Улица Райских Дев - Вуд Барбара. Страница 33

ГЛАВА 6

Сегодня Ибрахим вернется домой. Гости стекались в дом Рашидов, на кухне пекли и жарили круглые сутки. Захра провертывала молодую баранину для мясных шариков– готовить она научилась еще в деревне. В доме Рашидов она сначала кормила грудью Закки – до трех лет, а потом попала на кухню. Она была счастлива, что живет рядом с ребенком, и испытывала безмерную благодарность к Ибрахиму. Сегодня она больше всех служанок радовалась возвращению хозяина. Он такой добрый! И она несколько минут была его женой – может быть, такая судьба лучше, чем всю жизнь быть женой деревенского лавочника. Она и Закки живут в чудесном доме. Бог даровал ей счастье.

Гости наводнили большую гостиную – родные, друзья и знакомые Ибрахима.

Ибрахим был в тюрьме полгода; никто не видел его с августа – свиданий не дали и тогда, когда уже был решен вопрос об освобождении.

Ибрахима ввел в гостиную его двоюродный брат Мохсейн, который привез его из тюрьмы. Он бережно держал под руку седого бородатого человека, худого, как скелет.

Гости замерли. Амира подошла к сыну и нежно обняла его; потом подошли бледная как полотно Элис и рыдающая Нефисса.

Робко подошли дети. Они узнали отца только по голосу, когда он назвал их ласковыми прозвищами: Мишмиш, Лили, Закки. Девочки дали себя обнять – он уткнулся лицом в светлые, потом в черные нежные волосы, но отступил от Захарии, не обняв его.

– Я не знаю, почему меня выпустили, мама, – прошептал он Амире.

– Ты теперь дома, это главное, – сказала она, гладя его худую, почти бесплотную руку.

– Мама, – сказал он спокойно, – король не вернется. Египет стал другим.

– Все в Божьих руках. – Амира усадила его на диван, покрытый красным бархатом с золотым узором. Она не станет его расспрашивать. Его там мучили, конечно, – взгляд жалкий, опустошенный. Но в родном доме он обретет здоровье и счастье, время поможет.

Элис вдруг заметила, что в гостиной нет Эдварда.

– Где Эдди? – встревоженно спросила она.

– Он еще спит, мы пойдем его разбудим! – закричали дети и выбежали из гостиной веселой стайкой.

Через минуту они вернулись.

– Он не просыпается, уж как мы его трясли! – закричал Захария, а Ясмина прибавила:

– Он себе лоб ушиб, вот здесь, – и она ткнула пальчиком между бровями.

Амира поспешила из гостиной, за нею – Элис и Нефисса. Эдвард сидел в кресле, одетый в безукоризненный синий блейзер и синие брюки, свежевыбритый, с напомаженными волосами.

Увидев круглую дырочку повыше переносицы и револьвер в руке юноши, они поняли, что за звук раздался с мужской половины дома, когда Ибрахим входил в гостиную. В дом вошел человек, спасенный от смерти, и тотчас же смерть забрала другого.

Элис первая увидела записку. «Хассан не виноват. Я любил его и думал, что он любит меня. Но я стал орудием его мести тебе, дорогая сестра. Не скорби обо мне. Я был осужден на гибель еще до того, как прибыл сюда. Из-за этого порока я покинул Англию. Я знал, что отец не простит меня, если узнает. Я не мог больше жить в позоре». И строчка для Нефиссы: «Простите мне обман, если можете…»

Элис кончила читать и поняла, что она читала вслух. Амира взяла из ее рук записку и подожгла ее зажигалкой Эдварда.

– Мы все будем молчать об этом. Не узнают ни Ибрахим, ни Хассан. Пусть это будет несчастный случай– револьвер выстрелил, когда он его чистил.

– Да, мама Амира, – прошептала Элис; Нефисса кивнула.

– Теперь мы вызовем полицию… – Но прежде чем выйти из комнаты, Амира положила руку на тщательно причесанную голову Эдварда и ясным голосом произнесла – Свидетельствую, что нет Бога кроме Бога, и Мухаммед Пророк Его.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1962

ГЛАВА 1

Омар Рашид смотрел на экран и мечтал быть в постели со своей кузиной.

Соблазнительная танцовщица Дахиба демонстрировала на экране свои груди и бедра, обтянутые модным платьем от лондонского модельера, свои длинные ноги в туфлях на высоченных каблуках, и кровь двадцатилетнего Омара закипала, ему казалось, что он сейчас взорвется. Желал он не Дахибу, а сидящую рядом с ним в темном кинотеатре семнадцатилетнюю Камилию.

Омар прельстился своей кузиной на вечере балетного училища, где вся семья Рашидов любовалась Камилией, танцующей на сцене в трико, легкой юбочке и белых колготах. Ей было тогда пятнадцать, и Омар впервые заметил, что все женские соблазны уже при ней.

– Какая она красавица, Дахиба! – прошептала Камилия.

Омар не отозвался. Охваченный сексуальным пылом, юноша был девственником, потому что ислам запрещает плотскую любовь вне брака. А жениться Омар, как и многие его сверстники, мог, только окончив учебу и получив работу, то есть лет в двадцать пять. До этого дня молодым холостякам была запретна даже мастурбация. Изредка Омар все-таки удовлетворял свою потребность– в бане, с такими же сексуально озабоченными юношами, но это был не выход. Он хотел женщину.

– Дахиба – настоящая богиня, – вздохнула рядом с ним Камилия. Фильм был типичным египетским боевиком: музыкальная комедия с фарсовыми и мелодраматическими сценами вперемешку, где в финале бедная крестьяночка непременно выходит замуж за миллионера. Зал был битком набит, зрители подпевали любовным песенкам и хлопали в такт соблазнительным танцам Дахибы, а лоточники разносили по рядам бутерброды, жареные мясные шарики и содовую воду. Когда на экране появился негодяй – с неизменными приметами – густыми усами и в феске, – зрители стали выкрикивать бранные слова, а когда Дахиба – в роли невинной девушки Фатимы – отвергла его гнусные предложения, зал взорвался восторженными криками, которые могли бы сорвать крышу каирского кинотеатра «Рокси».

Египет занимал второе место в мире по числу выпускаемых в год фильмов, и каирские горожане могли хоть каждый день смотреть новую картину. Больше всего зрителей было в четверговые вечера, накануне выходного дня – в пятницу в учреждениях не работали, и студенты были свободны от занятий.

Фильм кончился, и две тысячи зрителей встали, чтобы выслушать в торжественном молчании национальный гимн, созерцая при этом на экране улыбающееся лицо президента Насера.

Потом четверо юных Рашидов в потоке зрителей вышли на улицу в душистую весеннюю ночь. Смеясь и болтая, они думали каждый о своем: Камилия мечтала о том, что она станет такой же знаменитой танцовщицей, как Дахиба; Захария вспоминал мелодии любовных песен; Тахья, как и всегда после зрелища завораживающих и пылких эмоций на экране, думала о том, что любовь – прекраснейшая вещь в мире; Омара неотвязно преследовала одна и та же мысль – когда же он найдет девушку, с которой будет заниматься сексом. Взглянув на свое отражение в витрине магазина, Омар приободрился: он был красив – стройный, худощавый, с блестящими из-под сросшихся на переносице бровей черными глазами. Омар был уверен, что, когда он окончит университет, получит работу и вступит во владение наследством покойного отца, ни одна женщина в Египте не откажет ему. Но это в будущем – а пока он студент, живущий с матерью на улице Райских Дев и получающий карманные деньги от дяди Ибрахима, – зачем он нужен женщинам? Они и не глядят на него. Хотя вот она, рядом с ним – кузина Камилия с пушистыми черными волосами и глазами цвета темного меда, пахнущая мускусом. Может быть, она не откажет ему?

Все четверо были одеты по-праздничному: Омар и Захария – в приталенных рубашках и джинсах, девушки, по обычаю дома Рашидов, несколько старомодно – в блузках с длинными рукавами и юбках ниже колен.

– Я хочу есть! – закричала Камилия.

Четверо подростков, держась за руки, – девушки в середине – перебежали улицу – на противоположном углу лоточники в галабеях продавали проголодавшимся зрителям кебабы, мороженое и фрукты.

Омар, его сестра и Камилия купили бутерброды с ломтиками жареной баранины и помидор, а Захария съел тушеный помидор и выпил стакан тамариндового сока. Захария не ел мяса с семилетнего возраста – увидел на базаре, как мясник нагнетает воздух в тушку только что зарезанного ягненка, – она раздувалась все больше и больше, а мясник колотил ее палкой, чтобы воздух равномерно распределился под шкуркой, и она легко отделилась от костей. Это полуфантастическое зрелище напугало ребенка, даже кусочек любого мясного блюда Захария извергал со рвотой, и взрослые примирились с его вегетарианством.