Гонки на выживание - Норман Хилари. Страница 17

Она дразнящим жестом провела кончиками пальцев по груди, и ее соски выступили из ареол, розовые и налитые. Даниэль вновь ощутил невольное возбуждение и молча проклял себя за несдержанность.

– Одевайся, Натали. Я же сказал, мне надо идти.

– У тебя же выходной?

Казалось, ее забавляет его невежливость и его явное смущение.

– Я взял себе за правило заниматься каждый день.

– Для самосовершенствования?

– Вот именно.

– Ладно. – Она соскочила с кровати и гибким движением натянула платье. – Будь добр, застегни, cheri. – Натали наклонилась, подобрала с пола свой кружевной бюстгальтер и трусики и запихала их в сумочку. – Ну, я пошла, – попрощалась она. Ее взгляд задержался на оттопыренных брюках Даниэля, и она усмехнулась: – Желаю успеха в работе.

– Спасибо, – пробормотал он, заливаясь краской.

– А меня ты не хочешь поблагодарить за урок, Даниэль?

Он на мгновение закрыл глаза, мысленно приказывая ей испариться.

– Да. Спасибо тебе.

Натали пожала плечами.

– Не больно-то любезно. – Она открыла дверь и обернулась на него с порога. – Но ты не беспокойся, Даниэль, – добавила она. – Я не стану рассказывать дяде о том, что здесь произошло.

Тем самым она намекнула, что вполне смогла бы это сделать, если бы захотела.

В нем вспыхнула настоящая ненависть.

– Спасибо, – повторил он в третий раз.

– Вы отдаете себе отчет, дядя, что прячете у себя в ресторане эмигранта? У него есть разрешение на работу?

Брессон с отвращением взглянул на свою племянницу через стойку бара.

– У кого?

– Вы прекрасно знаете, у кого. У еврея.

– Если ты имеешь в виду Даниэля, то ему не требуется разрешение. Он родился в Швейцарии.

– Ах да, он мне говорил. В Эмменбрюкке, кажется? А документы в подтверждение этого у него имеются?

– А тебе-то что за дело? – Брессон холодно уставился на нее.

Натали пожала плечами.

– Вообще-то мне все равно, я ведь гражданка Франции, я беспокоюсь о вас, дядя. Я знаю, здесь законы строго соблюдаются, и у вас были бы серьезные неприятности, если бы с вашего ведома… – Натали прервала себя на полуслове и сладко улыбнулась. – Но ведь вы, дядюшка, законопослушный гражданин Швейцарии, верно? Так что у меня нет причин беспокоиться о вас.

– Ни малейших. – Брессон откупорил бутылку красного вина. – У тебя уже есть планы относительно возвращения в Париж?

– Вам так не терпится избавиться от меня, дядя? – усмехнулась Натали.

– Конечно, нет.

– Я рада, – сказала она, – потому что мне здесь очень нравится. – Натали подошла к двери и внезапно обернулась. – Кстати, столько лет вашему еврейчику, дядя? Вы мне об этом говорили? Что-то не припоминаю.

– Я ничего тебе не говорил, – буркнул Брессон и налил себе стакан вина.

Натали пришла в комнату Даниэля в час ночи, в среду. Она повернула ручку, но дверь была заперта. Тогда она легонько забарабанила ноготками по дверной панели. Ответа не было. Она постучала более решительно.

С другой стороны повернулся ключ, дверь приоткрылась.

– Зачем ты запираешь дверь, cheri? – Она нажала на ручку, но Даниэль крепко придерживал дверь.

– Потому что не хочу, чтобы кто-то заходил ко мне в комнату. – Он не улыбался и решительно не замечал ее белой атласной ночной сорочки. – Спокойной ночи, Натали.

– Даже меня? – томно промурлыкала Натали, ослепляя его своей улыбкой.

– Особенно тебя.

Ее улыбка окаменела.

– Будь осторожнее, когда говоришь со мной, Даниэль Зильберштейн. Не советую тебе дерзить.

Неожиданно она изо всех сил толкнула дверь и ворвалась в комнату.

На постели Даниэля, прижимая простыню к пылающим от смущения щекам, сидела Фелисите, хорошенькая юная горничная из ресторана.

Глаза Натали округлились, губы побелели от ярости, она стремительно повернулась к Даниэлю.

– Как ты посмел? – Она плюнула ему в лицо. – Ты грязная жидовская морда!

Даниэль лишился дара речи. Его унизили, оскорбили, а он ничего не мог поделать. У него в запасе оставался один-единственный ход, мелкий и ничтожный акт мести. Он мог продемонстрировать ей, что ее чары не имеют власти над ним.

Даниэль бросил сочувственный взгляд на Фелисите, потом снова повернулся к Натали. И заставил себя рассмеяться коротким сухим смешком.

– Ты хорошая учительница, Натали, я усвоил твой урок. Я даже научился сам подбирать себе компанию, а главное, понял, что мне не нравятся нацистские шлюхи!

Ее рука взметнулась в воздух, но на этот раз он оказался проворнее: перехватил ее запястье и пригвоздил его к стене.

Натали завизжала от боли, и он ее отпустил. Она подбежала к двери, но на пороге обернулась. Дыхание со свистом вырывалось у нее изо рта, голос напоминал шипение змеи:

– Ты мне за это заплатишь, Даниэль Зильберштейн.

Она так хлопнула дверью, что затряслись стены.

12

– Даниэль, ну зачем ты связался с ней? Я ведь тебя предупреждал, говорил, что от нее надо держаться подальше…

Разговор происходил утром в гостиной Брессона. Даниэлю нечего было сказать в свое оправдание. Несчастный, потерянный, он молча покачал головой, не отрывая глаз от своих башмаков.

– Она утверждает, что ты на нее напал и изнасиловал.

Даниэль вскинул голову.

– И когда же, по ее словам, я это сделал?

– Поздним вечером в понедельник. После вашего пикника в парке.

– Почему же она ждала до четверга, чтобы сообщить вам об этом?

– Она говорит, что была в шоке. Какой же ты дурак, Даниэль. – Брессон принялся мерить шагами гостиную: десять шагов от книжного шкафа к окну и столько же обратно. – Что же мне теперь делать?

– Я этого не делал, Мишель, – тихо сказал Даниэль.

Брессон вздохнул.

– Я и без тебя знаю, что ты этого не делал. – Он остановился и опустился в кресло лицом к Даниэлю. – Но что-то же между вами произошло! Даже Натали не способна придумать такое безо всякого повода. – Он снова вскинул руки, словно защищаясь от удара. – Не надо, не рассказывай. Я ничего не хочу знать.

– Мишель, вы же видели: всю прошлую неделю она преследовала меня, дразнила, провоцировала… Я всеми силами пытался ее избегать, но вы же мне ничем не помогли! – умоляюще проговорил Даниэль.

Брессон иронически скривил губы.

– Я полагался на твой инстинкт выживания, Даниэль, но, как видишь, переоценил его.

Внизу, в ресторане, хлопали двери, кто-то с грохотом уронил поднос.

– Что теперь будет, Мишель?

Брессон безнадежно покачал головой.

– Если уж Натали вознамерилась кого-то уничтожить, она пойдет до конца. Я уже видел ее в деле. – Он пожал плечами. – Натали очень похожа на свою мать, только она еще опаснее. У Мари по крайней мере была хоть какая-то выдержка, а эта совсем без тормозов. Мне кажется, у нее с головой не все в порядке. – Видно было, что этот разговор давался ему с трудом. – Она требует, чтобы я тебя уволил. Если ты останешься, у тебя будут неприятности. Уж об этом она позаботится.

Даниэль молча уставился на хозяина, ставшего ему другом. Неприятности? Покинуть это место, это убежище, остаться без документов, без работы, без крыши над головой, а главное, без друзей – разве можно вообразить себе более страшные неприятности?

Он почувствовал руку у себя на плече.

– Даниэль! С тобой все в порядке? У тебя вид совсем больной.

Даниэль покачал головой.

– Я здоров. Со мной все в порядке.

Эти слова вызвали у него самого горький смешок.

– Хочешь выпить? Может, коньяку?

– Нет, ничего не нужно, спасибо.

– Ну, а я выпью. – Брессон снял бутылку с полки и налил себе рюмочку. – Боже мой, Даниэль! Ни за что ни про что погубить все, чего ты тут добился! – Он отхлебнул немного янтарной жидкости и поставил рюмку на стол с такой силой, что она выплеснулась через край. – Мы с тобой так хорошо сработались! Я уже немолод, я думал… надеялся…