Леди на монете - Барнс Маргарет Кэмпбелл. Страница 47

– Фрэнсис, известно ли вам, что значит желать чего-нибудь? Желать так страстно, сильно, постоянно, что все остальное теряет цену и перестает существовать?

Она помедлила с ответом, но когда он прозвучал, Карл не смог не отдать должного ее честности.

– Нет. Так сильно, нет… Но я очень хотела… Я хочу…

– В таком случае, любовь моя, если это обоюдное желание, зачем вы терзаете себя и меня?

Фрэнсис прикрыла глаза. Вполне вероятно, именно так он и должен был истолковать ее ответ, превратно. Она предполагала, что это может произойти, и теперь ее положение только ухудшилось.

Она сказала по-детски легкомысленно:

– Во всяком случае, если мне и придется выйти замуж по вашей воле, я хотела бы, чтобы это не был субъект, который вызывает смех. Даже если он всего лишь называется мужем, все равно неприятно сознавать, что твои друзья потешаются над ним. Я помню, что именно это сказала Риетте, когда она сообщила мне, что собирается замуж за этого Орлеанского щеголя.

– Я постараюсь найти вам кого-нибудь более привлекательного, – пообещал Карл. – Черт возьми! Это уже кое-что для мужчины – молодого или старого, – если вы согласитесь носить его имя и быть хозяйкой в его доме!

Это не может устроить ни одного порядочного и честного мужчину, подумала Фрэнсис, но промолчала.

– Герцог с титулом и состоянием, – продолжал Карл. – Я поищу по королевским закромам, если вам понадобится!

– Вашему Величеству следует экономить каждую гинею, которая может пригодиться для войны с Францией, – ответила Фрэнсис. – Не могли бы вы перестать беспокоиться обо мне до тех пор, пока мы не выиграем ее?

Карл ничего не ответил. Он положил руки на плечи Фрэнсис и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Как часто вы находили предлоги, чтобы не принадлежать мне? Включая беременность Барбары и болезнь королевы. Потом это была ваша религия. Потом – эпидемия чумы, которая разлучила нас.

– Но разве хоть в одном из них я была виновата?

– Иногда мне кажется, что во всем виновато только одно – ваше целомудрие, и я люблю вас за это еще больше.

– В таком случае, Ваше Величество, вы очень старомодны. В наше время целомудрие не в моде, – с грустью ответила Фрэнсис. – Его ждут только от королев, однако и им оно тоже ни к чему.

– Тем не менее, я надеюсь, что мне вы будете верны.

– Конечно, я буду вам верна, если мы с вами… если…

– «Если»?! Раньше вы говорили «когда»!

– Хорошо, пусть будет «когда». Но, Карл, вы должны понять, насколько все это трудно для меня. Это означает… да, это означает, что я должна отказаться от моей веры. Я совсем не так религиозна, как королева, но никто не может отбросить веру с легкостью. Никто, даже я.

– Зачем отказываться от веры? Зачем она нужна, если не для того, чтобы грешить?

– Грешить для того, чтобы каяться в грехах, а потом снова грешить? Ведь вы совсем так не думаете, Карл!

– Хорошо, допустим, я так не думаю, – согласился он, который не только был королем протестантов, но и сам исповедовал ту же религию.

– Когда была эпидемия и умирали тысячи людей, рядом с ними не было священников, чтобы они могли исповедоваться. Я думала о том, как тяжело было этим людям умирать без отпущения грехов, – сказала Фрэнсис.

– Любовь моя, я уверен, что вам предстоит долгая-долгая жизнь. Но если вы умрете раньше меня, обещаю, что пошлю не менее дюжины священников, чтобы вы могли исповедаться.

– Нет, нет! Ради Бога, не надо! Это только ускорит мой конец, потому что я умру от страха! Вполне достаточно будет и одной этой черной вороны, чтобы я покаялась во всех грехах!

Ее страх был столь искренен, а мимика так выразительна, что Карл не смог сдержать хохота. Следом за ним рассмеялась и Фрэнсис.

Казалось, к счастью, что он уже не был настроен так мрачно и что можно было надеяться на прекращение разговора о замужестве и о муже, который будет подкуплен и удовлетворится титулом и богатством… почти слово в слово, как говорил Леннокс, она запомнила.

– Ну, что же вы прикажете мне с вами делать? – полушутливо спросил Карл.

– Я не знаю. Но я не выношу, когда меня торопят.

– Торопят?! Помилуй Бог! Когда я думаю, сколько месяцев… Какой бы святой ни были вы, я не святой…

– Я не думаю, что я святая. Скорее всего, я просто изрядно глупа.

– Если вы любите меня…

– Я люблю вас больше, чем кого бы то ни было другого, – поспешила перебить его Фрэнсис. – У меня никого нет. О Карл, это истинная правда. Я действительно очень люблю вас!

Он поднял ее с пола и посадил к себе на колени. Лаская ее, он слышал, как она смеется, и очень быстро понял причину этого смеха: на ней было модное платье с высоким стоячим воротником, и его ищущим рукам не досталось ничего, кроме шелковых складок и китового уса корсажа. Карл оттолкнул ее, но в его движении не было злости. По счастью, он не умел долго сердиться.

– Почему вы не хотите принадлежать мне? – прямо спросил он.

– Я не говорила, что не хочу… Наступит день… Разве вам так трудно понять? Я была еще очень юная, когда… когда все началось… все это… Я была легкомысленная, глупая девчонка и влюбилась в вас. Но отвратительно… я хочу сказать, что в положении любовницы короля есть много отвратительного…

– Вы потеряли бы больше, если бы не были фавориткой, которая становится любовницей короля, – ответил он. – Итак, моя прекрасная Фрэнсис, такое положение не может длиться вечно. Напряжение убивает меня, но и вам оно вряд ли полезно. Вы уже не такая веселая, бездумная девочка, какой были всего лишь год назад.

– Нет, – согласилась она.

– Как вы думаете, что будет с вами, если я навсегда выгоню вас из дворца за то, что вы делаете из меня идиота? У вас нет ни гроша, и я клянусь вам, что ваша мать, какой бы хорошей матерью она ни была, предпочла бы видеть вас под моей защитой, чем брошенной на произвол судьбы и лишенной моего покровительства! О, она будет рыдать и ломать руки, будет клясться, что все произошло без ее участия, но она сразу же успокоится, как только узнает, что вы хорошо устроены. Если бы вы были богатой наследницей тогда, конечно, другое дело…

– У меня всегда есть возможность уйти в монастырь, – ответила Фрэнсис.

– Вы не впервые пускаете в ход эту угрозу. Насколько же она реальна?

– Почти нереальна, – честно ответила Фрэнсис. – Это мой последний шанс. Только на самый крайний случай.

– И это вас больше устраивает, чем принадлежать мне? При том, что вам известно, какое положение вы можете занять? И при том, что вам принадлежит вся моя любовь?

– Нет, не вся. Существует королева… Карл тяжело вздохнул.

– Даже ради вас я не намерен жертвовать ею, несчастным, преданным мне созданием. И даже если бы я поступил так низко, вы, Фрэнсис, не простили бы мне этого. Чувства, которые я испытываю к королеве, моя привязанность к ней, – это совсем другое. Да простит меня Бог, разве я единственный мужчина, который считает возможным любить двух женщин?

– Нет, конечно, не вы один, но… Если бы только я не была так привязана к ней!

– Снова и снова вы вынуждаете меня повторять, что это не принесет ей вреда. Это будет означать конец царствования Барбары. Если я до сих пор не порвал с нею, то только из-за вас, по вашей вине, потому что вы терзаете и отвергаете меня. Если я и бываю у нее иногда, то только для того, чтобы забыть вас, Прекрасная Стюарт! Любой мужчина понял бы это, хотя вам, наверное, это понять трудно. А теперь слушайте: я заключаю с вами последнюю сделку. Я буду терпеливо ждать еще несколько месяцев, пусть вам исполнится девятнадцать.

– Но ведь это совсем скоро! Всего три месяца! – воскликнула Фрэнсис.

– И целая вечность для меня. Решайте. Либо вы сами придете ко мне, даже и не любя, если не дано другого, или я вас больше не увижу. В вашем распоряжении три месяца, чтобы принять решение.

– Вы так жестоки со мной! – вспыхнула Фрэнсис.

– Напротив, я добр.

Карл поднялся. Было видно, что к нему вернулось хорошее настроение, и он успокоился. Хоть Фрэнсис и была высокого роста, он был значительно выше и смотрел на нее сверху вниз, взгляд его был нежным, но и достаточно твердым.