Озеро наслаждений - Частейн Сандра. Страница 2

– Теперь, мальчик… э-э-э… я хотел сказать, мисс, я настаиваю, чтобы вы вернулись в свой вагон.

Кондуктор с тревогой смотрел на нее. Ей не нужно было видеть нахмуренные брови пассажиров, чтобы понять их реакцию. Недовольство этого человека, очевидно, явствовало из того, как он напряг свою спину.

– Да, сэр. О! Мне нехорошо. – Порция издала драматичный, прерывающийся стон боли и обхватила голову руками. Боюсь, я потеряю сознание. Должно быть, это постоянное движение… поезда… тошнота… – Она стала качаться.

– О, о, мисс. Не теряйте сознание… не здесь. – Кондуктор поймал ее за руку и проводил ее, близкую к припадку, на пустое сиденье, лицом к соседнему вагону.

– Благодарю вас, – она явно играла на сострадании железнодорожного служащего. Ее старания были вполне вознаграждены, доказательством чему служило беспокойство, появившееся на его лице. Значит, все идет безукоризненно. Теперь она может видеть через дверь, что делается в соседнем вагоне.

– Я посижу здесь минутку, пока у меня не перестанет кружиться голова. Скоро ли следующая станция?

Кондуктор вынул из кармана серебряные часы и напрягся, читая в неровном свете:

– Меньше чем через двадцать минут. Станция Остелл. Может быть, вы подождете терять сознание до нашего прибытия туда?

Порция слегка улыбнулась. Наверное, она могла бы ждать вечно. Она не теряла сознания никогда в жизни – только на сцене.

– Я постараюсь, – прошептала она, откидывая голову на спинку сиденья. – Если вы позволите мне посидеть спокойно, все будет в порядке. Продолжайте выполнять свою работу.

– Прекрасно! Прекрасно! – маленький человек суетливо отбежал, с легкостью отделываясь от проблемы.

Порция изучала дверь в соседний вагон. Пять пар рук играли в карты вокруг стола. Она могла ясно различать одну фигуру: человека с тонким лицом, который сидел прямо напротив двери, нервно куря сигару. На его пальце был перстень с большим бриллиантом, рукава белели из-под атласного жилета. Она наблюдала, как он достал карманные часы, вдруг остановил свое движение, как будто передумал, и снова опустил руку на стол. Возможно, это был тот самый Саймон Форман или Даниэль Логан – один из тех людей, которых назвал кондуктор.

Всякая мысль остановить отца умерла, когда она поняла, что ей не проникнуть в частный вагон. Не было никакой связи между людьми там, внутри, и пассажирами в общем вагоне, независимо от того, насколько элегантны были эти люди. Порция занервничала. Она должна ждать, а ожидание может кончиться бедствием.

У Горация Макинтоша было предчувствие удачи – он решил сыграть следующие две партии. После долгих пауз, когда наполнялись стаканы, она видела, как отец снова и снова поднимал карты.

– Пожалуйста, папа, прекрати, – шептала она. Но он, увы, не бездействовал. Порция выглянула из окна и увидела, что поезд, наконец, замедляет ход. Она не была уверена, но двадцать минут, должно быть, почти истекли. Если только бы ей суметь настичь отца до того, как он сделает какую-нибудь глупость.

Порция никогда не позволила бы этого Фи, но сама она порядком беспокоилась. Нервный тик дергал ее левый глаз, как будто она с каждым вздохом отсчитывала секунды. Она должна была не спускать глаз с Горация. Он был слишком воодушевлен в составлении планов на их следующий ангажемент, и она больше чем кто-либо другой знала, что за этими намерениями что-то скрывается.

С тех пор, как они покинули штат Нью-Йорк, Порция не позволяла отцу дурачить себя своими прожектами. Запланированная недельная остановка в Олбани быстро завершилась после трех ночей, которые принесли лишь столько денег, чтобы поехать в Филадельфию. Тогда перепутались все сроки, и пришлось ждать больше недели, пока освободится театр. Этот простой съел их заработки, оставив денег ровно столько, чтобы оплатить проезд на юг. Появление на летнем курорте близ Атланты было новым их ангажементом. Интересно, что их ждет здесь?..

Испарина покрыла лоб Порции, пока она сидела, наблюдая за соседним вагоном. Игроки сгребли деньги на середину зеленого войлочного стола, повышая ставки. Человек с бриллиантом снял свой перстень и бросил его на кон.

Поезд постепенно замедлял ход.

Второй человек с длинными пальцами и тщательно наманикюренными ногтями носил только один тяжелый серебряный перстень. Его движения были плавными, грациозно-ритмичными. Он открыл одну карту и взял другую, долго изучал их, скинул в колоду и медленно веером открыл снова, прежде чем добавил на стол большой номер счета и стал ждать.

Двое других мужчин бросили свои карты, и только у ее отца оставались самые неспокойные руки. Эти руки дрожали и иногда исчезали из поля зрения. В течение довольно продолжительного времени никто не двигался. Порция не могла понять, что делает ее отец, пока он не положил листок бумаги на кон.

О Боже, папа, не давай им чек. Если мы потеряем наши деньги, как мы оплатим его?

Она видела, как взлетела его рука, делая росчерк.

Другой человек раскрыл свои карты по одной, и долго никто не двигался. Наконец, изящные живые пальцы с тяжелым серебряным перстнем начали собирать все деньги и положили их со своей стороны стола. Сердце Порции ушло в пятки. Ей не нужно было, чтобы отец говорил об этом; она и так знала, что он проиграл.

В этот момент поезд остановился.

Кондуктор заговорил скучным певучим голосом:

– Леди и джентльмены, мы прибыли на станцию Остелл. Те из вас, кто направляется на курорты возле источников, могут пересесть на Малую железнодорожную линию, которая будет для вас самым быстрым и удобным транспортом. В промежутке вы можете оставаться в поезде или выйти, чтобы размять ноги.

Порция нервно провела языком по верхней губе. О папа, как ты мог позволить себе вступить в игру с этими людьми. Маленькая игра с работниками сцены – это одно, но ты не мог надеяться на удачу с миллионерами.

Порция огляделась. Кондуктор был уже в другом конце вагона. Как только поезд совсем остановился, она открыла заднюю дверь и прыгнула по направлению к следующему вагону. Она попыталась повернуть замок. Он не открылся. Мужчины в вагоне ждали, пока ее отец выйдет через заднюю дверь. Она в отчаянии отпрыгнула от поезда и подбежала по покрытому гравием полотну к другому концу вагона как раз в тот момент, когда ее отец на нетвердых ногах начал спускаться по ступенькам.

– Папа!

– Порция, – его голос дрожал. Он схватился за живот и застонал. Она не могла понять, действительно ли ему плохо. Гораций был лучшим актером в труппе, и уже далеко не в первый раз он таким образом отвлекал внимание от своих злодеяний.

– Папа, как ты мог?..

Порция взяла его за руку и почувствовала, что он оперся на нее. У него был нездоровый цвет лица, его дыхание прерывалось. Если он плутовал, то делал это великолепно!

– Порция, прости меня! Я проиграл, все проиграл! Что будет с вами, с моими дорогими дочками? О? О! Это конец.

– Чепуха, папа! Что бы ты ни сделал, это еще не конец, – они шли по туннелю позади поезда, Порция с трудом поддерживала его грузное тело. Что ты называешь «все»? Ты не мог проиграть много денег. У нас просто не было много денег.

– Не деньги, дорогая. Я проиграл все – спектакли, труппу. Он стал оседать на землю.

– Шекспировскую театральную труппу Макинтоша? Ты проиграл нашу компанию?

Порция ждала чего угодно, только не этого. Она была ошеломлена. Все свои двадцать два с небольшим года она посвятила заботе о своем отце и о своей труппе и теперь все это потерять в карточной игре? Она остановилась, бледная и немая, дыхание оставляло ее по мере того, как до нее доходили его слова. Неужели отец оставил их без средств к существованию?

– У меня было три короля, Порция. И там были такие деньги! У меня был хороший шанс, но тот, другой, он не дал мне. Он твердый как сталь, разбогател на серебре, добытом в Неваде. Ты видела перстень на его пальце, он сделан из цельного слитка серебра. К тому времени на столе уже был перстень с бриллиантом, и я подумал, что вот он кинул его на кон… Для нас он мог стать целым состоянием…