Ангелы тоже люди - Ковальская Елена. Страница 38

Во-первых, его маленькая Вероничка беременна, и он в ближайшем будущем станет

дедушкой. Во-вторых, она не собирается замуж за этого, как его там, Данила, а будут они

жить нерасписанные, а ребенок официально родится внебрачным. Университет, конечно

же, побоку. Это только говорится про заочный, но до учебы ли будет молодой мамаше? К

тому же папаша тоже только институт закончил, так что помощи от него не жди. Его

совета, и даже просто мнения, конечно же, никто не спрашивал, хотя и так ясно, что все

бремя материальной ответственности, конечно же, ему придется взять на себя. Впрочем,

Вероника уже заявила, что его денег этот, как его там, Данил, не возьмет, а будет где-то

прирабатывать. Но это же ясно как божий день, что Вероника, привыкшая к хорошей

жизни, его принцесса, долго на гроши не протянет. Вобщем, какой-то бред сумасшедшего.

А еще сегодня этот парень переезжает к ней на квартиру, а завтра они его ждут в гости.

- Вот там и поговорим, - именно так закончила разговор дочь после его бурных реплик и

просто отключила трубку...

А поговорить ему с ней было необходимо, хотя собирался он это сделать совсем по

другому поводу... Ну как ей теперь рассказать о том, что произошло между ним и Таней.

Теперь у нее своих проблем выше головы, а тут еще это... Хотя, как все произошло, он и

сам до конца не совсем понял. Таня ему всегда как дочка была, а секретарш и грудастых

девиц различного плана вокруг него вертелось достаточное колличество, чтобы не быть

голодным... Он, конечно, понимал, что вертелись они не ради него самого, а вокруг денег

и имиджа, это не мешало ему, в свою очередь, использовать их в свое удовольствие. Но

Таня... Это было совсем другое... Он не хотел и не собирался использовать ее. Он вообще

не хотел ее, не видя в ней женщины. А тут она зашла на консультацию растроенная чем-

то, попросила выпить, чтобы расслабиться. Он налил ей и себе виски, спросил что

случилось. Она расплакалась на его плече и стала, глотая слезы, рассказывать, как ей

одиноко, что все ее подруги находят свое счастье, а ее все еще где-то бродит, что она

устала ждать, ей хочется ласки и внимания. Станислав Васильевич пожалел ее, обнял за

плечи, и тут она вдруг сказала, что всю жизнь его любила, только одного, что он всегда

был идеалом мужчины для нее, что всегда всех своих ухажеров сравнивала с ним, и они

явно проигрывали. Она заглянула в глаза своими блестящими от слез большими карими

глазами и попросила поцеловать ее, просто поцеловать. А он, очарованный моментом,

юностью и такой хрупкой беззащитностью девушки, которую он знал, казалось, всю свою

жизнь, а теперь понял, что не знал никогда, поддался очарованию. Он хотел поцеловать ее

просто по-отечески в щеку, но она извернулась и впилась в его губы своими страстными

горячими губами, солеными от слез. И столько нежности и отчаяния было в этом поцелуе,

что он не смог совладать с собой и воспротивиться ей. Поцелуй получился долгим и

жарким, он плавно перетек в следующий, потом Таня расстегнула блузку и положила его

ладонь на свою упругую грудь с твердыми от желания сосками... Вобщем, кто кого взял,

надо бы еще посмотреть... Танюша занималась любовью горячо и самозабвенно, и при

одном воспоминании о том, что они вытворяли, у него опять твердело и горячело в штанах

от желания... Она просила у него прощения, просила ни о чем не жалеть, но дело было

сделано, и чувство вины и раскаяния соседствовало рядом с новым, удивительным и давно

забытым ощущением нежности и заботы. Наверное, последний раз он так чувствовал себя

еще в молодости, когда он ухаживал за мамой Вероники. Это его пугало, потому что такие

чувства он не мог и не должен был испытывать, особенно по отношению к этой девочке,

почти что его дочке. Он твердо решил на следующий же день поговорить с ней, чтобы

объясниться и расставить все по своим местам. Он собирался сказать ей, что впредь не

сможет продолжать занятия, но оплатит хорошего специалиста, который подтянет ее до

нужного уровня, а когда придет время, замолвит словечко, воспользовавшись своими

связями. И еще он хотел попросить ни о чем не говорить Веронике, ведь она такая хрупкая

и невинная. Станислав Васильевич пригласил ее к себе в офис в блестящем высотном

здании в центре Москвы. Она зашла в кабинет, распаленная от ходьбы, с

раскрасневшимися щеками и блестящими глазами, и, с ходу сбросив длинную дубленку,

осталась в одних высоких сапожках на длинных стройных ножках... И Станислав

Васильевич погиб... Как теперь разруливать всю эту ситуацию, он не знал. Его чистая и

наивная дочь беременна от какого-то там проходимца, который даже не удосужился

представиться перед тем, как обрюхатить ее, а сам он спит с ее подружкой, которая ему

как дочь в прямом и переносном смысле этого слова...

Голова стала совсем тяжелой.

«Завтра увижу этого парня, там видно будет», - решил Станислав Васильевич, - «сегодня

уже вряд ли рабочие проблемы полезут в голову, пойду-ка пораньше спать».

Когда он уже был в постели, зазвонил мобильник. Нажав на зеленую кнопочку ответа,

услышал такой знакомый и такой новый для него теперь голос:

- Привет, ты как, работаешь еще? А я звоню, чтобы сказать, что люблю тебя...

- Нет, на сегодня все, хочу выспаться.

- К сожалению, не получится.

- Почему это?

- Выгляни в окно, и ты увидишь примерзшую к лавочке снегурку. Ее требуется согреть,

причем срочно.

Накинув толстый махровый халат, он подошел в окну и увидел внизу одинокую фигурку,

машущую ему рукой.

- Ну не-е-ет, не сегодня... Завтра тяжелый день, у меня много дел...

- Сегодня, умоляю, я хочу тебя, ну открывай же скорее!

- Ладно, забегай, - как будто нехотя согласился Станислав Васильевич и нажал на кнопку

домашней охраны, впуская Танюшку в подъезд.

Выспаться, наверное, не получится...

Но почему тогда так сладко и весело на душе?

Переливисто прозвучал звонок в дверь. Согнав дурацкую неподобающую суровому

мужчине и бизнесмену улыбку с лица и сделав ну очень серьезный и слегка недовольный

вид, Станислав Васильевич пошел открывать ночной гостье.

- Теперь все в порядке? - улыбаясь спросила Лейла. - Ты счастлива?

- Наверное, да, - Вероника улыбнулась навстречу яркому, но негорячему зимнему солнцу.

Редкие снежинки тихо падали на безмолвие, царившее вокруг, и даже голоса звучали как-

то необычно резко, растворяясь в свежем морозном воздухе.

- Здорово, я рада за тебя, - сказала Лейла и немножко нахмурилась.

- Правда? - Вероника взяла руку девочки в свою, она была холодной. Интересно, подумала

она, рука такая холодная оттого, что девочке холодно, или оттого, что ее уже давно не

согревает живая кровь? Вероника машинально попыталась согреть ее в своих.

- Не надо мне не холодно, - сказала Лейла. Я давно не чувствую перепада температур,

просто вижу. Это, знаешь, как проснулась, а уже осень, листья падают, на тебе кофточка и

туфли. Потом опять проснулась, а уже зима и ты в шубке... Хотя, наверное, если бы я была

в купальнике, мне было бы так же. Наверное, только психологически неудобно ощущать

себя в купальнике на снегу...

- На горных курортах так ходят.

- К сожалению, проснуться на горном курорте у меня возможности нет. А на кладбище в

купальнике ... - Лейла пожала худенькими плечиками. Видимо, и нам, привидениям, тоже

положено какое-то приличие соблюдать, - она грустно улыбнулась. - А за тебя я и вправду

рада. Но...

- Что но?

- Я не хочу говорить, ты сама скоро узнаешь...

- Что? Что-то плохое? С моим ребенком?

- Нет...

- Да что же, говори!!! - Вероника схватила ее обеими руками и потрясла за плечи.