Озеро наслаждений - Частейн Сандра. Страница 1

Сандра Частейн

Озеро наслаждений

1

1890 г.

Порция Макинтош осматривала пустой вагон и ругалась:

– Фаина! Проснись! Где папа?

Фаина медленно поднялась, протерла свои фарфорово-голубые глаза и свирепо посмотрела на сестру-двойняшку.

– Откуда мне знать? Он сказал, что выйдет покурить, пока поезд стоит.

– О, проклятье! Черт бы его побрал! Что он творит? Я так и знала, что не должна была уходить в вагон труппы и оставлять его одного. Тебе нужно сходить за ним.

– Мне? Выйти отсюда одной и искать папу?

Поезд, скрежеща и тяжело громыхая, как капризный старик, тронулся и стал набирать скорость.

Чтобы не упасть, Порция сама шлепнулась на сиденье, обитое красной кожей.

– Ради Бога, Фаина! Чего ты боишься. Следующая остановка – Атланта – конечная. Там везде люди.

– Ну, я никогда не бывала в Атланте, – раздраженно сказала Фаина. – И, разумеется, я не имею понятия, зачем мы едем в какую-то церковную школу на гастроли. Мы шекспировские актеры, а не дети-школьники.

Порция застегнула на себе мужской жакет, подобрала свои белокурые волосы под шоферскую кепку, которую обычно носила, и посмотрела вниз. Коричневые вельветовые брюки, обтягивавшие ее стройные мальчишеские бедра и ноги, были заправлены в высокие кожаные сапоги.

– Это не воскресная школа, Фаина. Папа сказал, что отель «Свитуотер» – один из красивейших курортов, как Саратога-Спрингс. Люди едут туда со всей страны, чтобы принимать грязевые ванны и пить минеральную воду.

– Но мы же едем не в отель? – Фаина свернулась клубочком на сиденье и накрыла ноги шерстяным пледом. – Ох, Порция, я устала жить как цыганка. Я хочу, чтобы у меня был настоящий дом и муж.

– Я знаю, Фи, знаю. – Терпение Порции иссякало. Она знала, как они все изголодались и устали. Но она все еще старалась утешить сестру:

– Место, где мы будем выступать, – Чатаква. Это школа для взрослых. Там изучают разные языки, историю искусств и… – Порция прошла в конец вагона, открыла дверь и выглянула. – …Ох, я не знаю, Фи. Мы разберемся на месте. Сперва надо найти папу.

– То есть ты думаешь, что папа еще в поезде?

– Мне кажется, он нашел один из этих вагонов-ресторанов и какую-нибудь состоятельную матрону, которая слушает его истории. Я найду его.

– Но ты ведь не пойдешь его искать в таком виде? – голос Фаины выражал страдание.

– Разве я всегда путешествую не в этом костюме? Ох, Фи, никто ведь не станет меня слушать, если я не буду одета, как мужчина. Ты знаешь, я должна найти папу и остатки труппы. Кому, как ни мне это сделать! Отец, как всегда, удирает и ставит нас в затруднительное положение, а ты боишься выйти из вагона, когда темно… Ты когда-нибудь видела, чтобы я разбирала декорации в бархатном платье? Или, может быть, мне приладить гребень, затянуться в корсет и гулять под зонтиком? Нет, спасибо. Только мужчина имеет настоящую силу.

Порция раздраженно взглянула на сестру, но потом это выражение сменилось на более мягкий упрек. Не только Фаине приходилось терпеть невзгоды и лишения, но и она сама постоянно вспоминала о своем печальном положении, когда видела в зеркале свое отражение в мужском костюме или вела себя, как какая-нибудь грубиянка Молли. Бедная Фи. Как все-таки тяжело ей быть двойняшкой.

– Порция, ты никогда не хотела влюбиться? Выйти замуж? Иметь семью?

– Я? Конечно, нет; вот уж чего я никогда не захочу, так это допустить мужчину до власти над моей жизнью. Кроме того, у меня есть вы с папой.

– Но как я найду подходящего мужа, настоящего джентльмена, если ты говоришь и выглядишь, как какой-нибудь сын лудильщика, и папа…

Милая Фаина! Она не должна была родиться и жить в такой семье. Она была достойна прекрасного молодого джентльмена, который высоко оценил бы ее спокойную красоту и нежную натуру. А кроме того, они обе не заслужили отца, который был бездельником, докатившимся до нищенства мошенником! Но что они могли поделать… Гораций Макинтош был обаятельным жуликом, который свалил все заботы о театральной труппе на Порцию, зная, что правдами и неправдами она найдет пути для решения их проблем.

Замуж? Ну уж нет! Она никогда не понимала желания Фаины кому-то принадлежать. У Порции были ее семья и ее труппа. Они рассчитывали на нее, и они составляли все, что было нужно ей. Она насмотрелась на эти браки и знала, что происходит с женщинами, которые слепо отдают себя своим мужьям. Они переставали жить, превращаясь в придаток мужчины.

Обычно мама качала головой и говорила, что очень обидно, что у Порции нет хотя бы немного мягкой нежности Фаины, в то время как Фаина могла бы взять чуть-чуть твердости характера Порции. Теперь они остались одни и, как бы то ни было, они все поделили между собой так, что при внешней абсолютной схожести были совершенно разными. Бывало, поздней ночью такое, что Порция позволяла себе пофантазировать, однако дневной свет всегда возвращал ее в реальность. В отличие от отца Порция любила жизнь такой, какая она есть. Но сейчас папа исчез…

Порция знала, что после той гибельной для отца ночи перед отъездом из Филадельфии их жизнь висела на волоске. Сколько денег у них осталось на проживание и пропитание труппы? Гораций, этот обаятельный распутник, не гнушался тем, чтобы обшарить один-два кармана, если ему нужно. Втайне Порция надеялась, что однажды удача улыбнется ему, и он найдет карман, полный денег. Она ведь тоже голодала.

Открыв дверь в конце вагона, Порция оказалась на открытой качающейся площадке. Площадка соседнего вагона была совсем рядом, но поезд, теперь мчащийся на полной скорости, толкался и дергался, как будто гигантский ребенок тащил его за веревочку.

Выждав время, чтобы найти равновесие, Порция перепрыгнула через промежуток между вагонами. Она открыла дверь в соседний вагон, быстро вошла и оказалась среди богато одетых пассажиров, болтающих непринужденно и весело. Она стала пробираться по проходу между сиденьями элегантного вагона, высматривая, нет ли здесь Горация.

– Парень! Что ты здесь делаешь? – резко окликнул ее кондуктор в черной тужурке в конце вагона, неодобрительно оглядывая ее. – Это не твой вагон.

– Вы правы, сэр, – согласилась Порция, приподняв кепку и выпуская массу золотых кудрей, каскадом упавших ей на спину. Это был один из тех редких случаев, когда преимущество давал образ женщины. – Мне кажется, я потеряла своего отца в поезде, и хотела узнать, может быть, вы случайно видели его. – Она вложила столько нежной лести в свой голос! Ко всему прочему Порция была актриса, причем очень хорошая актриса.

– А кто ваш отец? – Кондуктор неуклюже отступал от Порции по коридору, пока его спина не уперлась в стекло двери.

– Мой отец – капитан Гораций Макинтош, актер Шекспировского театра. Вы, безусловно, должны были видеть его.

– Нет. К сожалению, я его не видел. А дальше идут только два частных вагона – один из них принадлежит Саймону Форману, а второй – Даниэлю Логану, но туда нельзя. Кондуктор склонился к двери, как будто боялся, что Порция оттолкнет его и сорвет дверь с петель.

Порция знала породу этих маленьких людей-подхалимов. Ему уже не нужно было отвечать ей. Она могла из-за его спины посмотреть в стеклянную дверь частного вагона. Льющийся из-под потолка свет окружал золотым ореолом людей, сидящих вокруг стола и играющих в какую-то азартную игру, как ей показалось, поскольку она видела карты и груду денег в центре светового пятна.

В этот момент пухлая рука с золотым кольцом вытащила карту, и сердце Порции упало. Театральная драгоценность! Она нашла своего отца. Гораций играл в покер с богатыми людьми, которые носили настоящее золото с настоящими драгоценными камнями. Рука отца дрожала, и она могла сказать, что он пребывает в беспокойстве. Она знала также, что никакими путями в мире она не могла попасть в тот вагон и увести его. Но она будет ждать, пока не представится такая возможность.