Шах королеве. Пастушка королевского двора - Маурин Евгений Иванович. Страница 20

Вот как случилось, что два родных брата стали разно именоваться и получили разные звания. Но это не разъединило ни их самих, ни их детей: связь между Луи и Перигорами не порвалась.

После этих необходимых вступительных замечаний я приступаю к самому рассказу. Еще отец Амедея перенес свою главную контору из Марселя в Тарб. Таким образом Перигоры познакомились с владельцами Бретвиля, маркизами де Тарбами, герцогами д'Арками. Конечно, по разности положения в обществе не могло быть даже речи о какой-либо дружбе или даже знакомстве домами между обеими семьями. Нет, Амедей был вообще очень горд и сам не лез туда, где не мог считаться равным. Но папаша теперешнего герцога д'Арка очень уважал Амедея за его честность и достойную жизнь, да и Амедей выделял герцога из всех окрестных дворян. Владельцы Бретвиля жили очень бедно, порою нуждались в самом необходимом, но скорее умерли бы с голода, чем воспользовались бы чужим грошом. Амедей всегда готов был предоставить свой кошелек к услугам владельца Бретвиля и рад был служить ему деловым советом, иногда герцогу приходилось продавать скот, шерсть или урожай винограда.

Я уже сказал, что Амедей пользовался безукоризненной репутацией. Но нельзя сказать, чтобы его любили. Дворяне негодовали, что какой-то купчишка не считает за честь в любой момент расстаться с трудовыми грошами, чтобы безнадежной ссудой дать этим дворянам возможность кутить и бесчинствовать далее. А горожане обижались, что Амедей не дружит с ними. Действительно, сам человек очень образованный, Амедей чуждался местного буржуазного общества, по большей части очень серого и необразованного. Впрочем, и то сказать, с тех пор, как у Амедея умерла любимая жена, оставив ему маленькую Беатрису, Амедей потерял охоту к общению с людьми.

Из-за этой-то Беатрисы и разыгралась вся эта история. Надо вам сказать, что Беатриса – прехорошенькая девчонка, в которой лучше всяких документов и генеалогий доказывалось аристократическое происхождение Перигоров: порода чувствуется в каждой жилке у этой шельмы! Но вот в том-то и дело, что шельма она ужаснейшая! Семьдесят семь бесов сидят в этой девчонке! Кокетство – ее родная сфера, как вода для рыбы! Конечно, стоило ей достичь шестнадцати лет, как в ухаживателях не оказалось недостатка. Целыми толпами ходили за ней и дворянчики, и горожане. Последние видели в Беатрисе завидную невесту, первые – лакомый кусочек. Беатриса всем кружила голову, всех обнадеживала, всем строила глазки и., всех водила за нос!

Ну, конечно, недаром говорится, что, кто долго играет с огнем, тот неминуемо обожжется. Беатриса уже очень дерзко посмеялась над виконтом де Тремулем и публично натянула ему нос в тот самый момент, когда виконт воображал, что находится на самом пороге осуществления своих страстных грез. Тремуль – не из тех, которые прощают такие шутки. Однажды, когда Амедей был в отъезде по торговым делам, толпа подвыпивших дворянчиков, под предводительством Тремуля, пристала к Беатрисе на улице, стала преследовать ее вплоть до дома, а затем вломилась и в самый дом. Горожане даже не подумали вступиться за дочь гордеца, городские власти, имевшие свои счеты с Перигором, тоже сделали вид, будто ничего не знают.

На счастье Беатрисы в этот момент из Бретвиля прибыл герцог Ренэ за покупками. Увидав бесчинства юных негодников, услышав крики Беатрисы и узнав в чем дело, герцог бесстрашно ринулся один на целую толпу вооруженных дворян, убил на месте троих, тяжело ранил пятерых и обратил остальных в бегство. Затем он отправился к властям и дал им суровый урок, обвинив в умышленном непринятии законных мер. При этом герцог Ренэ решительно заявил, что он, в случае повторения чего-либо подобного, обратит внимание королевского наместника, жившего в По, на творящиеся безобразия.

Вмешательство герцога еще более озлобило как Тремуля, так и городских властей. И вот сообща они замыслили злое дело. Однажды, когда герцог д'Арк отправился на охоту по соседству, среди глубокой ночи в дом Перигора вломилась банда замаскированных негодяев и, схватив Беатрису, увезла ее неведомо куда. Хорошо еще, что старый слуга Амедея – Тибо – не потерялся. Вскочив на лошадь, он сейчас же поскакал в Бретвиль и по счастливой случайности встретился с герцогом, как раз возвращавшимся с неудачной охоты. Герцог сейчас же взял четверых слуг, вооружил их чем мог и понесся прямо к Тремулю, верно угадав коновода новой истории. С этими четырьмя париями герцог вломился в замок Тремуля, воспользовался замешательством и минутой растерянности и отбил Беатрису. Но Тремуль скоро оправился от первого момента растерянности и кинулся вдогонку за герцогом. Видя, что от Тремуля и его присных не ускачешь, герцог решил пока приютить девушку у себя в замке, до которого было очень близко. Так он и сделал. Однако Тремуль тоже не захотел отказаться от своей мести. Он обложил Бретвиль форменной осадой, которую герцогу пришлось выдерживать почти в течение целой недели. Конечно, не будь Бретвиль так неприступен, храбрости герцога оказалось бы недостаточно. Но другой не выдержал бы недели и в более неприступном замке. Кончилась вся эта история очень печально для Тремуля и тарбских властей. Уже в первую ночь осады одному из слуг герцога удалось выбраться из замка и доставить в По наместнику собственноручное письмо герцога с описанием всего происшедшего. Наместник выслал конную стражу, осада была снята, Тремуль арестован, городские власти смещены и наказаны. Старый Тибо доставил Беатрису домой в объятия уже отчаивавшегося Амедея.

Теперь посудите сами, ваше величество. Беатриса – красивая, кокетливая, пылкая девушка, да еще «какая-то мещаночка», с которыми не принято стесняться. Герцог Ренэ – пылкий юноша. И все-таки Беатриса вернулась в родной дом такой же чистой, какой вышла из него! А ведь не только они провели целую неделю в самой тесной близости, сама Беатриса с обычной решительностью заявила отцу, что геройство герцога так восхитило ее, что стоило бы ему лишь руку протянуть, и он мог бы сделать с ней все, что только захотел бы!

Мало того! Отъезд герцога в Париж был решен еще до этих историй, и Амедей уже давно предложил герцогу дать письмо ко мне, чтобы не очутиться совсем одному в незнакомом Париже. Кроме того, Амедей дал герцогу взаимообразно необходимую сумму для экипировка и на дорожные расходы. Герцог с большой невыгодой продал что мог и вернул Амедею взятые на дорогу деньги, объясняя это тем, что теперь он не хотел бы быть в обязательных отношениях с ним, несмотря на то, что в собственном сознании будет чувствовать, что выступил на защиту оскорбленной девицы лишь во имя рыцарского долга, не руководствуясь ничем иным. Еле-еле Амедею удалось убедить герцога веять хоть письмо ко мне. Но на всякий случай, боясь, что герцог по своей скромности и гордости может и не воспользоваться этим письмом, Амедей сейчас же послал ко мне нарочного с письмом, в котором подробно описал все происшедшее. Герцог ехал очень медленно, я получил это письмо уже неделю тому назад и с нетерпением ожидал случая увидеть воочию того, кто казался мне по всему каким-то мифическим героем древности, истинным рыцарем без страха и упрека. Теперь вашему величеству конечно понятно, почему я так низко поклонился герцогу. Я кланялся ему не только как дядя спасенной им девушки, но и как человек, скорбящий об угасании добродетели и рыцарских чувств в человечестве и видящий в личности герцога осуществление того, что я всегда считал идеалом французского дворянства!

– Ого! – воскликнул король, с глубоким интересом выслушавший рассказ Луи. – И это-то вы называете, юный герцог, «мелкими, ничтожными, мещанскими историями»? Хотел бы я, чтобы таких «мещанских историй» случалось побольше при моем дворе! Конечно, – король сам засмеялся своей мысли, – я не хочу этим сказать, что бесчинства и насилия над слабыми мне приятны и желательны! Нет, клянусь Богом, я не потерплю таких бесчестных проделок! Но я хотел бы, чтобы все окружающие меня лица были способны, подобно герцогу д'Арку, не щадя живота, выступить на борьбу с насилием и неправдой! Нет, клянусь Богом, я с каждой минутой все больше и больше радуюсь, что судьба послала мне вас, герцог! Ну-с, благодарю вас за ваш рассказ, милейший Луи, а теперь будьте добры и экипируйте мне герцога!