель де Греар. Окна столовой также выходили на море, двери вели на террасу. Слуги еще только накрывали на стол, а потому посмотрели на виконта испуганно. Чтобы не отвлекать их, Сезар направился в гостиную, где никого не оказалось, и вышел через распахнутые двери на террасу.

Стоял теплый апрельский вечер, солнце опускалось все ниже, вырисовывая новые силуэты скал; тени становились насыщеннее, ветер, летевший с моря, качал верхушки сосен, и чудилось, по камням скачут сотни черных котят. Сезар оперся о перила и смотрел, как море меняет цвет с кобальтового на стальной, а небо – с перламутрового на желтый. Яркость и простота красок, которую виконт раньше редко замечал, вдруг отозвались странным стеснением в груди. Мьель-де-Брюйер и его окрестности производили определенное впечатление, и нельзя было не поддаться этому очарованию, остаться равнодушным.

– Любуетесь на каланку? – послышался голос позади, и Сезар, выпрямившись, обернулся.

Прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди, у дверей на террасу стоял пухлый невысокий человек. Он с первого взгляда производил несколько комичное впечатление, так как при своей комплекции, требующей скорее темных тонов в одежде, носил изумрудно-зеленый костюм и жилет с кричащим рисунком. Галстук повязан небрежно, волосы тщательно зачесаны так, чтобы прикрыть намечающиеся залысины. Круглое лицо, редкие усики, похожие больше на торчащие над верхней губой, неаккуратно приклеенные крохотные кусочки меха… Глядя на него, невольно хотелось улыбнуться.

– Простите? – обронил Сезар, чуть приподняв брови.

– Каланки, – повторил незнакомец и, оттолкнувшись плечом от косяка, вышел на террасу. – Так называют здесь скалистые бухты. Эта еще ничего, а есть весьма опасные, где нельзя близко подходить к краю и на берег не спустишься.

– Я не любитель пеших прогулок, – сухо произнес Сезар.

– Я тоже. При моей комплекции… – Он оглянулся и с сожалением прицокнул языком. – Как назло, никого, кто мог бы меня вам представить. Ладно, справлюсь сам. Арман де Лёба, к вашим услугам. – Расцепив наконец руки, он поклонился. – Я близкий друг господина де Греара.

– Сезар Мишель Бретинье, виконт де Моро. Старшего или младшего?

– Младшего. Старший меня не очень-то жаловал. – Господин де Лёба тонко хихикнул. – Он был, между нами говоря, весьма нелюбезен… А вы тот самый виконт, который должен жениться на нашей малышке Сабрине? Повезло ей. У какого парижского портного вы одеваетесь?

Всю эту речь можно было бы счесть наглой и даже в чем-то оскорбительной, если б не интонация, с которой господин де Лёба ее произносил: немного заискивающая, наивная, мягкая. Сезару новый знакомый показался человеком зависимым, да, вполне вероятно, так оно и есть. Мишель де Греар, в его физическом совершенстве и сиянии молодости, может запросто подчинить себе подобного человека, даже невольно.

– У Ворта и Гажелэна, – небрежно сообщил виконт.

Рот Лёба округлился.

– Ворт! Тот самый англичанин, что одевает императорскую семью? Боже, боже. Об этом можно только мечтать. – В последнее время имена портных начали наконец звучать в обществе, а не теряться на заднем плане, и разговоры о них тоже вошли в моду – как и журналы, где печатались рисунки новых моделей. Арман де Лёба развел руками. – А я, как видите, нашел местного, который кое-как умеет управляться с иглой. И дерет сумасшедшие деньги, просто сумасшедшие. – Он внимательно разглядывал Сезара с головы до ног. – И ваши туфли! А в Марселе ничего, кроме рыбацких башмаков, не отыщешь. Ха-ха-ха! – громко засмеялся он. – У нас тут глушь, настоящая глушь, да.

– Вы живете в поместье неподалеку? – прервал его виконт.

Арман заморгал, словно удивившись вопросу.

– Неподалеку? В поместье? Нет. Какое поместье! Я не мог бы его содержать. У меня дом в городе, небольшой, но вполне еще приличный, там я и живу. Впрочем, не стану отрицать, я много времени провожу здесь. Мишель, мой добрый друг, очень щедр, и мне перепадает от его щедрот. И всегда со мною любезен, всегда. Мы давно с ним дружны. Общие интересы, да-да, и родство душ. – Он говорил даже с некоторой гордостью, что заставляло сделать вывод: общественное положение господина де Лёба гораздо ниже, чем у Греаров. – И его сестра – ангельское создание. Любезна, как любезна! Так вы с нею сочетаетесь браком?

– Откуда вам известно об условиях завещания? – резко спросил Сезар.

– А? Так это всем известно. Подобные вещи в тайне удержать сложно, знаете ли. Лично мне сказал Мишель, а мадемуазель Сабрина проговорилась кому-то из своих подружек, так и разнеслось. Опять же, осмелюсь заметить, этот их нотариус, господин Шампель, совершенно не умеет держать язык за зубами! Да вы поймете. Если сегодня к обеду снова приедут те, кто обычно заглядывает в последние две недели…

– У хозяев траур. Разве они принимают?

– О! Закрыть двери дома? Это не по-марсельски. – Господин де Лёба ухмыльнулся и потер большие мягкие руки. – Здесь у нас не принято запираться, даже когда постигла тяжелая утрата. А в Париже все не так?