Сахарный дворец - Лейкер Розалинда. Страница 14

Софи задохнулась от возмущения:

— Бедняга! Какая несправедливость!

— Я согласна, но именно так и происходит. — Они подошли к двери, из-за которой доносилась женская болтовня. — Это ателье, где я тружусь.

Генриетта открыла дверь, и в помещении воцарилась вежливая тишина. Удивившись, Софи остановилась на пороге. Около двадцати женщин, совсем молодых и постарше, сидели за двумя круглыми столами. На одном были разложены соломенные шляпы, а на другом лежали заготовки для их отделки и цветы из материи. Женщины были в белых фартуках, и на некоторых красовались хорошие платья, напоминавшие о том, что их обладательницы попали сюда совсем из другой жизни.

— Сударыни, — произнесла Генриетта, — позвольте вам представить мадемуазель Дэлкот, дочь покойного месье Дэлкота, известного парижского кондитера.

Молчание нарушили возгласы удивления. О Дэлкоте слышали все, даже если никогда и не пробовали его сладостей. Графиня, женщина с точеными чертами лица, любезно обратилась к Софи:

— Вам нравятся наши шляпки?

— Очень милые, — ответила Софи, любуясь шляпой, которую упаковывали. — Я видела, такие носят в городе, но и представить не могла, что их делают здесь.

— Все фасоны создает французский эмигрант. Эти шляпы произвели настоящий фурор среди англичанок, и из Лондона и других городов посыпались заказы. — Графиня махнула рукой в сторону нарядных шляп. — Примерьте что-нибудь, мадемуазель.

Софи выбрала шляпку, украшенную красными лентами, и посмотрелась в зеркало, висевшее на стене. Генриетта подавила завистливый вздох. У Софи было такое красивое лицо. Разве мог Том Фоксхилл не изумиться, увидев такую прелестную девушку, лежащую на грязной дороге.

Софи положила шляпу на стол.

— Одна из них обязательно станет моей первой покупкой, как только я смогу себе это позволить, — произнесла она с улыбкой. — Мадам, примите мои комплименты. Ваши шляпки восхитительны.

Затем она обошла столы и разговорилась с женщинами, которым было интересно узнать историю, как Софи с Генриеттой познакомились. Они, в свою очередь, рассказали истории своего побега и о том, как им довелось столкнуться в чужой стране и с добром и злом. Кроме рыбаков, которые грабили своих пассажиров, были и те, кто помогал перебраться через Ла-Манш бесплатно. Большинство семей сразу устроились, но некоторым пришлось нелегко.

Графиня пригласила Софи присесть и посмотреть, как они работают. Когда обсудили все новости, Генриетта грустно заговорила о своих шансах на замужество.

— Мои тетя и дядя мечтают избавиться от меня и надеются подыскать подходящую партию, но это не так просто. Все приличные французские женихи стараются жениться на англичанках из-за выгоды.

— Но ведь ты бы не хотела, чтобы на тебе женились из-за корысти, не так ли?

— Думаю, нет, — ответила Генриетта, — но ужасно боюсь остаться одинокой.

— Вокруг полно англичан, — подбодрила ее Софи, улыбнувшись тому, что такая красивая девушка волнуется, что может не выйти замуж. — К тому же в городе множество красивых офицеров.

Генриетта грустно покачала головой:

— Они мне не пара. Тетя говорит, что многие идут в армию, когда у них нет перспектив в гражданской жизни. Не поверю, чтобы ты не представляла, как велика конкуренция. Француженки только о том и мечтают, как бы заполучить английского мужа.

— Я этого не знала, — сухо заметила Софи.

— А у тебя есть поклонник? — в голосе Генриетты слышалась грусть.

— Я пока не встретила мужчину, который бы мне понравился. Да и все свободное от работы время я провожу с Антуаном. Я обещала его матери заботиться о нем.

— А как же Том Фоксхилл?

Софи удивилась:

— Почему ты заговорила о нем? Наши с ним дороги никогда не пересекутся снова. Я ему признательна за доброту, но при чем тут любовь?

— А почему бы нет? — с любопытством спросила Генриетта.

— Не уверена. Я только думала иногда — как странно, что он оказался в тот момент на пустынной дороге. Но это не важно.

— А почему бы тебе не воспользоваться тем вашим знакомством, чтобы узнать Тома Фоксхилла получше? — не унималась Генриетта.

— Я отношусь к нему как к своему спасителю, и только.

Софи заявила это так решительно, что Генриетта перестала настаивать.

Встречи Генриетты и Софи были не такими частыми, как им обеим этого хотелось. Но даже если их свободное время совпадало, они все равно жили разной жизнью.

Французские аристократы вращались в своем тесном кругу, стремясь вести тот же образ жизни, что и в Версале. Они устраивали званые вечера, а если позволяли доходы, то и балы, на которых у молодых девушек вроде Генриетты появлялись шансы подыскать себе достойную партию. Софи не была дворянкой и не могла посещать те же вечера, что и ее подруга, хотя Генриетта неоднократно просила тетю, чтобы имя Софи внесли в списки приглашенных, хотя бы в благодарность за то, что она сделала для Генриетты, когда они плыли сюда.

— Ты сошла с ума! — ответила баронесса. — Сейчас еще важнее, чем раньше, нам, в чьих жилах течет голубая кровь, держаться своего круга и не забывать о строгих правилах, которых мы всегда держались!

— Но именно эти правила вынудили нас теперь жить в ссылке! — со злостью парировала Генриетта.

Баронесса сильно ударила ее по щеке.

— Ты говоришь как революционерка! — прошипела она. — Никогда не смей произносить такие слова в этом доме или убирайся отсюда!

Генриетта закусила губу, чтобы не расплакаться от боли. Ей хотелось бежать отсюда, но не хватало духу. Ей стало стыдно от собственной слабости, но она знала, что не выживет одна. Единственным избавлением было замужество, а душевное успокоение она могла найти только в дружбе с Софи, хотя они очень редко виделись. С той страшной ночи, когда они вместе плыли из Франции, девушки стали близки, как сестры.

Как-то утром, проходя с подносом мимо Софи, Полли сообщила ей новости.

— Я только что слышала разговор двух господ, которые сидят за столиком у окна. На берег выбросило волной трупы двух мужчин. У обоих перерезано горло!

Софи почувствовала, как ее лицо запылало. Полли не видела этого, так как убежала на кухню со стопкой пустых тарелок. Софи машинально поставила перед посетителями горячий шоколад и оглянулась на джентльменов. Несколько других посетителей стояли около их столика и задавали вопросы.

— Я не знаю подробностей, — ответил один. — По пути сюда мы остановились и видели, как из воды вытаскивали тела. Кажется, рыбаки опознали их, так что, возможно, убитые были местными жителями.

Софи подошла ближе. Она чувствовала сильную тревогу и была уверена, что ее анонимная информация в какой-то мере повлияла на случившееся.

Софи отчаянно захотелось на воздух, и, как только она немного освободилась, попросила разрешения выйти на несколько минут. Обычно она в перерыв ходила на берег, чтобы навестить Антуана. Если шел дождь, то мальчик где-нибудь под навесом играл в крестики-нолики или подобные игры. А Клара вместе с остальными женщинами сидела поблизости и болтала. Сегодня стояла жара, и Кларе было не до разговоров. Проведав Антуана, Софи отправилась обратно в гостиницу.

Переходя дорогу, она заметила отряд из двадцати всадников в темно-синих кафтанах и шляпах. Судя по виду, это были таможенники. У Софи появилось неприятное предчувствие. Офицер, ехавший во главе отряда, прямо держался в седле. На нем была черная шляпа; начищенные сапоги сверкали, как серебряные пуговицы.

Софи пожалела, что рядом нет Антуана. Несколько раз она брала его собой, чтобы посмотреть на проезжающий отряд конной гвардии. Зрелище было великолепное.

Отряд приблизился, и офицер, ехавший впереди, повернулся и посмотрел своими синими серьезными глазами прямо в глаза Софи. Этот взгляд как будто притягивал к себе. У офицера были густые пшеничные волосы, широкие плечи и довольно строгое выражение лица, говорившее о том, что он привык повелевать и справедливость во всем для него превыше всего. Он отвел взгляд и снова посмотрел вперед, а Софи стояла как завороженная, провожая его глазами до тех пор, пока отряд, повернувший в сторону моря, не скрылся из виду.