Узник моего сердца - Брэнтли Пейдж. Страница 40

– Но ты же не можешь знать наверняка, – дрожащим голосом сказала Николетт.

– Моя сестра прислала в Гайяр записку. Ее час назад привез Альбер.

– Альбер?

– Да. Мы искали тебя.

Наконец-то в толпе появились Жюдо и Альбер.

– Ты что-нибудь говорил Жюдо? – испуганно спросила Николетт.

– Нет, он считает, что ты служанка леди. Но почему ты спрашиваешь?

– Он может заподозрить теперь, когда мы… Лэр прижал пальцы к ее губам, но девушка не смогла удержаться и спросила:

– И что теперь будет? Что, если они не застанут нас в Гайяре?

– Вряд ли они тронутся в путь раньше рассвета, – Лэр ободряюще улыбнулся и крепче сжал руку на ее талии. – К тому времени мы будем уже за стенами Гайяра.

Один из солдат Карла из тени под навесом наблюдал за молодым человеком и девушкой в голубом плаще. О чем они говорят? Как нежно он наклонился к ней… Затем целует девушку в лоб… Соглядатай так увлекся созерцанием этой парочки, что не сразу заметил приближение Жюдо и рыжего паренька, подошедших к де Фонтену. Затем к ним присоединились две женщины, и вся группа двинулась в лагерь.

Неожиданный шорох за спиной заставил соглядатая резко повернуться. Он тихо выругался, когда увидел своего товарища. Вдвоем они смешались с толпой и вышли за ворота, стараясь не выпустить из вида небольшую группу людей из Гайяра.

В это время в Жизорском замке звучали музыка, смех. Свет факелов заливал огромный зал, вырывался через проходы в коридор.

– Иди и приведи его! – прорычал Симон Карл. – Скажи ему все, что я велел! Вперед, мой маленький бородавчатый друг! Пока я тебе голову не размозжил!

Паж бросился через зал, натыкаясь на слуг и музыкантов. Длинные столы были уставлены всевозможными яствами, богато одетые гости уже приступили к ужину.

Ноги пажа обтягивали разноцветные бриджи – одна нога зеленая, другая белая. Через несколько секунд он добрался до возвышения, на котором стоял один из самых почетных столов. Вместе с баронами Северной Нормандии за ним расположился Рауль де Конше.

Де Севри встал и в довольно резких словах осудил политику короля и его министров. Его густой бас отражался от стен зала.

Глаза всех собравшихся сосредоточились на де Севри, когда паж скользнул к де Конше и что-то шепнул ему на ухо. Губы барона сжались, взгляд скользнул к двери. Рауль встретился глазами с де Севри, потом вышел из-за стола.

В коридоре де Конше подошел к Симону и резко спросил:

– Ну, что?

Карл заколебался, взглянул на пажа, который маячил неподалеку. Под его пристальным взглядом мальчик сжался и исчез в зале.

– Де Фонтен здесь, в Жизоре.

Де Конше посмотрел на Карла, не веря своим ушам.

– Вы уверены?

– Я его видел.

– Какой наглый ублюдок! – гневно воскликнул де Конше. Нет, наглость этого негодяя не знает границ. Де Фонтен ведет себя так, словно король отправил его не в ссылку, а назначил управлять провинцией. Де Конше неожиданно улыбнулся. – Кажется, де Фонтен попал в ловушку. Если епископ и Ногаре не застанут его в Гайяре, король убедится, что был слишком снисходителен. И я смогу настоять на том, чтобы узницу передали мне. А уж потом пусть ее судьбу решают в Авиньоне.

– Де Фонтену наверняка сообщили о приезде епископа. Оседлав быструю лошадь, он будет в Гайяре через несколько часов.

– Значит, надо, чтобы он не покинул Жизор, – зловеще произнес де Конше. На лице Карла отразилось некоторое удивление. – Проще говоря, – продолжал Рауль, – можно его схватить, можно гнаться за ним по полям, можно… на ваше усмотрение. Главное, чтобы он не попал в Гайяр. Понятно?

Темные брови Карла сошлись на переносице.

– Да, милорд.

Но он так и не понял Рауля до конца. В Нормандии принято убивать врагов, а не играть с ними в прятки. Чушь какая-то! Странные эти господа из Парижа! Не мудрено, что государство в таком плачевном положении!

Лагерь съехавшихся на ярмарку торговцев и покупателей жил своей жизнью. Повсюду раскинулись шатры, палатки. Торговый день кончился, но шум голосов властвовал над полем. В прохладных сумерках суетились люди, разжигая костры. Можно было поужинать и у больших костров, где ловкие повара и кухарки подавали желающим за плату горячую пищу.

Путь не показался Николетт слишком долгим. Всю дорогу она думала о том, что ее счастью пришел конец. В тот миг, когда она увидела на ступенях собора де Ногаре, ее сердце заныло. Страх, словно темное облако, опустился на душу. Чувство беспомощности охватило все ее существо.

Даже бесконечная болтовня Доры и Жозины не могла вывести ее из печальной сосредоточенности. Единственное, что услышала девушка, как Лэр тихо сказал Альберу:

– Ты проехал сегодня много лье. Твой конь заслужил отдых.

Спокойный голос Лэра изумил Николетт. Он ведет себя так, будто ничего не случилось. Даже когда Альбер передал Лэру ключи от темницы, тот сунул их в карман, словно это была простая безделица.

Что касается Жюдо, то и он весело смеялся и грубовато шутил по поводу того, что Альберу давно пора познакомиться с тавернами Жизора. Парень густо краснел. Разыскивая Лэра, он видел немало пивнушек, женщин, топчущихся у дверей… Жизнь – она не только в Париже, и юноша чувствовал смущение.

– Вы вернетесь в конце недели? – спросил Жюдо.

– Если все будет хорошо. Если не успею, сопровождать торговцев придется вам с Альбером.

Жюдо кивнул.

– Возьмите моего коня для служанки леди, – предложил он. – Он быстрее, чем ее кобыла.

– Нет, – подала голос Николетт. – Я признательна вам за предложение, но я привыкла к своей лошадке.

Жюдо за спиной Николетт бросил предупреждающий взгляд на Лэра, в котором ясно читалось: этой кошечке позволено слишком много. Но де Фонтен только пожал плечами, а по губам пробежала тень улыбки.

Жюдо усмехнулся. Что ж, все понятно.

Николетт почувствовала, что за ее спиной мужчины ведут какой-то безмолвный диалог. Ей было все равно, что они думают, главное: она доедет на своей лошади. Каким-то странным образом девушка привыкла считать кобылу своим счастливым талисманом. Волшебная лошадка, готовая увезти ее из мира тревог и опасностей в счастливую сказку.

ГЛАВА 16

Николетт оглянулась. Огни Жизора уже исчезли вдали. Лошади унесли их довольно далеко от костров ярмарочного лагеря. В темноте было легче ехать по самой середине дороги, чтобы по лицу не хлестнула какая-нибудь ветка.

Лэр несколько сбавил темп. Лошадь Николетт успешно следовала за Ронсом. Можно было особенно не торопиться: вряд ли епископ и де Ногаре выедут из Гайяра до рассвета.

На черном небе заблестели яркие звезды. Дорога спустилась к извилистой речушке, вода почти бесшумно бежала по камням. Лэр и Николетт спешились, дали лошадям напиться. Месяц уже проглядывал сквозь частые ветви, ветер щекотал кожу.

В темноте Лэр не мог рассмотреть лицо Николетт. Но ему показалось, что у нее на щеках следы слез. Он ободряюще улыбнулся и коснулся пальцем ее подбородка.

– Не забудь, ты моя.

Девушка с рыданиями обняла его за шею.

– Они увезут меня в Дордон и оставят там навсегда! – слезы откровенно заструились из глаз.

Лэр наклонился к ее лицу.

– Не плачь! Я не позволю им отобрать тебя у меня. Клянусь, мы будем вместе, даже если нам придется стать беглецами.

– Что ты говоришь?

– Все очень просто, – он поднял ее подбородок и нежно поцеловал в губы. – Италия – это страна, где любят… Если ты хочешь быть со мной…

Мысль о том, что он готов подвергнуться опасности ради нее, только усилила поток слез.

– Ради меня? – прошептала она, глядя прямо ему в глаза, надеясь, что еще есть возможность быть счастливой.

Лэр вновь поцеловал ее. Его широкие плечи, взгляд, руки – все вызывало доверие, притягивало. Николетт даже стало страшно: как ей хочется дотронуться до него! Девушка обняла Лэра, прижалась губами к его губам. Какое-то время они стояли, не размыкая объятий. Наконец Лэр тихо рассмеялся. В его голосе прозвучала беспомощность, когда он отвел ее руки.