Сбывшиеся мечты - Гордон Этель. Страница 5

— Извини, Мария. Я и сама не думала, что мы так задержимся. У меня и представления не было, что это за дорога. Но я делаю все, что могу…

— Не огорчайтесь, Керри, я эгоистичное чудовище, — ответила она, вздохнув.

Мария первой увидела указатель. Мое внимание было целиком поглощено дорогой.

— Вот там!

«БЕЛАН-ЛЕ-ОТ 2,6 км» — было написано на белом прямоугольнике указателя.

— Ну вот мы и добрались, — сказала я с большим облегчением, чем мне хотелось бы. — И еще даже не полночь.

— Вам придется проехать через городок, а потом выехать на узкую грязную дорогу: главное — не пропустить ее.

Мы быстро миновали центральную площадь Белан-ле-От, освещенную редкими фонарями и обсаженную густыми деревьями, позади остались старенькое кафе и булочная, где, как я поняла, пекли хлеб на завтра, — и снова оказались во тьме.

Мария прижала лицо к стеклу. Если бы я не ехала, так медленно, мы наверняка пропустили бы маленький указатель «Отель „Ферма“».

Мы начали огибать по спирали гору по скользкой дороге. Не знаю, сколько разворотов пришлось сделать, прежде чем я увидела ворота с лампочкой на них.

— Вот это, наверное, и есть… — начала было я, как вдруг была ослеплена двумя мощными фарами, направленными прямо на нас. Мария закричала. Я подала сигнал и прижалась к обочине, насколько это было возможно. Мимо, чуть не задев нас, промчался автомобиль и исчез за поворотом прежде, чем мы смогли обернуться, чтобы увидеть его.

Несколько минут я не могла двинуться, с трудом переводя дыхание.

— Сумасшедший! — сказала я. — Он не мог не видеть нас. Хоть бы остановился, чтобы узнать, все ли у нас в порядке!

Лицо Марии было испуганным и бледным.

— Выглядит так, будто он хотел столкнуть нас с дороги.

— Чепуха, — отозвалась я. — Кто может ожидать, что здесь появится автомобиль в такое время, ночью? Кроме того, он скорее всего пьян.

Я заставила себя снова завести мотор, и мы начали медленно подниматься в гору, пока не проехали сквозь чугунные ворота, местами проржавевшие и заросшие вьющимися растениями. Мы оказались на широком дворе. Мне не хотелось здесь выходить из машины, потому что до входа было еще далеко, а дождь и не думал утихать. Я подъехала к дверям дома, остановилась прямо против ступеней и в изнеможении откинулась назад, не в силах двинуться с места. Я смутно различала большой каменный дом с круглой островерхой башенкой, крытый черепицей, как в Провансе. Дом был окружен высокими деревьями, подступавшими к нему, словно лес, и раскачивающимися на сильном ветру. Фонарь над крыльцом тоже тревожно качался.

Мария же полностью пришла в себя, забыла все страхи и уже натягивала на себя плащ и шапочку от дождя. Она выскочила из машины, подбежала к дверям и нажала на кнопку звонка. Я слышала, как она дважды позвонила тремя сигналами.

В башенке загорелся свет, минутой позже он появился на втором, а уж потом и на первом этаже. Открылась дверь, и наружу выглянула седая пожилая женщина в полинявшем фланелевом ночном халате.

— Что вам нужно в такое время? — спросила она по-французски.

— Мадемуазель Софи, вы не узнаете меня? Я Мария Уолдрон.

Непреклонное выражение пожилой женщины не изменилось, но она все же приоткрыла дверь настолько, чтобы Мария могла войти. Мария махнула мне рукой. Я выскочила из машины и подбежала к ней.

— Моя подруга, мисс Белдинг.

Мадемуазель Софи пристально взглянула на меня.

— Мы никого не ожидали сегодня ночью, — сказала она. — Сейчас не время для приезда, отъезда и громких разговоров. Людям завтра утром надо вставать на работу. А вы даже не потрудились говорить потише…

Мы оказались в большом каменном холле, будто попали не на ферму, а в помещичий дом. Широкие каменные ступени не были покрыты ковром, и единственными признаками отеля были стол и доска с ключами за ним.

— Заполните бланки, пожалуйста, — сказала мадемуазель Софи, указывая на стопку бумаги на столе.

Она настаивала на этом, не могла подождать до утра. Никак не могла. И стояла со сложенными руками, пока мы с Марией заполняли карточки.

— Ваши паспорта.

Я полезла в сумку за паспортом, а Мария состроила мне гримаску, будто намекая, что объяснит все потом.

— Я покажу вам ваши комнаты, — сказала мадемуазель Софи, плотнее заворачиваясь в свой фланелевый халат.

Наверху хлопнула дверь, и послышался звук торопливых шагов. Через балюстраду свесился молодой человек, и нам на мгновение показалось, что он готов перелететь через перила. Вместо этого он, шагая через ступеньку, преодолел последний марш лестницы и бросился к Марии. Они заключили друг друга в объятия.

Он влюблен в нее. Это было совершенно ясно. Молча они держали друг друга в объятиях, будто не в силах оторваться. Я чуть не заплакала, так была счастлива за Марию.

— Почему ты не позвонила? — спросил молодой человек.

— Я не научусь пользоваться вашей телефонной системой, даже если проживу тысячу лет.

— Это ужасно, я знаю. Но почему же вы не спланировали поездку так, чтобы прибыть сюда засветло? Если бы я только знал, что вы ночью на такой дороге, как эта…

— И еще кто-то пытался покончить с нами. Тот, кто выехал из отеля «Ферма».

Наступила тишина.

— Что?! — вскричал он.

— Спроси Керри.

Наконец-то он соизволил заметить меня.

— Керри, — сказал он с видом раскаяния, протягивая руку, — милости просим в отель «Ферма». — Но его мысли витали где-то еще. — О чем это говорит Мария?

— Мария немного драматизирует события, — ответила я. — Какой-то идиот водитель выскочил прямо на нас на последнем отрезке дороги, перед самыми воротами. Он, наверное, был пьян, иначе увидел бы наши фары.

— А вы заметили, что это была за машина?

— Нет, мы обе были ослеплены его фарами. — После небольшой паузы я добавила: — Но он, наверное, ехал отсюда, из отеля. Разве вы не слышали его?

— Он, наверное, заблудился и принял нашу дорогу за шоссе. — Он эмоционально жестикулировал; но тут внезапно вспомнил, что стоит перед нами в пижаме и халате. — Я уже лег спать. Уже оставил мысль, что Мария может приехать ночью…

— Если позволите, я пойду в свою комнату, — сказала мадемуазель Софи. — Порядочные люди ночью спят, потому что утром им надо работать.

Она быстро прошла мимо меня в своем линялом халате, я взглянула на нее и перехватила ее взгляд. Он был полон ненависти. Я прямо отшатнулась. Холод от каменного пола прошел по телу. У нее старческий маразм. Или она сошла с ума. А может быть, и то и другое вместе.

— Мадемуазель Софи сильно сдала за этот год, — прошептала Мария.

Молодой человек потрепал ее по щеке.

— Не обращай внимания на кузину Софи, — сказал он. — Она и в самом деле совсем тронулась.

Эган улыбнулся мне, и я невольно ответила ему улыбкой.

Тусклый свет от затянутого паутиной светильника, в лучах которого летали мошки, освещал его темную голову. Он был такой же, как и многие другие молодые французы, которые гоняют в своих открытых спортивных автомобилях, носят свитера с большими воротниками и джинсы, и на лицах которых написана беззаботность и веселье; это всегда привлекательно, если не приносит вам неудобств. Стройный, загорелый, с правильными чертами лица, с прямым носом, красивыми серыми глазами, он был бы очень симпатичным молодым человеком, если только не заглядывать ему в лицо, нежное, довольное, будто бы не было ничего такого, чего бы он не понимал или не принимал в своей жизни.

— Ваш багаж, — сказал он. — Позвольте мне принести его.

Он вернулся с нашими чемоданами и спросил:

— Вы замерзли? Голодны? У нас есть сыр и фрукты. И бренди. И чай.

— Все, что я хочу, — так это лечь в постель, — ответила я.

— Ну а я совсем не хочу спать, — сказала Мария, и у меня не возникло никаких сомнений, что так и есть на самом деле, — ведь она продремала все два дня пути. — А ты, Эган, хочешь спать?

— Больше не хочу, — сказал он и улыбнулся мне.

— Мне хотелось бы немного фруктов и побольше разговоров, — сказала она. — Я подожду тебя внизу, Эган, пока ты покажешь Керри ее комнату. А где же Конор?