Укротить беспокойное сердце - Мэтьюз Патриция. Страница 34

Вся в своих мыслях и воспоминаниях, Лора отвлеклась от происходящего, но Милли дернула ее за рукав.

– Смотри, – сказала она взволнованно, указывая на вагоны вдали. – У них там, кажется, что-то случилось! Никак не разгляжу.

Лора всмотрелась внимательно и увидела, что одна из больших повозок, которую скатывали по мокрым сходням, стала заваливаться на бок, так как соскользнуло колесо. Раздался страшный грохот, и повозка рухнула в грязь, рабочие, разбежавшиеся в разные стороны, бросились к ней с криками и руганью. Лора и Милли только ахнули – как же все осложняется из-за дождя! Но с другой стороны они услышали мерный стук молотков – это вбивали крепления для палаток. Несмотря на непогоду, работа шла своим чередом.

– Как бы мне хотелось сейчас быть на той площадке и посмотреть, как поднимают шатер! – сказала Лора.

– Мне тоже это очень интересно! – отозвалась Милли. – Если бы не дождь, можно было бы пойти туда. Но не думаю, что нам сильно обрадуются.

В это время с площадки донесся поток страшной ругани, и Лора усмехнулась.

– Ты права, – сказала она подруге и закрыла уши руками.

Продрогшие и мокрые, Милли с Лорой остались дожидаться, когда начнут поднимать шатер. Они старались разглядеть все, что происходит на площадке, но она находилась довольно далеко, и им плохо было видно. Тогда мадам Коста, главный костюмер, заметив, как они живо интересуются происходящим, дала им свой театральный бинокль.

К тому времени как рабочие подготовили высокие опоры, вбили все крепления для установки шатра, дождь уменьшился, стал просто моросить, поэтому Лора с Милли видели, как слоны помогают людям – потихоньку тянут за канаты брезента, который был распростерт на земле и напоминал шкуру какого-то гигантского животного.

Вот брезент зашевелился и начал медленно подниматься. Лора судорожно прижала бинокль к глазам, полюбовалась зрелищем и протянула его Милли.

– Невероятно, что все так быстро делается! Это же столько работы!

– Думаю, они уже наловчились. Все отработано, – заметила Милли. – Ой, Лора! Смотри, подняли! Какой огромный!

– Мистер Адамс говорит, что это самый большой шатер в мире. Во всяком случае, так утверждает мистер Барнум. Он рассчитан на двенадцать тысяч мест. А еще есть три других шатра поменьше: один – для музея и два – для зверинца. Потом четыре палатки, включая кухню и столовую.

Милли вздохнула и отдала Лоре бинокль.

– Ты хоть кого-то знаешь, кто может тебе все объяснить и рассказать. Ведь для новичка все интересно и непонятно, а мы с тобой ничего не знаем. Не то что остальные, которые давно тут работают. Они немного свысока смотрят на таких, как мы, новеньких, потому что мы выглядим наивными и, наверное, глупыми. Да я иногда действительно чувствую себя абсолютной дурой, правда! Задаю такие идиотские вопросы, что другие девчонки смеются надо мной.

Лора дружески потрепала Милли по плечу.

– Ты все скоро узнаешь, Милли, и научишься многому, так же как и я. Понимаешь, мне говорили, что те, кто работает в цирке, обычно держатся друг друга, словно особый клан, и не сразу принимают посторонних.

– Я тоже слышала об этом, – подтвердила Милли. – Мне говорила мадам Коста, когда я только пришла в цирк. Она предупредила, что меня будут считать своей со временем, только нужно доказать, чего я стою. А каким образом, я не понимаю.

Лора облокотилась на перила и огляделась вокруг. Небо просветлело, сквозь облака пробивались лучи солнца.

– Думаю, она имела в виду то, что нам надо внести свою лепту в общее дело, взять на себя долю трудностей, уметь уживаться с разными людьми, не роптать, а главное – считать цирк своим домом.

– Я все это могу, – решительно заявила Милли, даже тряхнув головой для убедительности. – Цирк я люблю больше всего на свете!

При этом Милли заразительно рассмеялась, и Лора не удержалась от улыбки.

– Я тоже, – призналась она искренне. – Думаю, если мы будем хорошо работать, если будем вежливыми и дружелюбными с другими, не станем жаловаться на неудобства и неприятности, тогда нас обязательно примут в мир цирка.

Не успела Лора произнести эти слова, как вдруг на небе засияла яркая радуга, один конец которой уходил за остатки грозовых туч, а другой словно попадал прямо в центр огромного шатра. Обе девушки, открыв от изумления рот, дивились невиданному зрелищу.

К вечеру рабочие возвели все шатры, разместили животных, выгрузили оборудование. Оставалось только собрать скамейки для зрителей, кое-что покрасить и развесить афиши. Лора только удивлялась, как слаженно и быстро все было сделано.

Из столовой зазывно пахло вкусной едой, и у Лоры заныло под ложечкой от голода, даже неприлично забулькало в животе. Они с Милли надели старенькие башмаки да самые обычные юбки и вышли из спального вагона. До столовой пришлось топать по грязи, которая не успела высохнуть после сильного дождя.

Вечер был чудесный. На черном, словно бархатном небе ярко сияли звезды. Лора с удовольствием вдохнула полной грудью свежий влажный воздух, пахнущий травой и листвой. Она чувствовала необычайный прилив сил и энергии. Настроение прекрасное, а о Нике она вспомнила только сейчас, мимолетно, просто сравнивая свое нынешнее состояние с той тоской и безнадежностью, в которой пребывала после его исчезновения.

Ее мысли переключились на Уилла. Увидит ли она его сегодня вечером? Понятно, он ужасно занят весь день, но, может, постарается ее найти вечером?

Тут раздался голос Милли:

– Лора, послушай! Ты же не бросишь меня сегодня одну в столовой? Вдруг появится твой знакомый, вы будете вместе, а мне что тогда, сидеть и есть одной, а?

Лора удивленно взглянула на подругу, и сердце ее наполнилось нежностью к ней. Милли такая милая девушка, маленькая и хрупкая, похожая на ребенка. Но в ней есть сила духа и уверенность, это Лоре известно. Ей же удалось получить место костюмерши, да еще она готова ради любимого дела терпеть шутки и подкалывания других девушек, которые работают в цирке давно. Но волнение Милли сейчас очень хорошо ей понятно – Лора сама чувствовала бы себя неловко в компании абсолютно незнакомых людей. Разве что Уилл появится, но вряд ли. Он скорее всего будет ужинать с Джеймсом Бэйли.

Лора, хотя и была немногим старше Милли, испытывала по отношению к ней почти материнские чувства. Она обняла подругу за талию.

– Не беспокойся, Милли, мы будем ужинать вместе, – сказала она. – Я тоже побаиваюсь появляться там. Но мы же вдвоем, и нам будет веселее. Пошли скорее, я ужасно голодна.

В палатке-столовой за раскладными деревянными столами сидели грязные и усталые люди. Они с серьезным видом почти молча поглощали свой ужин.

Раздаточная располагалась в дальнем углу, и к ней тянулась длинная очередь. Милли и Лора встали в самый хвост. От запаха вкусной горячей пищи у Лоры слюнки потекли. Она стала озираться вокруг и рассматривать присутствующих, чтобы отвлечься от мыслей о еде.

Самые разные люди, если судить по одежде, представляли иерархию цирковых артистов. Совсем рядом за столиком сидел хорошо одетый, высокий, интересный мужчина с длинными черными усами. Он развлекал разговорами соседей по столу – маленькую хорошенькую блондинку в синем плаще и красивого молодого человека с золотистыми кудрями, похожего на греческого бога.

Милли проследила взгляд подруги, наклонилась к ней и прошептала:

– Вот этот, с усами, – мистер Турнбал, инспектор манежа, слева от него – Гюнтер Хелсинг, укротитель львов. Правда красавчик?

– Очень привлекательный, – кивнула Лора.

– Но он уже занят, – вздохнула Милли. – Эта хорошенькая дама рядом с мистером Турнбалом как раз его подружка. Ее зовут Бетина Броудер, она наездница.

Лора с интересом стала разглядывать эту пару.

– У них немецкие имена, – заметила она.

– Так они немцы. Большинство артистов приезжают сюда из европейских цирков. Мадам Коста говорит, что там цирки существуют очень давно, не то что у нас в Америке. – Тут Милли рассмеялась. – Ничего удивительного, правда? Раз история там длиннее. Просто я не так выразилась. Ладно, лучше об артистах. Знаешь, обычно выходцы из одной страны держатся вместе, у них свой круг. Или делятся по профессиям. Например, у клоунов своя компания, у акробатов – своя. Ну а рабочие, сама понимаешь, с рабочими. Лора состроила недовольную гримасу.