Фамильное дело - Санд Жаклин. Страница 17

Пьер Шампель заглянул в конец завещания.

– Мэтр Морис Баго.

– Он живет здесь, в Марселе?

– Да. Птичий переулок, семь.

– Прекрасно. Думаю, его также стоит поставить в известность. Почему этого человека сегодня здесь нет?

– Он в отъезде и возвратится завтра.

– Жизнь нотариусов полна путешествий, – философски протянул виконт. – Все это порядком утомило меня, господа. Я отправляюсь отдыхать.

– Не передумали насчет Дюранов? – с надеждой спросил де Лёба.

– Простите, дружище Арман. В следующий раз.

– Жаль, что и говорить. Лучшее общество во всем Марселе!

– Для меня сейчас лучшее общество – это моя кровать. Доброго дня, господа.

Он вышел, чувствуя за спиной то самое молчание, которое сменяется весьма интересной беседой, стоит покинуть зону слышимости. Как жаль, что нельзя на цыпочках подкрасться и послушать, что говорят; может, и не пришлось бы дальше искать решение.

Филиппа виконт отыскал на кухне, где тот любезничал с дородной кухаркой; судя по широкой улыбке последней и ее утробному хихиканью, ухаживание шло успешно. При виде Сезара камердинер помрачнел и перестал сыпать остротами.

– Ваша светлость.

– Идем. Ты мне нужен, – отрывисто бросил виконт.

Они в молчании поднялись на второй этаж; Сезару казалось, что из стен растут уши, как полипы. Мало ли кто может подслушивать. Войдя в спальню, виконт велел Филиппу запереть дверь, а сам закрыл окно. Конечно, лучше всего было бы поговорить там, где точно никто не услышит, но такого места, кроме своей комнаты, здесь Сезар не знал.

– Так. – Он повернулся к камердинеру. – С нынешнего дня спишь в моей спальне. Нам с тобой желательно не упускать друг друга из вида.

– Капитан, – Гальенн прищурился, – все серьезно?

– Боюсь, да. И что еще хуже, я понятия не имею, кто замешан. Хотелось бы думать, что мадемуазель де Греар ни при чем, однако пока я не могу полностью исключить ее участие. И что здесь произошло и происходит, тоже не до конца понимаю, вот что самое скверное. Но ясно одно: моя смерть избавит этих людей от половины проблем.

Филипп молча устроился на стуле и приготовился слушать, Сезар же начал расхаживать туда-сюда. Камердинер уже привык, что виконт пользуется им как слушателем, который готов подавать уточняющие реплики и способствовать ходу мысли. И хотя Гальенна нельзя было назвать излишне сообразительным малым, кое-что сопоставлять он научился.

– Что мы имеем? Сумасшедший на первый взгляд документ, который при ближайшем рассмотрении вовсе не является таковым. И мое имя, фигурирующее в нем, надо сказать, неспроста. Хорошо бы выяснить, почему Гийом де Греар выбрал именно меня как жениха для своей дочери. Мы не знали друг друга, ни разу не встречались, хотя я могу просто не помнить… – Сезар помолчал немного. – Нет. Если бы нас представляли друг другу или де Греар наносил визит моим родителям, да покоятся они с миром, я бы запомнил. А раз так, то старик знал обо мне лишь с чужих слов и сделал какие-то выводы. Какие, Господи помоги?

Гальенн флегматично пожал плечами, с интересом наблюдая за виконтом.

– Такое завещание, – продолжил Сезар, – можно написать либо от большой любви, либо от ненависти. Что руководило стариком Гийомом? Он заботился о своих детях или проклял их подобным образом? А если проклял, то при чем тут я? Лишил бы их наследства, и дело с концом.

Он умолк и замер, невидящим взглядом уставившись на туалетный столик. Цветы в керамической вазе слегка подвяли и свесили нежные головки.

– То, что в этом замешан младший де Греар, и дураку понятно, – пробормотал Сезар. – При всех условиях он всегда на втором месте, в первую очередь старик думал о дочери. Девушка получает наследство, если выйдет за меня замуж, – тогда получает и ее брат; она получает содержание, когда он остается ни с чем; она получает деньги и в случае моей смерти. Хороший вышел спектакль сегодня; если после него змеи не завозятся в своей норе, уж не знаю, как еще их можно расшевелить…

– Если позволите сказать, господин капитан…

Сезар повернулся к камердинеру.

– Ну?

– Я кое-что услыхал на кухне. Вы верно говорите. В последние месяцы перед смертью старого хозяина он с сыном часто ссорился. Из-за чего, я не узнал.

– Так-так. Значит, это Мишель де Греар – наш злодей? Интересно, в чем он провинился, из-за чего отец так разозлился на него.

– Говорят, – задушевным голосом продолжил Филипп, – что молодой хозяин очень ленив, университет не закончил, возвратился в Марсель и проводит время с друзьями, не вникая в управление. Этим занимается господин Симонен, дворецкий и управляющий в одном лице. Странный тип! При нем люди толковать боятся. Стоит ему войти, умолкают, и потом не разговоришь. Очень неудобно.

– Полагаешь, молодого де Греара могли лишить наследства за неправедный образ жизни? Ну, для этого есть другие способы внушения. Например, лишение денежного содержания – для острастки. – Виконт вздохнул. – Хотел бы я знать, что творилось в голове старика де Греара и почему он меня привязал к этой истории. Если уж он так много обо мне вызнал, наверное, мог предположить, что я буду в ярости. Или не вызнал? – Он хлопнул себя ладонью по лбу и застонал. – Нужны факты, а у меня масса домыслов и одно завещание! И хотел бы я знать, при чем тут лодка!

– Какая лодка? – обескураженно спросил Филипп.

– Неважно. Она явно ни при чем, а мне всюду чудятся… призраки. Значит, так, завтра рано утром ты поедешь в Марсель под предлогом, что я срочно велел отвезти почту, и найдешь адреса двоих свидетелей, которые поставили свои подписи под этим странным документом. Имена – де Тибо и де Сорель, оба были дружны с покойным де Греаром. В этом доме напрямую о них не спрашивай, но если узнаешь словно бы ненароком, хорошо. Я не желаю, чтоб кто-то догадался, что я веду расследование. Ты меня понял?

– Как всегда, капитан, – усмехнулся Гальенн.

– Ладно, теперь иди.

Виконт очень хотел знать, что на самом деле происходит за этим занавесом с намалеванными на нем печальными масками, и не решит ли тот, кому выгодно, что столичный гость слишком уж мешает? Способен ли Мишель де Греар на убийство? И как далеко он готов зайти, чтобы получить деньги, которые, если уж быть честным, причитаются ему по праву?

Глава 10

Огонь в ночи

Все время до ужина Сезар провел в своей комнате за написанием писем и размышлениями, однако ни к одному точному выводу не пришел. Наступил момент, когда следует быть особо внимательным и не нападать, не провоцировать, а лишь наблюдать, ожидая, пока факты сами придут к тебе в руки. Опасное состояние, главное в котором – вовремя определить тот миг, когда снова стоит начинать действовать, иначе рискуешь. Жизнью.

Этот пункт в завещании не давал Сезару покоя. Если исходить из того, что старик де Греар знал, что делал, таким образом он недвусмысленно подставлял виконта де Моро под удар. Особенно если здесь нечто происходило, а происходило оно явно, дыма без огня не бывает. Мьель-де-Брюйер, мирное место, где так хорошо предаваться единению с природой, отдыху и скорби, оказывается, арена нешуточных страстей. Хорошо бы выяснить, что они настоящие, а не мнимые, а еще лучше узнать – какие именно.

Виконт спустился к ужину, сервированному к восьми, и обнаружил, что трапезничать ему предстоит только вместе с Мишелем. Мадемуазель де Греар сказалась больной и не спустилась вниз, а господин де Лёба уехал еще днем вместе с нотариусом. Как понял Сезар, Арман не имел своего экипажа и вынужден был либо нанимать коляску, либо просить кого-то его подвезти. Стервятники не явились, и виконт не знал, радоваться или огорчаться по этому поводу. Могут ли они иметь непосредственное отношение к происходящему? Могли ли они своими проповедями или увещеваниями подтолкнуть старика Гийома к принятому им решению? Как бы там ни было, сегодня благотворители предпочли не являться в Мьель-де-Брюйер.