Сбывшиеся мечты - Гордон Этель. Страница 7

— Но… — Я заколебалась. — Вы же сами выбрали отель как единственный шанс.

— Это все потому, что у меня нет никаких способностей к бизнесу, — ответил он. — Я убежден, что в один прекрасный день на всех этих курортах на Ривьере не останется ни одного свободного дюйма. И люди начнут искать незагаженные места, где есть воздух, чтобы дышать, и место, чтобы гулять, где есть солнце и прохладные ночи; места, где относительно дешево. И если когда-нибудь у нас будет хорошая дорога, они найдут дорогу к нам.

Он еще несколько раз ударил молотком по плитке, посмотрел на нее и сказал:

— Но я могу ошибаться. Я и раньше ошибался.

Он, должно быть, знал, что Мария рассказала мне, как он потерял их деньги.

Его улыбка застыла, и лицо покрылось краской.

— Я хочу только одного — видеть «Ферму» приносящей небольшую, но стабильную прибыль. И тогда я все отдам Эгану. Это все будет принадлежать ему, а я устранюсь.

Я спросила:

— Вы хотите сказать, что можете оставить это место навсегда?

Он остро взглянул на меня, чтобы проверить, не шучу ли я. Когда он убедился, что это так, выражение его лица изменилось. Он спокойно сказал:

— Мне всегда нравилось здесь. Я приезжал сюда летом, когда моя мать вышла за Жарре и переехала во Францию. Вы даже представить не можете, как это выглядело после нью-йоркской квартиры моих дедушки и бабушки. Я жил с ними остаток года. — Он подождал немного и убежденно сказал: — Я думаю, что нигде нет более красивого места.

Я подумала о своей квартире в Нью-Йорке. Я вполне его понимала.

— Моя мать была очарована этим местом с первого взгляда. Вот поэтому она и вложила сюда столько собственных денег. А мой приемный отец не мог позволить себе содержать ферму, и все приходило в упадок. Когда они оба умерли примерно в одно и то же время, стало еще хуже. Софи захватила дом, чтобы есть и спать в нем. Насколько я помню, она всегда была тут кем-то вроде управляющей.

Он внезапно замолчал, как человек, который спохватился, что сказал слишком много, и потянулся, чтобы выбрать новую плитку из штабеля позади него. А я смотрела на его загорелую спину и на серебряные волосы, спускающиеся сзади на шею. В нем была какая-то душевная щедрость, что значило для меня гораздо больше, чем внешность. Я думала о том, как он говорил о «Ферме». Если бы он любил что-то или кого-то, это было бы сразу ясно. Но я чувствовала, что он не раскрывается до конца: ощущала это, но никак не могла схватить. Его краткость и отчужденность были защитной маской, под которой он прятал сокровенное. Но я дала волю своему воображению, попытавшись обойти это препятствие, чтобы проверить себя. И пришла к выводу, что он — человек, который может за себя постоять.

Потрепанный «ситроен» подъехал ко входу в кухню, который был почти скрыт за деревьями. Оттуда вышел Эган, неся в каждой руке по корзинке. Из одной торчали длинные батоны хлеба. В другой были бело-зеленые полосатые дыни, которые произрастают, кажется, только во Франции.

— Вот теперь вы можете позавтракать, — сказал Конор, отпуская меня.

Я задержалась, сама не понимая почему.

— Если вы не уходите, — сказал он почти сурово, — я, возможно, задам вам вопросы, о которых могу потом пожалеть. Известно, что дареному коню в зубы не смотрят, а мы, конечно, используем доход, который получим от вас.

— Что за вопросы?

— Ну, зачем вы здесь? Убедиться, что Мария не наделает глупостей и не зайдет дальше, чем нужно, в своих отношениях с Эганом?

Я не ожидала такой грубости и ответила:

— Вы считаете, что я могу предотвратить это?

— Тогда зачем жевы здесь?

— А вы спрашиваете об этом и других своих гостей?

Надо отдать ему справедливость, он покраснел.

— Но они не остаются на все лето. Они проводят здесь одну ночь и уезжают.

— Но даже без Марии я собиралась приехать этим летом во Францию. Писать картины.

Он посмотрел на меня из-под бровей:

— Так вы художница?

— Пытаюсь ей стать.

Он коротко засмеялся:

— Это объясняет ваш интерес к «Ферме». Только художник может в ней что-то разглядеть.

Я почувствовала странное желание быть с ним честной:

— Но, кроме того, тетушка Марии попросила меня присматривать за ней. Мария очень молода. Ей может потребоваться помощь, чтобы разобраться в собственных чувствах.

— Кто-то, кто может распознать охотника за приданым немного раньше, чем это сделает сама Мария?

— А разве это не будет благом для нее, если только такой охотник существует на самом деле?

— Керри! — Это была Мария, которая махала мне с другой стороны бассейна. — Будете завтракать?

— Сейчас иду!

Я встретилась с Конором глазами, и он сказал:

— Идите, ешьте свой завтрак. Вам не стоило приезжать сюда. Но теперь, когда вы здесь, уже поздно. Она влюблена, и с этим ничего поделать нельзя. — И он повернулся ко мне спиной, что означало окончание разговора.

Стол, за которым сидела Мария, был уставлен чашечками и графинами, а в корзинке лежали маленькие хлебцы и булочки. Благоухание всего этого напомнило мне, что я голодна.

— Так он говорил с вами, — сказала Мария, наливая кофе. — Вы должны чувствовать себя польщенной. Со мной он ограничивается только двумя словами: «да» и «нет».

Я не вовремя вспомнила о том автомобиле, который пытался сбить нас с дороги прошлой ночью. Какой-то пьяный, или лихач, или кто-то хотел напугать нас и заставить уехать? Конор? Я спросила:

— Можешь ли ты представить себе причину, по которой Конор не хотел бы нашего пребывания в отеле? Он же сам сказал, что заинтересован в том доходе, который он получит от нас.

Она пожала плечами:

— А вдруг он белый работорговец? И боится, что мы увидим слишком много.

— А мадемуазель Софи — глава шайки.

Она захихикала.

— А если серьезно, Мария? Ты почувствовала в прошлом году, что кто-то не хочет, чтобы ты была здесь?

Она покачала головой:

— Я была здесь всего-то пару недель. И почти не виделась с Конором.

— А может быть, они не хотят моего присутствия?

— Но почему, Керри?

— Не знаю. Ну ладно, независимо от того, что Конор думает обо мне, я нахожу его привлекательным.

Глаза Марии расширились.

— Разве? Он чересчур стар для вас. Ему сорок.

— А я что-то не заметила.

— Прежде чем вы начнете строить планы, я должна сказать вам, что у него есть женщина.

В этот момент появился Эган, и Мария уже не отрывала от него глаз. Он вытянул длинные ноги в джинсах и веревочных сандалиях и, завладев чашкой Марии, налил себе кофе. Было похоже, что этим он хотел подчеркнуть некую интимность в их отношениях. На шее у Марии забилась жилка. Я поняла, что Мария, выросшая в громадном доме среди слуг и общавшаяся только с сухой, болезненной мисс Уолдрон, стосковалась по любви. И вдруг мне стало страшно за нее. Все-таки она проявляла к Эгану слишком большой интерес.

— Так вы говорили с Конором? — спросил Эган.

Я кивнула.

— Керри считает его привлекательным, — заметила Мария.

Он улыбнулся:

— Очень мило с вашей стороны, Керри. А то он отпугивает многих людей.

— Но только не Лауру, — вставила Мария.

Эган бросил на нее раздраженный взгляд.

— Но я должна сказать Керри о Лауре. Она все равно скоро ее увидит.

— Ведь я просил же тебя не говорить о ней, — мягко остановил он ее. — Конор хочет держать это в секрете, да и Лаура тоже.

Я попыталась переменить тему разговора:

— А вы с ним очень разные, Эган.

— Я более общителен? — улыбнулся Эган. — Но на самом деле Конор сильно изменился. Ему очень не повезло.

— Деньги?

— Да нет, другое. — Он немного поколебался. — Ну хорошо, вы должны знать это. Перед тем как он приехал сюда, его брак распался. У его жены была престижная работа в сфере моды, более важная для нее, чем все остальное — чем ребенок и даже сам Конор. Может быть, то, что он потерял все деньги, и стало последней каплей. Она решила с ним расстаться. Конор не ожидал этого. С тех пор в него будто демон вселился. Вот что странно: он попался как раз на том, от чего хотел избавиться. Он думал, что азартные игры принесут ему свободу. А получилось совсем наоборот: он теперь гораздо более связан, чем раньше.