Секреты прошлого - Келли Кэти. Страница 65

Девушка улыбнулась, тряхнув черной челкой, но говорить ничего не стала. За все свои визиты в кафе Мэгги ни разу не слышала голоса Сюй. Однако китаянка много улыбалась, показывая ямочки на щеках.

— Твоя мать — молодчина, — похвалил Генри. — Очень умная женщина. Сразу видно, в кого ты пошла характером!

— О… — Мэгги, польщенная, покраснела.

— Не смущайся. Современные дети редко заботятся о родителях, а ты примчалась по первому зову, — продолжал Генри. — Наверное, ты ужасно устала, занимаясь распространением листовок. Хочешь капуччино или латте за счет заведения?

— Это так приятно, — умилилась Мэгги. — Я действительно вымоталась. Если можно, старый добрый кофе со сливками.

Сюй принесла чашечку на блюдечке и поставила перед ней.

— Огромное спасибо, — вежливо поблагодарила Мэгги.

Официантка кивнула и улыбнулась.

Ей очень одиноко здесь, подумала Мэгги с внезапным сочувствием. Что-то ей подсказывало, что у Сюй почти нет друзей. Конечно, Генри и Джей — чудесные люди, но едва ли подходящая компания для молодой девушки.

Затея Уны Магуайер увенчалась успехом. К восьми вечера со стороны Саммер-стрит и прилежащего к парку района потянулись вереницы людей. Они здоровались между собой и выспрашивали детали предстоящего митинга. Прогулки в парке пользовались успехом, равнодушных не нашлось.

Мэгги весь день работала в библиотеке. Она даже не знала, что на уме у матери, поэтому вечером ее несколько разочаровала новость, что единственным орудием борьбы с застройщиками Уна видит петицию, обращенную к совету и подписанную всеми жителями района.

— Наши голоса услышат! — сказала Уна Магуайер, стоявшая перед толпой на костылях.

Она выглядела воинственно, костыли напоминали пластиковые копии автоматов. Мэгги и не подозревала в матери такой склонности к публичным выступлениям. Кто бы мог подумать?

— Петиция — слишком мелкая мера! — прокричал мужчина из толпы. Мэгги мысленно согласилась с ним. — Совету плевать на бумажки с подписями. Нам следует придумать меру посущественней.

— Вроде чего? — Уна вцепилась в мужчину взглядом. — Предложения приветствуются. У нас общая проблема — значит, и решать ее надо сообща.

Толпа заволновалась, послышались крики. Кто-то посоветовал мужчине не лезть с комментариями, советчика принялись бранить те, кому высказывание мужчины не понравилось.

— Для начала и петиция сойдет!

— Вам бы только петиции слать!

— Власти прислушаются…

— Черта с два они прислушаются!

— Вы еще предложите вооруженный конфликт!

Начался полный хаос, Уна встревоженно глядела на толпу, чуть покачиваясь на костылях.

— Может, у кого есть знакомые в совете? — внезапно, перекрывая гул, спросил мужчина, который высказывался первым.

Мэгги оглядела людей, надеясь, что кто-то поднимет руку. Было бы неплохо, окажись среди присутствующих человек со связями или хотя бы имеющий представление о том, как функционирует совет. Увы, еще минуту назад бурлившая толпа умолкла. Все хотели спасти любимый парк, но никто, кроме Уны, не был готов положить на алтарь борьбы свои силы и время.

Веяние времени — всеобщее равнодушие, частенько говорила Уна Магуайер. Люди всегда слишком заняты собственными проблемами, чтобы заниматься еще и общественной деятельностью на добровольных началах.

— Послушайте, — начала Мэгги, желая помочь матери, — я работаю в библиотеке, а значит, могу найти нужную нам информацию. Ведь юриспруденция знает много примеров борьбы с системой.

Не успели ее слова отзвучать, как толпа снова заволновалась, по ней прокатился одобрительный гул.

— Молодец, отлично придумано!

— Какое самопожертвование!

— Гениально! Знание — сила!

И вдруг мужчина, который первый взял слово, сочтя петицию недостаточной мерой борьбы, заявил:

— Это вы хорошо придумали. — По его широкому лицу расплылась улыбка, рыжие усы встопорщились. — Давайте выберем ее нашим председателем!

И внезапно Мэгги, которая никогда и ничего в жизни не возглавляла (кроме команды девочек-волейболисток в течение одного учебного дня в школе), была избрана председателем комитета «Спасем наш парк».

— Я так тобой горжусь, — проникновенно сказала мать по пути домой.

Вслед за избранием председателя было выбрано еще несколько членов комитета. Людей воодушевила добровольная жертва Мэгги Магуайер, а также надежда на то, что она возьмет на себя всю черновую работу.

— Спасибо…

— Ты всегда знала, каким путем идти, Сардинка, — продолжала Уна. — Помнишь, Деннис, я как-то сказала… э-ммм… если нашу деточку сбить с пути, она сама найдет верную дорогу? Помнишь, дорогой?

— Да, — счастливым голосом подтвердил отец Мэгги. — Твоя мама, Сардинка, считает тебя очень, очень умной. Думаю, она права — ты способна на многое!

— Кстати! — воскликнула Уна. — Устроим вечеринку прямо в парке! На том месте, где все началось.

— Постой-ка, — сказала Мэгги. — Ничего не началось! Это просто… попытка откусить больше, чем дозволено простым смертным. Мы можем проиграть эту войну. — Она была в ужасе от того, как быстро разворачивались события. Ее избрали председателем комитета по борьбе с власть имущими! Нелепость какая-то! Председатели гораздо умнее, жестче и хитрее, чем Мэгги Магуайер. Они такие… такие, как Шона, например. Разве может быть председателем жалкое существо, брошенное парнем и залившее бензин в дизельный двигатель?

Ох, если бы только представился шанс улизнуть, как-то остановить безумную борьбу, в которую она ввязалась!

— Мне нравится, как ты говоришь «война»! — всплеснула руками Уна. — У тебя такое решительное лицо, Мэгги! Я знаю, что мы выиграем войну, милая. И это случится благодаря тебе! Ты способна на многое.

— Мама сошла с ума. Такое ощущение, что она сломала не ногу, а голову, — пожаловалась в трубку Мэгги. Она говорила с Элизабет по мобильному, шагая вдоль Саммер-стрит.

— Твоя мать всегда была сумасшедшей, — деловито сказала Элизабет. В ее офисе было людно и шумно.

— Я не про ее идею с парком и комитетом, — возразила Мэгги. — Я о другом: мама считает, что я способна на многое. Как будто я могу горы свернуть, понимаешь?

— Она всегда это говорила, разве ты не помнишь? — удивилась Элизабет. — Когда-то это страшно меня раздражало. Твоя мать только и говорила, что о твоем уме, великих способностях и грандиозном будущем. Она постоянно хвалилась твоими школьными отметками, а моя мать мрачнела и срывала на мне зло. Было обидно.

— Правда? Она хвалилась? — удивилась Мэгги. Она не помнила о школьных годах ничего, кроме растоптанного чувства собственного достоинства. В школе Мэгги приходилось тяжко, но это был ее секрет, которым она поделилась только с Элизабет. — В любом случае мама меня переоценивает.

— Послушай, Сардинка. — Голос кузины стал жестким. Так она, наверное, говорила с глупыми моделями. — Я вся в работе, у меня куча незаконченных дел, так что времени на пустую болтовню у меня нет. Я собираюсь сказать тебе то, что надо было сказать очень давно… только прошу, без обид! Мэгги, перестань жалеть себя. Ты постоянно страдаешь и плачешься, думаешь, что твои проблемы — самые большие в мире, а ты — самая большая неудачница. Так вот, это не так. Ты словно застряла в школьных годах, а жизнь давно сдвинулась вперед, понятно?

Мэгги сдавленно пискнула.

— Думаю, ты обиделась и больше не собираешься со мной разговаривать, да? Дело твое, Сардинка. Но запомни: ты умница и красавица и действительно способна на многое. Перестань ныть и займись делом. Ты бросила парня, который тебе изменял, ты нашла новую работу и новое занятие. Живи полной жизнью, чего ты все время пытаешься спрятаться в раковину? Тетя Уна права: ты очень способная. И ты единственная, кто в это не верит. — В трубке зашуршало. — Все, мне пора. Пока!

Мэгги потребовалось около тридцати секунд, чтобы прийти в себя и убрать трубку от уха. Элизабет всегда поддерживала ее и никогда не разговаривала в таком тоне. Ее шокировал внезапный поворот их беседы. Только кузина знала о беде, постигшей Мэгги в школе, а теперь она использовала эту информацию против нее.