По воле судьбы - Блэйк Стефани. Страница 21

– Дорогая моя, – обратился португалец к Андрии, – не будете ли вы столь любезны освободиться от этой мешковатой одежды, дабы я мог увидеть ваше тело?

– Ни за что! – ледяным тоном твердо ответила Андрия.

– Делай, как он велит! – рявкнул Юань и угрожающе шагнул вперед. – Или я помогу тебе!

Поняв, что сопротивляться бесполезно, Андрия смирилась и начала медленно раздеваться. Оставшись совершенно обнаженной, девушка гордо выпрямилась. Она не съежилась от стыда, а напротив, расправила плечи и, высоко подняв голову, с нескрываемым отвращением и презрением посмотрела в лицо гнусному толстяку.

Мендес, поглаживая густую бороду и попыхивая вонючей сигарой, дважды обошел вокруг Андрии, все время кивая головой.

Девушка вздрогнула, когда он ущипнул ее за ягодицу.

– Чудесно, задница что надо – круглая и крепенькая.

Мендес медленно погладил ладонью ее живот. С великим трудом Андрия сохранила видимость полного безразличия к происходящему.

– Гладенький, прямо бархат. Богиня, истинное слово – богиня!

Просунув руки ей под мышки, португалец плотно обхватил груди девушки и несколько раз легонько сжал.

– Спелые и сочные плоды. Хранят нектар богов, который еще никто не пробовал. Хорошо, можешь одеться. Утром мы облачим тебя в такой наряд, что от одного вида твоих прелестей покупатели потеряют голову. – Он повернулся к громилам: – Отведите ее в «конюшню» и заприте там до утра.

Мендес и Юань начали торговаться о цене, за которую главарь бандитов готов уступить свою пленницу, когда Андрию грубо вытолкнули за дверь и повели куда-то по темному коридору.

«Конюшня» оказалась длиннющим бараком с окнами, забранными толстыми решетками, и циновками вдоль стен. В дальнем конце располагались четыре отхожих места. Андрия ожидала гораздо худшего. Дом располагался недалеко от гавани, и в воздухе чувствовался соленый запах моря.

Среди шестнадцати молодых женщин Андрия в свои пятнадцать лет оказалась самой молодой. Самой старшей было тридцать пять лет. Большинство женщин были одеты в поношенные штаны и кофты, которые обычно носят крестьяне.

Ли Су, самая старшая, выказала Андрии искреннее сочувствие, и та сразу полюбила ее.

– Ты такая молодая и такая красивая. Что за несчастье привело тебя к столь горькой участи?

Когда Андрия поведала ей о своих бедах, женщина прониклась еще большим сочувствием:

– Так тебя украли из миссии? Да поможет тебе Господь, девочка! – Ли Су истово перекрестилась и, заметив неприкрытое изумление Андрии, объяснила: – Много лет назад я была служанкой в семье одного миссионера и крестилась.

– Я тоже крещеная, – с осторожностью призналась Андрия. – Но их Бог оказался таким же равнодушным к людским бедам, как и дикарские божки, которых умоляют о милости невежественные крестьяне.

– Надеюсь, мы останемся вместе, и тогда я буду присматривать за тобой, как старая тетушка.

– Да ты совсем не старая, Ли Су! – рассмеялась Андрия. – Но мне тоже хочется, чтобы мы больше не расставались.

– Если нас отправят в Америку, я оставлю себе только первую половину имени – просто Ли. Звучит совсем по-европейски, правда?

– Очень похоже.

Ли была небольшого роста, полненькая и довольно привлекательная женщина, с лицом чистокровной китаянки. Волосы у нее были длинные, черные и блестящие. Пожалуй, только зубы портили ее – слишком редкие, пожелтевшие и кривоватые. Ли Су отличалась живым умом и наблюдательностью, а по-английски говорила так же свободно, как и Андрия.

Несколько минут Ли молчала в глубокой задумчивости. Потом, как бы очнувшись, повернулась к новой подруге:

– Мне кажется, я придумала, как сделать так, чтобы нас продали вместе.

– Как, говори! – заинтересованно встрепенулась Андрия.

– Несмотря на твою неприкрытую лесть, я действительно могу сойти за твою тетю. Да что там – даже за мать!

– Честно говоря, я не поняла.

– Этот боров Мендес будет выжимать из покупателей все возможное. За лишний цент он готов удавиться.

– Ну и что из этого?

– А я предложу ему выставить нас на продажу в паре, как мать и дочь. Только представь – мать и дочка-девственница. Теперь поняла?

До Андрии наконец дошло. Во всем этом было некое скрытое искушение, рассчитанное на развратность белого работорговца.

– А еще важнее то, – продолжила Ли Су, – что, продав нас вместе, Мендес сорвет намного больший куш, чем если бы он продавал поодиночке. Тем более что такая старая кошелка, как я, принесет ему жалкие гроши.

– Звучит многообещающе, что и говорить. Но как мы скажем ему об этом?

– Я не смогу, но тебя он наверняка выслушает. Ты его самый дорогой товар. Требуй с ним встречи до начала завтрашних торгов.

Позднее, когда они бок о бок лежали на рваных циновках, Андрия спросила у своей подруги:

– Ли, а как ты-то оказалась в «конюшне» у Мендеса?

– Мой отец проигрался в кости в одном из игорных домов Мендеса. У него осталась только я, и Мендес списал ему долги в обмен на меня. – Ли говорила об этом так, будто делилась с Андрией малоинтересной сплетней. – Да многие здесь расскажут тебе похожие истории. Одну продал Мендесу собственный муж. Да, в Макао никогда не будет недостатка в живом товаре. Людям слишком трудно живется.

Эту ночь Андрия спала плохо, все время просыпаясь от стонов и сдавленных рыданий несчастных женщин. Время от времени кто-то истошно кричал от ночных кошмаров. Андрии все же удалось на какое-то время задремать, и ей приснился Люк. Он лежал в грязи, лицом вниз, и рубашка на спине была черной от крови. С громким криком: «Нет, Господи, нет!» – девушка в ужасе проснулась и села на циновке.

Что-то в этом сне было такое, чего ей, как она ни старалась, никак не удавалось ухватить. Неясная мысль крутилась в голове, но всякий раз, как капелька ртути, ускользала от нее. Промучившись несколько часов, Андрия наконец с облегчением увидела, что окна начали потихоньку сереть. Наконец настал рассвет. Впереди их ждали торги.

Со скрипом распахнулась дверь. Вошел охранник и внес две бадьи. Следом появился второй – с подносом, заполненным деревянными плошками и палочками для еды. В бадьях оказалось клейкое пресное варево из риса, а в плошках – тепловатый жидкий чай. Андрия отдала свою долю изможденной, непрерывно кашляющей молодой женщине и решительно подошла к охранникам: