Сахарный дворец - Лейкер Розалинда. Страница 27

Это была роскошная комната со стенами цвета морской Волны. Камин, ручки и ножки кресел, столы и стулья, канделябры и роскошные часы, которые, Софи знала точно, могли быть привезены только из Франции, украшала позолота. Еще в комнате был позолоченный старинный секретер, на который Том выставил вазы.

— Я бы хотел развернуть вазы, если вы пожелаете, Софи, — произнес он очень мягко, почти шепотом.

Его голос звучал так страстно, как будто Том просил ее раздеться. Она вспыхнула, не в силах совладать с собой, и почувствовала волнение: казалось, воздух сгустился между ними.

— Думаю, роскошные вазы идеально соответствуют убранству этой великолепной гостиной, — произнесла Софи ровным голосом.

— Так и будет, вот увидите.

Затем Том отошел на несколько шагов назад и полюбовался на ее отражение в высоком зеркале, висевшем над столом. Он хотел видеть лицо Софи, когда она впервые возьмет в руки вазы. Том следил, как девушка разворачивает их, и мягкий шелк струится по ее пальцам. Это выглядело так чувственно. Ее лицо, подобное драгоценной камее в обрамлении волос, было прекрасно.

Лишь когда шелковая ткань сползла с первой вазы, Софи подняла глаза и встретилась в зеркале взглядом с Томом. Словно искра пробежала между ними, и в то же время ему казалось, что она находится на расстоянии тысячи миль от него, а она ощущала, как сердце колотится в груди. Софи понимала, что этот мужчина может перевернуть ее жизнь.

Медленно она перевела взгляд на вазу из севрского фарфора и задохнулась от восторга. Перед ней было настоящее произведение искусства. Овальной формы, украшенное лавровыми листами из бронзы и золота, с резным горлышком; внизу на белом основании были нарисованы фигуры и цветы. Взявшись за круглые ручки, Софи осторожно повернула вазу. Обратная сторона была расписана экзотическими птицами.

— Нравится? — тихим голосом поинтересовался Том.

Софи посмотрела на него:

— Да, очень красиво.

— А вы когда-нибудь видели что-то подобное в Версале? Расскажите мне, если вспомните. Я знаю, что во Франции сейчас продается много настоящих шедевров искусства, мировые рынки переполнены ими. Я бы мог продать их где угодно, но не стал этого делать и привез сюда.

В дверях послышался низкий голос:

— Хорошо, что вы именно так поступили, Том.

Они обернулись и увидели принца. Том поклонился, а Софи присела в реверансе. Принц подошел и поприветствовал их. С нескрываемым интересом Георг разглядывал прекрасные вазы.

Том сделал шаг вперед.

— Ваше высочество, позвольте представить вам мадемуазель Дэлкот, — произнес он.

И снова Софи присела, но принц легонько приподнял ее рукой.

— Мы вновь встретились, мадемуазель. — Он мог быть очень любезен с людьми, невзирая на их положение в обществе, тем более что Софи была его гостьей. — Вы все так же работаете в «Олд-Шип»?

— Да, сэр.

— Но сегодня вы здесь, потому что Том захотел показать вам даже больше, чем должен показать мне, верно?

— Мне немного известно об этих вазах, — произнесла Софи и отошла от стола.

Все эмоции принца отражались на его лице, и Том уже знал цену, которую назовет, если принц спросит.

— Эти вазы — верх совершенства! — воскликнул принц, взяв в руки одну из них. — Если не ошибаюсь, художника зовут Асслен.

— Вы абсолютно правы, сэр. А Фалло изобразил птиц на оборотной стороне.

— Севрский завод всегда нанимал великолепных художников, — вздохнул принц. — Интересно, что с ними стало?

— Остается только надеяться, что они выжили и продолжают творить.

— Да, — ответил принц, не сводя глаз с вазы, которую держал в руках.

— Мадемуазель Дэлкот подтвердит, что они привезены из самого Версаля. Мне сказали, что они стояли в Зеркальном зале.

— Их никогда не было там! — отозвалась Софи.

Оба обернулись и посмотрели на нее.

— Так меня обманули? — удивленно спросил Том.

— Несомненно.

Принц аккуратно поставил вазу на стол и снова обернулся к Софи.

— Вы могли бы рассказать нам, мадемуазель, что вам известно?

— Да, сэр. Я впервые увидела эти вазы, когда была еще ребенком.

— Рассказывайте же! Как это случилось?

— Королева Мария Антуанетта обожала детей, и когда однажды увидела меня с отцом, заговорила со мной. — Тихим голосом Софи продолжила: — В ту пору мне было всего восемь лет, но она сказала, что хочет, чтобы впредь я приносила ей шкатулку с ее любимыми безделушками. После этого я много раз выполняла ее поручение.

— Так вы хотите сказать, что эти вазы принадлежали ей?

— Да, сэр, в этом нет сомнений. Они стояли на камине в ее покоях. И это делает их уникальными.

— Тогда, мадемуазель, — произнес принц с чувством, — эти вазы станут украшением и гордостью любого дома, неважно, здесь или в Лондоне. Мне рассказывали, что ни один солдат не встретил свою смерть с большим мужеством, чем покойная королева Франции.

Хорошо зная принца, Том понимал, что Софи завоевала его расположение. У Георга было доброе сердце, он мог быть невероятно любезен, но если что-то ему не нравилось, становился безжалостен, эгоистичен и жесток. Том знал характер Георга. Затем, как он и ожидал, принц обратился к нему, и разговор зашел о бегах, — тема, которую оба принялись обсуждать с горячим интересом.

Софи молча слушала и ответила только, когда принц спросил ее о скачках, которые устраивались во Франции до революции. Слушая разговор мужчин, Софи понимала, что у Тома и Георга много общего и их связывают добрые отношения.

Том находился в приподнятом настроении, когда они с Софи покинули дворец. Он совершил удачную сделку, нашел покупателя, и принц щедро отблагодарил его, чтобы Том поставил на хорошую лошадь.

— Где вам удалось раздобыть эти вазы? — поинтересовалась Софи.

— У меня есть свой источник из Франции. Многие эмигранты выставляют на продажу произведения искусств, хранившиеся раньше во французских дворцах, рассчитывая выручить за них хорошие деньги. Исключительная красота этих ваз заставила меня поверить в историю, что они украшали Зеркальный зал. — Он равнодушно махнул рукой. — В действительности, я сразу понял, что эти вазы уникальны. Мне приходилось торговать подобными вещами. Но то, что они принадлежали самой королеве!

— Конечно, по справедливости сейчас эти вазы должны принадлежать новому некоронованному королю Франции — пусть даже сейчас он несчастный сирота. Ребенок брошен в ужасную тюрьму, и нет никого, кто бы мог его утешить.

— Зная принца Уэльского, я не сомневаюсь, что он возвратит эти вазы в качестве подарка, если когда-нибудь мальчик снова обретет свободу.

— Ах, если бы, — печально произнесла Софи. — Я боюсь за его жизнь.

Том был согласен с ней, но не хотел дальше обсуждать это.

— Я благодарен вам за то, что вы сделали для меня сегодня.

Она помолчала.

— Я полагаю, многие подобные сокровища Франции проходят через ваши руки.

— Больше, чем вы можете представить.

Софи вздохнула:

— Жаль, что это происходит с моей страной.

— Да, но ничего не поделаешь. Знаете, я в состоянии открыть магазин здесь, в Брайтоне, и так вы, по крайней мере, будете иметь возможность видеть всю эту красоту.

— Вы уже нашли помещение?

— Нет, но как только найду, вы будете первой, кто войдет в него.

В «Олд-Шип» Том еще раз поблагодарил ее за то, что она сделала.

— Знаете, я вспоминаю, что слышала однажды, как королева лично заказывала эти вазы на заводе в Севре.

Том казался довольным.

— Когда в следующий раз увижу принца, обязательно расскажу ему.

— На бегах? — спросила Софи с улыбкой.

— Именно там, — ответил он, тоже улыбаясь.

— Я поставлю напополам с вами.

— Зачем вам это? — Его зеленые глаза тепло посмотрели на нее. — Принц рассказал мне, что лошадь, которая побежит, зовут Фортуна. А это то, чего ищем и вы и я.

— Только идем разными путями.

— Но эти пути когда-нибудь могут пересечься. До свидания, Софи. Надеюсь, что скоро снова увидимся.