Рыцаря заказывали? - Сурская Людмила. Страница 35

— Тебе не холодно, ветерок?

Он застал её врасплох. Юлия качает головой и притуляется к его плечу.

— Мы скоро приплывём?

— Скоро. Устала?

— Нет, нет, — торопится заверить Юлия, а то ещё в другой раз не возьмёт. — Хочу уснуть на твоих руках.

Он оглядывается и улыбаясь шепчет:

— Уснёшь, нам капитан отдал свою каюту.

Утро стояло над рекой. Тишина забивала уши. Заалел горизонт. Откуда-то из-за леса сквозь тенето тумана над водой пробивались солнечные лучи. От них они и проснулись. С полотенцем на шее, держась за руки они вышли на палубу. Боец ведром на верёвке зачерпнул воды и вылил её на спину наклонившегося командира. Костик крякнул. Вода обожгла его. Юлия залюбовалась его мускулистым телом. Краснея, от сжимающих в сладкие тиски сердца мыслей, подала полотенце. Сама умывалась осторожно. Бр-р! холодно от такой воды. Завтракали чаем с сухарями. Долго стояла у перил встречая солнце и вдыхая грудью таёжный воздух. Солнце золотой чешуёй рассыпалось по воде. Хоть собирай в ларец… Постепенно леса редеют, редеют и исчезают совсем, а взгляду открывается необъятная ширь степей. Да, река вырвалась на простор и вместе с ней они. Луга с сочными травами сменили унылые картины. Приплыли. Потом была не лёгкая разгрузка. Вымотанные волной кони с шумом сходили по сходням на берег. Проверка, перегруппировка и в путь. С реки им погудели на прощание. Эхо шуршало в каменных берегах. Кони идут ритмично, так, как в походном марше отбивают такт солдатские сапоги. Знакомая не мерянная никем степь, перемежающая рощами, лесными полосами и каменистой почвой встречала сухим ветром.

Рутковский опять принял 27 ковполк, а Юлия отправилась готовиться к учебному году, ей предстояло вновь учить детей. "Хорош у тебя, малыш, был отпуск, — посмеивался он, обнимая её. — Вот прижмём контре хвост и всякой сволочи уши, и я непременно повезу тебя на тёплое море. Понежишься на горячем песочке, покачаешься на волнах". Юлия не представляла себе такое количество воды. О Крыме, Кавказе и море только читала и видела картины с тонущими парусниками в огромных волнах. Но с ним куда угодно, хоть в Гималаи. Вскоре предоставили такой долгожданный отпуск, и они поделили его надвое. В первую половину — отправились на Байкал. Во- вторую — к Барминым.

На Байкале была база отдыха. Небольшие деревянные домики с крылечками. Юлии просто хотелось посмотреть озеро, а Константину порыбачить и походить с ружьём. Эти места ему были немного знакомы. На Байкале довелось побывать в 21- ом. Недалеко, в госпитале станицы Мысовой. Унгерновцы и атамановцы прорвались тогда к линии железной дороге и глубже, сжигая на пути мужицкие деревни и уничтожая всё на своём пути. Пришлось из раненных организовывать отряд и занимать оборону…

Юлии же не терпелось увидеть Байкал. Слышать о его красоте и широте доводилось с самого раннего детства, но и только… Она торопила. Костя посмеивался её азарту. Бросив вещички в отведённый им домик, они отправились на берег. "Вот это да!" От того, что предстало её глазам, она была в восторге. Да и как можно остаться равнодушной при виде такой красоты. Вода точно стекло застыла над камушками, что вглубь, что вдаль неправдоподобно чиста. Можно спокойно рассмотреть, как шевелятся водоросли и плутают ленивые рыбы, плюхая хвостами и плавниками. Говорят: в ней нет солей и микробов. Но зато имеются рачки, которые с аппетитом поедают дохлятину, и глазом не моргнёшь — чистенький скелетик. Они даже забрались на гору, чтоб посмотреть с высоты на море. Но весь Байкал глазом не обхватить — нет ему ни конца, ни края. Выбрав уступ пошире, они присели, но Юлия, вскрикнув, вскочила. Солнце раскалило камень. Костя усадил её на колени. Было тихо. Байкал лежал смирно. Дышал спокойно. Словно дремал. На его поверхности, словно на картине талантливого художника отражались белые облака, голубое, как глаза Костика небо и раскалённый диск солнца. Глядя на такую божественную красоту не возможно было не понимать — человек создан лишь для того, чтоб любить всех и беречь всё, что окружает его. Только в реальности всё иначе. Гаже человека к природе не относится никто. Повернулись к морю спиной посмотрели на лес. Бесконечность. В тайге леса не считаны. Спускались вниз молча, подошли к самой воде. Кусок скалы, что уходил в стеклянную воду, просматривался до самого дна. Юлия восторженно вереща, приглашала мужа поудивляться тоже. Солнце стояло над головой. Пора обеда, но на базу возвращаться не хотелось. Юлия развернула прихваченные с собой нехитрые запасы. Хлеб с густо намазанным маслом и печенье. Опять присели на заросший мхом камень. Костя предварительно облил его водой. Тот, словно обиженно, зашипел. Вода отражая яркие лучи, искрилась. Юлии захотелось поймать в ладошку маленькую частичку солнышка. Она, пожертвовав свой бутерброд Костику, (он большой, ему много надо) шагнула к воде. Какого же было её удивление, когда она поняла, что те осколки солнца отливали на спинках мельтешащих рыбёшек. Вот от кого эта радуга. "Надо же!" Она обернулась к мужу и помахала рукой. Доедая бутерброд, он подошёл. Глаза тут же вспыхнули: "Какая уха!" Прочтя его мысли, Юлия погрозила пальчиком: "Ай-я-яй!" Пойманный на горячем, Костя смутился. "Виноват!" Для жены это общение с природой, для него азарт.

Голосистый сигнал в лагере собирал всех блуждающих в окрест на обед. Пообедав отправились отдохнуть. Даже не верилось что рядом, вдвоём, никому ничем не обязаны, никто не торопит, потому как и дел-то нет. Лежи сколько хочется… Сердце выжимало в тисках счастья музыку восторга: неужели весь день с рассвета и до рассвета их? Ждала, ждала… И вот он рядом, — погладила она на вздымающуюся во сне грудь мужа, а ведь порой ей кажется что такого счастья, как у них не существует и это только воображение, сон, который как туман рассеется открой она глаза. Поэтому и гуляют её руки, губы по его телу доказывая, что он существует — вот он. Её! Их любовь жизнь действительно похожа на сказку, но ведь чувства становятся чудом тогда, когда их пишут двое — счастьем захлёбывающихся любовью сердец, словами, губами и единением душ.

Поудобнее положив подушку она продолжила его изучение.

Костя пошевелился, приподнялся на локти.

— Малыш, ты почему не спишь, что-то болит?

Юлия пойманная на горячем, зарделась и упада на его грудь.

— Я люблю тебя, Рыцарь мой!

— Да-а! Век бы не догадался, — счастливо смеясь, он подтянул её к губам. — А ну-ка, ну — ка рассмотрю поближе… Я отдохнул, полон сил и ты можешь выжать из меня всё до капельки.

— А ты не рассердишься?!

— Не-а… На рыбалке и охоте подзаряжусь.

При упоминании им о них у Юлии испортилось настроение, но она стоически совладала с собой и не показала вида. Куда же деваться, если ненавидела его увлечение, но любила его, значит, придётся смириться и терпеть. Поэтому лучше не думать об этом, а пользоваться своим временем и правом на него.

Потом опять гуляли по берегу. Читали стихи и тихонько пели. На берег набегали голубые волны с барашками. Воздух был пронизан йодом, а в выбоинах лежали маленькие камушки вперемешку с таким же ракушками. Рисунок сосен на фоне голубого неба напоминал ей китайские или японские рисунки детства.

Вечером после ужина на базе жгли костёр. Читал стихи приехавший из Иркутска отдыхать поэт. Пели песни. Юлия нежилась в крепких объятиях мужа и смотрела на воду. Байкал тихонько мурлыкая, словно пытаясь подпеть, шлёпал о берег волнами. Огонь, отражаясь в спокойной воде, не бередил, а успокаивал душу. Зато золотые искры, бросаемые костром вверх, кололи сердце. Малюсенькие светлячки пытались долететь до своих небесных сестёр звёзд, но у них не хватало запала. Хватит ли у неё, Юлии, сил справиться с таким мужчиной, как Костик или у неё тоже, как у этих стреляющих в небо искр, не наберётся запала и она сгорит… От этой мысли её пробивает дрожь, а он поправляя на ней свой пиджак, прижимает крепче к себе. Отдыхающие пели про сотню юных бойцов, Байкал. Юля с Костей тоже пели со всеми вместе. Песня, плавно качаясь над водой, казалось, поднималась до звёзд и улетала далеко, далеко, теряясь, наверное, в горах. Тех самых, где они с Костиком сегодня были. Ночь на Байкале… Чудо, сказка… Она посмотрела на Костю. "Как ему?" Поймав взгляд и расценив его по своему, он осторожно, стараясь не заметно для других, прикоснулся губами к её виску и легонько притянул к себе. Юленька давно его жена, а он никак не может привыкнуть к мысли, что она принадлежит только ему. Не знал, что собственник и не догадывался что ревнив. Старательно скрывая прятал это в себе. Как только заметил, что мужчины без ума от его Люлю, так и завёлся против своей воли стараясь не спускать глаз с жены. Понимал — дело не только в её внешности. В притягательности к ней было что-то другое. Сам сел на её крючок с первого взгляда… Знал же, что кроме него его девочке никто не нужен, а всё равно глупо мучился, изо всех сил доказывая малышке, что он самый, самый настоящий мужчина и единственный на земле рыцарь.