Слезы печали - Холт Виктория. Страница 14

Несмотря на некоторую непоследовательность ее высказываний, я решила, что она довольно верно оценила нас, особенно меня.

В большой комнате, которую я должна была разделить с Харриет, стояли две кровати. На полу лежал ковер, и, хотя комната была обставлена сравнительно богато, она очень напоминала мне замок Контрив. Комната Лукаса располагалась неподалеку.

— Надеюсь, здесь вам будет достаточно удобно, — сказала леди Эверсли. Ах, как бы я хотела вернуться в Эверсли-корт! Там все по-другому. Там так просторно! Какие мы там устраивали приемы! — Она вздохнула. — Но вы, должно быть, думаете то же самое о своих родных местах…

— Мы ждем-не дождемся возвращения, — ответила Харриет и, не обращая внимания на мой испепеляющий взгляд, продолжала:

— Правда, последние новости нас обнадеживают. Может быть, уже очень скоро мы начнем строить планы возвращения домой.

— Теперь недолго осталось. В окружении короля царит оживление. Там, как вы знаете, находится мой муж, ведь и с вашими родителями, Арабелла, мы познакомились при дворе. Этот ужасный Кромвель наконец умер. А его сын… Он не похож на отца… это человек, с которым, насколько я слышала, никто не считается. Все это к лучшему, не правда ли?

Мы выразили полное согласие с ее мнением, и она сказала, что оставляет нас, чтобы мы могли привести тебя в порядок, а затем, если мы захотим спуститься в салон, она с удовольствием представит нас своим сыну и дочери.

Когда дверь за леди Эверсли закрылась, Харриет взглянула на меня и рассмеялась.

— Во всяком случае, — сказала она, — наша хозяйка не страдает молчаливостью.

— Она очень мила.

— И, похоже, рада нашему приезду. Любопытно, что же представляют собой сын и дочь? Я полагаю, что нас пригласили затем, чтобы они побыли в компании ровесников. Ну что ж, здесь обстановка немного побогаче, чем у нас, хотя все довольно сильно запущено. Разумеется, трудно было ожидать от французских дворян, что они отдадут беженцам свои лучшие владения.

— Ты настроена излишне критично и упускаешь из виду, что если бы не твой переезд в замок Контрив, то сейчас ты жила бы в гораздо более скромных условиях вместе с бродячей труппой.

— Я не забываю об этом, но тем не менее не потеряла способности делать некоторые умозаключения. Так как же мы оденемся для нашей первой встречи со здешней молодежью?

Я осмотрела свой костюм для верховой езды. Он, разумеется, выглядел совеем не так безукоризненно, как в момент нашего отъезда, хотя до сих пор это не приходило мне в голову.

— И в самом деле, — сказала я, — просто не представляю.

— Тогда положись на мои суждения. Первое впечатление — самое важное. Я думаю, что тебе следует надеть голубое муслиновое платье с кружевным воротником. Оно выглядит свеженьким, новеньким и невинным — совсем, как ты сама, дорогая Арабелла.

— А для тебя, — парировала я, — парча или бархат? Шелк или атлас?

Харриет состроила гримаску.

— Мне еще более необходимо произвести благоприятное впечатление. У меня нет твоих верительных грамот.

— Вполне достаточно того, что ты — моя подруга.

— Даже в таком случае мне нужно принять дополнительные меры. Они знают, что ты — достойная дочь достойного генерала из королевской свиты. А я лишь отражаю лучи твоей славы. Мне нужно попытаться хоть немножко блеснуть и самой.

— Очень хорошо, — ответила я. — Надень самое изысканное из своих платьев, но судить о тебе все равно будут по твоему поведению.

Она засмеялась, поддразнивая меня. Когда мы одевались, она выбрала самое скромное из своих платьев. Мне показалось, что она совершенно очаровательна в этом синем шерстяном платье с удлиненным лифом, подчеркивавшим ее стройную талию; открывавшая лоб прическа делала ее словно выше ростом и придавала ее облику благородство.

Лукас уже был в салоне, когда мы спустились туда, и леди Эверсли, взяв меня и Харриет за руки, повела нас к молодым людям.

— Сегодня у нас будет просто дружеская вечеринка, — сказала она. — Я решила, что нам стоит познакомиться поближе до приезда остальных гостей. Да, к нам приедут и другие гости. Именно поэтому мне пришлось разместить вас в одной комнате, за что я еще раз приношу свои извинения.

— Это все из-за того, что вы не планировали моего приезда, — сказала Харриет, — так что извиняться следовало бы мне.

— Ну что вы, что вы… мы очень рады видеть вас. Я всегда говорю: чем больше гостей, тем веселее. Просто это не наш родной дом, и места здесь явно не хватает. Прошу знакомиться: моя дочь Карлотта и сэр Чарльз Конди, наш близкий друг. А где же Эдвин?

— Он сейчас придет, мама, — ответила Карлотта.

Карлотте было, я бы сказала, далеко за двадцать. У нее были мягкие черты лица, светло-каштановые волосы, уложенные непослушными локонами, которые выглядели так, будто малейшее дуновение ветерка немедленно разметает их, вернув в изначальное состояние. Ее рот был очень мал, губы сжаты, и она несколько напоминала олененка, который готов в любой момент броситься бежать в испуге. Платье шло ей: темно-синий шелк и кружева хорошо гармонировали и с цветом ее глаз, довольно больших, но слишком выпуклых для того, чтобы быть красивыми.

Она подала мне руку и улыбнулась. Я подумала, что она робка и очень хочет подружиться со мной, и сразу прониклась к ней самыми теплыми чувствами.

Сэр Чарльз Конди поклонился нам. Он был примерно того же возраста, что и Карлотта, среднего роста, склонный к полноте, отчего казался ниже, чем был на самом деле. Его большие карие глаза немного напоминали лошадиные, лицо с крупными чертами было приятным, но несколько вялым. В общем, я сделала вывод, что он достаточно милый человек, если не проводить с ним много времени.

Мне пришлось сделать себе выговор за слишком поспешные заключения. Мать часто предостерегала меня от них. Помню, она говорила: «Тот, кто судит о других, опираясь только на первые впечатления, неизбежно ошибается. По-настоящему можно узнать людей, лишь прожив рядом с ними годы, и тогда ты будешь потрясена тем, что в них открывается».

— Надеюсь, дорога не слишком утомила вас? — поинтересовался сэр Чарльз.

— Ни в коей мере, — ответила я. — Мы следовали указаниям леди Эверсли.

Он перевел взгляд на Харриет. Она улыбалась той особой улыбкой, которую она дарила, как я заметила, даже Лукасу. Сэр Чарльз слегка заморгал глазами, как будто был немного ею ослеплен.

— Со стороны леди Эверсли было очень любезно принять меня, — сказала Харриет. — Я живу вместе с Арабеллой и членами ее семьи.

— Мы рады вашему приезду, — произнесла леди Эверсли. — У нас будет много гостей, а большую компанию всегда легче развлекать.

— О, я согласна с этим, — подхватила Харриет. — С большим количеством людей можно придумать массу интересных развлечений.

— Когда появится Эдвин, мы приступим к обеду, — сказала леди Эверсли. — Не представляю, что могло его задержать. Ведь он знает о приезде гостей.

— Эдвин никогда не был пунктуален, — напомнила Карлотта, — ты же это знаешь, мама.

— Я много раз беседовала с ним по этому поводу. Я говорила ему, что отсутствие пунктуальности — столь же отвратительная черта, как хлопанье дверью перед носом у человека. Создается впечатление, что у тебя есть какие-то более важные интересы, а все остальное может и подождать. Вот уж в чем не упрекнешь моего мужа, лорда Эверсли. Как военный человек, он, естественно, во всем любит точность. Когда я вышла за него замуж, мне пришлось расстаться с некоторыми моими прежними привычками. Действительно, трудно поверить, что Эдвин… А, вот и он. Эдвид, дорогой мой мальчик, иди сюда, познакомься с нашими гостьями.

При появлении сына вся ее озабоченность исчезла, и ее можно было понять. Я сразу же отметила, что Эдвин — самый привлекательный из всех мужчин, которых я когда-либо видела. Он был высоким и очень стройным. Он слегка напоминал свою сестру Карлотту, но это подобие лишь способствовало тому, что она стала казаться еще более бесцветной, чем раньше. У него были волосы того же цвета, что и у сестры, только гуще, а то, что они слегка вились, делало их более послушными. Они спадали на плечи в полном соответствии с модой времен, предшествовавших казни Карла I. Его просторный камзол из коричневого бархата был притален и украшен тесьмой. Сквозь прорези рукавов виднелась тонкая льняная рубашка. Штаны были того же цвета, что и камзол. Однако внимание в первую очередь привлекал все-таки сам Эдвин, а не его наряд. Я подумала, что он на несколько лет моложе Карлотты; с первого взгляда было ясно, что он любимчик у матери. Она выдала себя уже тем, как произнесла: «Мой сын, Эдвин…».