Околдованные любовью - Куксон Кэтрин. Страница 23

Саймон ехал в суд, погруженный в невеселые раздумья. Женитьба его оказалась неудачной с самого начала, со дня свадьбы. Он знал, что ошибся, остановив выбор на Мэри, но с ошибкой этой ему предстояло мириться всю жизнь. В этом он не сомневался.

Образовавшийся на улице затор вынудил Бентвуда остановить двуколку. Он оказался в окружении экипажей, подвод, груженных пивными бочками, повозок тряпичников со зловонным тряпьем. Запряженные в них лошади стояли, понурив головы, словно опечаленные своей незавидной долей. Встречались телеги с мясом, овощами и рыбой. На глаза попались фургоны с живодерни. При виде торчавших из них ног мертвых животных, сваленных друг на друга, как дрова, Саймон в душе надеялся, что бедным животным не пришлось долго мучиться. Хотя на живодернях находились любители затянуть процедуру.

Шум вокруг стоял неописуемый. Саймон крикнул, чтобы успокоить лошадь, но не услышал собственного голоса. По тротуарам с обеих сторон дороги непрерывно двигались прохожие. Они находились в лучшем положении, потому что шли по вымощенным каменными плитами тротуарам — одно из последних нововведений. Проезжую часть по-прежнему покрывала щебенка вперемешку с грязью.

Когда наконец появилась возможность двинуться вперед, Саймон направил лошадь в переулок. Здесь дорогу снова загородили. Поднявшись в своей двуколке, он увидел, что постоялый двор, где обычно останавливался, заполнен до отказа.

— Весь город здесь собрался, — услышал Саймон чей-то голос и повернул голову: с ним говорил мужчина в такой же двуколке. — Наверное, это из-за слушаний в суде. Разбирают дело жены священника, — пояснил незнакомец.

Бентвуд промолчал и оглянулся: обратный выезд на дорогу был свободен. Он выпрыгнул из двуколки и помог лошади отъехать назад, забрался обратно и поехал по улице дальше.

В волнении Саймон полез в карман за часами. Они показывали четверть двенадцатого. Судебное заседание уже началось. Теперь Тилли, оглядывая зал в поисках единственного друга, наталкивалась на враждебные взгляды жителей деревни. Ведь они не могли отказать себе в удовольствии увидеть такое зрелище. Этот день стал для них занимательным событием и поводом позлорадствовать.

Судьба жены священника не тревожила Саймона: на ее стороне были адвокаты, влиятельные люди, высокое положение семьи. Кроме того, миссис Росс обвиняли в непреднамеренном убийстве. Но при любом исходе дела она имеет возможность покинуть деревню. А куда деваться Тилли? Ей придется оставаться в деревне, пока жива ее бабушка. И что будет с ней дальше? Кроме него, Тома Пирсона, да, пожалуй, еще Стива Макграта, никто не относился к девушке по-доброму. А самое главное, хотя не она нанесла роковой удар, но все сходились в одном: жена священника была одурманена, и виновата во всем Тилли Троттер.

«Господи! Выберусь ли я когда-нибудь из этого затора».

Только через полчаса Саймону удалось найти место, где оставить лошадь и двуколку. Еще десять минут потребовалось, чтобы бегом вернуться к зданию суда. Попасть внутрь здания оказалось совсем непросто: наружный зал был битком забит невозмутимой на вид публикой. Но когда он стал протискиваться вперед, это вызвало недовольные возгласы. Бентвуд не обращал на них внимания. Некоторые пропускали его, принимая за служащего суда. Когда он добрался до дверей зала, где проходило заседание, то столкнулся с констеблем.

— Далеко продвинулось разбирательство?

— Больше половины заседания позади, сэр.

— А основные свидетели, они уже…

— Кажется, да. Сейчас дает показания девушка.

— Пожалуйста, пропустите меня. Прошу вас, — наклоняясь к полисмену, попросил Саймон. — Я, — он судорожно глотнул, — я ее единственный друг.

Они молча посмотрели друг на друга.

— Даже если я вас пропущу, сэр, — сказал наконец констебль, — едва ли вы сможете туда протиснуться. Там все-все забито.

— Разрешите хоть попробовать. — Саймон достал что-то из кармана и вложил в руку полисмена, стараясь проделать это незаметно.

— Попытайтесь, сэр, — не отводя глаз, согласился страж порядка. Он повернул массивную ручку одной из половинок двустворчатых дверей. Когда дверь приоткрылась, несколько человек едва не вывалились в общий зал. С помощью полисмена Саймон кое-как втиснулся в толпу, и дверь за ним тихо закрылась. И вот он уже смотрит на Тилли, стоящую на огороженном помосте. Взгляд ее обращен на судейскую скамью и человека, задававшего ей вопросы…

— Ты слышала, что говорили свидетели. По их мнению, именно из-за тебя миссис Росс оказалась сегодня здесь, и ее обвиняют в непреднамеренном убийстве. Один из них определенно заявил, что ты имеешь… — судья опустил глаза на судейскую коллегию, потом перевел взгляд на секретаря суда и только после этого снова посмотрел на Тилли, — что ты обладаешь сверхъестественной силой. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— О, нет, сэр, нет.

— Говоря обычным языком, ты занимаешься колдовством.

Взгляды всех собравшихся в зале суда были прикованы к Тилли в ожидании ее ответа. Девушка молчала, даже не покачала головой. Из души Саймона рвался безмолвный крик: «Она знает о колдовстве не больше, чем младенец».

— Так ты занимаешься колдовством?

— Нет, сэр. Нет! Нет! — медленно, но с нажимом повторила она. — Я… никогда не… Я… я даже ничего не знаю о колдовстве.

— Один свидетель заявил, что ты подговаривала жену священника танцевать в ризнице, которая считается священной землей, это правда?

В первый раз Тилли перевела взгляд с судьи на миссис Росс. Эллен отрицательно покачала головой.

— Мы сделали всего пару шагов, сэр, — глядя на судью, тихо ответила Тилли.

— Она не виновата! Я просто учила ее танцевать, — звонко выкрикнула Эллен, и публика взволнованно загудела. К ней подошли двое мужчин и о чем-то заговорили.

Судья стукнул по столу молотком, призывая зал к порядку. Шум постепенно смолк.

— Так вы танцевали в ризнице? — спросил судья, и Тилли, поколебавшись, подтвердила:

— Да, сэр.

— А чем еще вы занимались в ризнице?

— Ничем, сэр, мы сделали всего несколько шагов и все.

— Несколько шагов — и все, — пробормотал себе под нос судья, глядя в стол. — Считаешь ли ты себя ответственной за то, что сегодня здесь? Признаешь ли ты часть своей вины в смерти мистера Берка Лодимера?

— Нет, сэр, нет.

— Но ты слышала слова представителя обвинения. Он утверждает, что ты ответственна за случившееся не меньше, чем обвиняемая. Миссис Росс не пришла бы к тебе на помощь, если бы тебя не посадили в колодки. Ты не оказалась бы в колодках, если бы тебя не видели танцующей в святом месте. Так ты продолжаешь отрицать даже свою частичную вину в том, что здесь сегодня происходит?

Тилли опустила голову. Саймон беззвучно простонал. Все эти люди со своей ученостью и умными словами способны представить черное белым. И он тоже опустил голову, но резко вскинул ее, услышав голос судьи:

— Задумайся над моими словами, женщина. А теперь ты можешь вернуться на свое место.

Бентвуд видел, как Тилли, споткнувшись, спустилась на две ступеньки. Ее проводили к крайнему месту в первом ряду. Когда она села, Саймон перестал ее видеть.

— Вызывается Хал Макграт… Хал Макграт! — выкликнул судья имя следующего свидетеля, и по залу снова пробежал шумок.

Хал по такому случаю нарядился, как на парад. Обычно свисавшие на узкий лоб волосы аккуратно зачесаны назад. На шее красовался ослепительно белый платок, заколотый у самого кадыка. Серая шерстяная куртка была застегнута на все пуговицы. Хал стоял перед судьями, держа шапку двумя руками, всем своим видом стремясь показать, какой он добропорядочный и мирный сельский житель.

— Вы Хал Макграт? На вас указывают, как на человека, несущего ответственность за то, что на девицу Тилли Троттер были надеты колодки. Так ли это?

— Да, сэр, это сделал я, — выдержав паузу, ответил Макграт.

— С какой целью вы это сделали?

— Просто… хотел пошутить, сэр.

— И ничего больше?

— Ну, — начал объяснять Хал, переминаясь с ноги на ногу и изображая смущение, — я за ней ухаживал. Сначала она меня подзадоривала, а потом стала отворачиваться. Мне стало обидно, сэр.