Король замка - Холт Виктория. Страница 38

Я призналась, что никогда об этом не слышала.

— Значит, в Англии нет пасхальных яиц? — спросил Ив.

— Есть… только их дарят друг другу люди.

— У нас тоже дарят, — сказал он. — На самом деле, никто не отправляется в Рим для благословения, но мы их находим, понимаете? Хотите одно яичко?

Я сказала, что хотела бы взять одно для Женевьевы. Ей будет интересно узнать, что его нашли на Пасху. Яйцо тщательно завернули и торжественно отдали мне.

Я объяснила, что пришла навестить госпожу Бастид. Дети переглянулись, и Ив сказал:

— Она вышла…

— С Габриеллой, — прибавила Марго.

— Тогда я зайду в другой раз. Что-нибудь случилось?

Они пожали плечами, как бы говоря, что не знают, мы попрощались, и я продолжила прогулку.

У реки я увидела их служанку Жанну с тачкой белья. Она стирала, выколачивая белье деревянной палкой.

— Добрый день, Жанна, — поздоровалась я.

— Добрый день, мисс.

— Я только что от вас. Госпожи Бастид нет дома.

— Она ушла в город.

— В это время дня она редко выходит на улицу.

Жанна кивнула и с многозначительным видом принялась разглядывать свою палку.

— Надеюсь, что все хорошо, мисс.

— У вас есть причины думать иначе?

— У меня у самой дочь.

В замешательстве я подумала, что, может быть, неправильно поняла смысл какого-то словечка из местного диалекта.

— Вы хотите сказать, что мадемуазель Габриелла…

— Хозяйка тревожится. Она повела мадемуазель Габриеллу к доктору. — Жанна развела руками. — Дай Бог, чтобы не оказалось ничего дурного, но когда в жилах течет горячая кровь, мадемуазель, такое может произойти с каждым.

Я не знала, что и подумать.

— Надеюсь, у мадемуазель Габриеллы нет ничего заразного, — сказала я и ушла, оставив ее подсмеиваться над моей наивностью.

Я очень беспокоилась о Бастидах и на обратном пути опять зашла к ним. Госпожа Бастид была дома. Она встретила меня со скорбным, осунувшимся от забот лицом.

— Я не вовремя? — спросила я. — Тогда я уйду. Но, может быть, я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, — сказала она, — не уходите. Шила в мешке не утаишь… И потом, я знаю вашу скромность. Садитесь, Дэлис.

Сама она устало села рядом и, опершись рукой на стол, прикрыла лицо ладонью.

Я ждала. Через несколько минут, видимо, обдумав, что именно можно мне рассказать, она отняла руку и проронила:

— Надо же было такому случиться в нашей семье!

— Габриелла? — спросила я.

— Да.

— Где она?

— В своей комнате. — Госпожа Бастид кивком указала на верхний этаж. — Упрямая. Слова из нее не вытащишь.

— Она больна?

— Больна? Лучше бы она была больна. Все, что угодно… только не это.

— И ничего нельзя сделать?

— Она не признается, кто он. Я никогда не думала, что такое может случиться. Она не из гулящих. Всегда была такой скромной!..

— Возможно, все уладится.

— Надеюсь. Что скажет Жан-Пьер, когда узнает? Он такой гордый. Очень на нее разозлится.

— Бедная Габриелла! — прошептала я.

— Бедная Габриелла! Я бы никогда не поверила. И ведь молчала, пока я сама не догадалась… Она так испугалась, что я могла уже не сомневаться. Последнее время она выглядела неважно, встревоженной… избегала нас. А сегодня утром, когда мы готовили белье в стирку, она упала в обморок. Я почти совсем уверилась в своих подозрениях и повела ее к доктору. Он подтвердил мои опасения.

— Она отказывается назвать вам имя своего любовника?

Госпожа Бастид кивнула.

— И это меня пугает. Если бы это был кто-нибудь из парней… конечно, нам бы это не понравилось, но мы бы все уладили. А раз она не хочет говорить, я боюсь… Почему не сказать, если можно все уладить? Вот, что я хочу знать. Похоже, это кто-то, кто не может исправить положение.

Я спросила, могу ли я приготовить кофе, и, к своему удивлению, получила разрешение. Госпожа Бастид сидела за столом, безучастно глядя перед собой, а я, сварив кофе, понесла его наверх.

Когда я постучала в дверь, Габриелла сказала:

— Бабушка, это бесполезно.

Я открыла дверь и вошла в комнату с чашечкой дымящегося кофе. Габриелла лежала на кровати.

— Дэлис… Ты?!

— Вот, это тебе. Я подумала, может, ты хочешь подкрепиться.

Она не двигалась. Я взяла ее за плечо. Бедная Габриелла, в ее положение попадали тысячи девушек, но каждой казалось, что она первая. И для каждой это становилось личной трагедией.

— Мы можем что-нибудь сделать? — спросила я.

Она покачала головой.

— Ты не можешь выйти замуж и…

Она вновь покачала головой и отвернулась, так что я не видела выражения ее лица.

— Он… женат?

Она лишь поджала губы.

— В таком случае… если он не может на тебе жениться, ты должна иметь мужество признать это.

— Они возненавидят меня, — сказала она. — Все… Я уже не смогу жить по-прежнему.

— Неправда, — возразила я. — Они потрясены… им больно… но это пройдет, и когда родится ребенок, они его полюбят.

Она вымученно улыбнулась.

— Ты во всем хочешь видеть хорошее, Дэлис, — и в людях, и в картинах. Но ничего не можешь сделать. «Как постелишь, так и поспишь», вот, что они скажут.

— Кто-нибудь должен поддержать тебя в беде.

Но она упорно не хотела ничего говорить.

Я грустно брела в замок, вспоминая счастливое Рождество, и думала, как внезапно и тревожно может повернуться жизнь. Счастье так непостоянно!

После свадьбы граф не спешил возвращаться в замок. Филипп со своей молодой женой проводил медовый месяц в Италии, и я с раздражением думала о том, что граф, цинично передав Клод Филиппу, развлекается, наверное, с новой любовницей. Мне это казалось самым правдоподобным объяснением его отсутствия.

Он вернулся чуть раньше Клод и Филиппа и не искал моего общества. Я спрашивала себя, не боится ли он моего осуждения. Как будто ему было до этого дело! Может быть, он просто решил, что я становлюсь слишком навязчивой.

Я была разочарована. Мои надежды поговорить с ним еще раз не оправдались, и я содрогалась при мысли о возвращении Филиппа и его жены. Я знала, что не нравлюсь Клод, а она не из тех женщин, которые скрывают свою неприязнь. Возможно, мне придется принять предложение Филиппа и просить его найти мне новое место работы. И все же, несмотря на недобрые предчувствия, мысль о необходимости покинуть замок наводила на меня тоску.

Через три недели они вернулись из свадебного путешествия, и на следующий же день я столкнулась с Клод и убедилась в ее неприязни ко мне. Я как раз шла из галереи. Мы встретились, и она сказала:

— Я думала, что к этому времени вы уже закончите работу. Помнится, на Рождество ваши дела шли прекрасно.

— Реставрация картин — кропотливое занятие. К тому же коллекция находилась в плачевном состоянии.

— А я думала, что для такого специалиста это пустяки.

— В работе всегда встречаются трудности. Тут требуется большое терпение.

— И сосредоточенность? Вот почему вы не можете работать весь день?

Ей уже известны мои привычки! И она намекает на то, что я попусту трачу время, желая подольше оставаться в замке! В запальчивости я воскликнула:

— Я закончу картины, как можно быстрее. Можете в этом не сомневаться, госпожа де ла Таль.

Она кивнула.

— Жаль, что реставрацию нельзя закончить к балу, который мы даем для друзей. А вы, конечно, как все домашние, с нетерпением ожидаете бала для работников?

Не дожидаясь ответа, она, вскинув голову, удалилась, недвусмысленно дав понять, что не желает меня видеть на первом бале. Я была готова крикнуть ей вслед: «Граф уже пригласил меня! А он все еще хозяин этого дома!»

Я поднялась к себе в комнату и посмотрела на зеленое бархатное платье. Почему я не могу пойти? Меня пригласил граф. Он будет ждать. Как вытянется лицо у этой новоявленной госпожи де ла Таль, когда она увидит, что меня приветствует сам граф.

Но в вечер бала я передумала. После приезда у графа не нашлось даже минуты, чтобы встретиться со мной. Почему же я считаю, что он примет мою сторону?