Кто-то должен умереть - Малышева Анна Витальевна. Страница 56

Настя слегка щурилась – ее подозрения начинали оправдываться. Эти двое совершенно друг другу не подходят.

– Может быть, слишком на него нажимаешь? – осторожно спрашивала она.

– Ты о чем? О квартире?

– О даче. Я поняла, что дача ему особенно дорога.

Мария начинала сердиться и резко заявляла, что не нуждается в посторонних оценках. Она и так поняла, что муж уцепился всеми конечностями за этот жалкий, мерзкий, тошнотворно пахнущий дом и клочок земли и ни за что не отдаст владений.

– Как будто родину от врагов защищает! А ведь эта дача с каждым днем теряет в цене. Видела бы ты…

– Но зачем ты беспокоишься? Может, лучше сохранить мир в семье, чем заботиться об имуществе? И потом… – Настя колебалась, прежде чем высказать суждение. – Ведь оно не твое.

Мария вновь начинала кипятиться:

– Не мое, ну и что? Я обязана заботиться о нашем будущем! Живем у меня, я не имею понятия, какие у него доходы, где он пропадает, о чем думает!

«А кто может иметь понятие о таких вещах? – философствовала Настя, невольно подстраиваясь под делано-серьезный тон Антона. – Размечталась!»

– Что тебе известно о его фирме? – требовала отчета Мария.

Тут девушка становилась очень серьезной. Об этих подвохах она уже не раз была предупреждена – сперва Борисом, затем – своим непосредственным начальником. Ей сказали, что если она хотя бы попытается намекнуть кому-то, чем занимается на работе, – то немедленно ее потеряет. А утратить такое место, где ничего не приходилось делать, кроме как умирать от духоты, варить кофе и бродить по Интернету… Да еще получать за все это пятьсот долларов в месяц? Ну уж нет. И Настя спокойно отвечала, что ее дело – сторона. Она лишь перепечатывает бумажки.

– Но ты все равно должна кое-что знать! – настаивала подруга.

– Да что я понимаю? Это все какие-то накладные или деловые письма. Когда я печатаю, то в смысл не вникаю.

– Чем они хотя бы занимаются? Недвижимостью? Машинами? Продуктами? Аппаратурой? Что продают? Кому?

Настя теряла терпение:

– Да ничего я не знаю. Если тебе так интересно – нажми на мужа.

Мария отмалчивалась, и было ясно – как раз этого она и не решается сделать. После паузы она признавалась, что страшно соскучилась и, наверное, именно поэтому задает себе и другим слишком много вопросов.

– Мы же рядом, – вкрадчиво говорила она. – Может, сходим куда-нибудь вместе? Пообедаем?

Настя отказывалась.

– Ну почему? – Мария начинала говорить умоляющим тоном. – Тебе некогда? Или не хочется?

– Некогда. У меня собака. Ее нужно выгуливать. Иногда я посещаю родителей. И потом, я записалась на курсы английского.

Тут Настя лгала, но это было неважно. Главное – она вовсе не желала встречаться с прежней подругой. Впрочем, они так и не стали близки. Причиной была не разница в возрасте, а нечто иное – возможно, отношение к жизни.

– Некогда… – разочарованно говорила Мария. – Погулять с собакой у тебя находится время, а поговорить с подругой – нет?

– Точно, – Настю вдруг посетило вдохновение. – То есть время у меня нашлось бы, но лишь на одного из вас.

– И ты выбираешь пса?!

– Да. И знаешь, почему? Потому что сам он не может позаботиться о себе.

В трубке повисло молчание, потом Мария попросила повторить.

– Он зависит от меня, только от меня. А ты – нет. Это мне сказал человек, чья мать собралась забраться в какую-то норку в нагорной Лхассе. Там люди живут, питаясь святым духом.

– Господи, – тихо сказала Мария. – Ты рехнулась?

– Может быть, – ответила девушка. – Но собаку бросить не могу. Между прочим, этот человек пошутил. Его мать никуда не собиралась. Но этот пес когда-то принадлежал моему жениху. Того зарезали. И никто до сих пор не знает – почему. Так что я за него в ответе.

– За пса или за жениха? – уже зло вопросила подруга.

– За обоих.

– Хоть бы иногда думала о семье, – мать явно была раздражена. – Даже не звонишь больше. Заработалась?

Настя упала на табурет и раскрыла сумку:

– Вот – первая получка.

– Ого, – та перелистала купюры и вопросительно подняла глаза. – За месяц? Многовато…

– Меня не обманули.

– Это официальная ставка?

– Да. Налог уже снят. Бери-бери, – девушка заметила недоверие на лице матери. – Это все вам.

– А ты на что будешь жить? – та, все еще сомневаясь, пересчитывала деньги. – Прежде ты никогда не отдавала все.

– Антон отказывается от моей зарплаты.

Тут мать обрадовалась. Она заявила, что всегда верила в порядочность этого парня. Сразу было видно – человек надежный. Настя вяло улыбнулась:

– Так-то оно так. Но я бы предпочла, чтобы он что-то взял. А то чувствую себя нахлебницей.

– Послушай, – мать присела рядом и робко погладила ее по плечу, обтянутому пестрой блузкой. – Я давно хотела с тобой поговорить. Что ты думаешь делать дальше?

– Жить.

– Ох, перестань, – она обиделась. – Неужели нельзя серьезней? Тебе уже двадцать три. Приключений было… Больше, чем нужно.

– Пошли нотации?

Настя хотела было снять руку с плеча, но вдруг остановилась. Это прикосновение было приятным. Она знала, что мать всегда закрывала глаза на ее жизнь, пыталась ничего не видеть, не слышать, чтобы не пугаться… И презирала ее за это. Думала, что та сознательно уходит от решения проблемы. Думала даже, что мать совсем ее не любит, раз так легко смотрит на ее незаладившиеся романы. А сейчас ей было приятно ощущать эту руку – как будто ей в самом деле могли оказать помощь.

– Какие там нотации, – горько сказала женщина. – Ты взрослая, даже слишком.

– Спасибо.

– Да погоди, – та явно собиралась с духом. – По-моему, Антон отличный парень. Не знаю, кого ты ждешь, кто тебе нужен… Мне он понравился больше всех.

– Больше Коли?

Та кивнула.

– Как? – Настя, наконец, освободилась от объятий, которые делались все более настойчивыми. – Ты же сама говорила, что Коля серьезный человек, что ты им довольна, я буду с ним счастлива. А теперь вдруг – другой?

– Но он мертв.

– Пусть.

Мать посмотрела на ее пристальным, оценивающим взглядом:

– А ты чего ждешь-то? Что он воскреснет?

Настя покачала головой. Она чувствовала себя такой взрослой, даже старой, что вовсе не испытывала робости. И уж точно – никаких сомнений.

– Кто мертв – тот мертв, – произнесла она. – И ничего я не жду.

– Тебе двадцать три!

– Да хоть двести три. И что дальше?

Мать внезапно сузила глаза. Она показалась Насте совершенно незнакомой.

– Я виделась с ним, – сказала та. – С твоим парнем. Спросила – что дальше? Пойми, я не могла больше терпеть. Это уж слишком. Мне нужно знать, как ты собираешься существовать дальше.

– Я просто буду жить.

Та вскочила и взмахнула полотенцем:

– Хватит!

– Мама!

– Вот именно – мама! Я твоя мать и обязана знать, что с тобою происходит!

Настя уронила голову в руки, потом подняла глаза и расхохоталась. Ей вовсе не хотелось издеваться, но смех прозвучал издевательски.

– С каких пор ты хочешь что-то знать о моем будущем, мама? Правда – хочешь? Так вот знай – с тех пор как погиб Коля, я ни единой минуты…

– Да забудь о нем!

– Постой, – Настя ощутила себя совершенно спокойной. – Дело не в том, что я по нему тоскую. Или что думаю, будто он и был тем единственным мужчиной, за которого я хочу выйти замуж. Но с тех пор как он погиб, я думаю о другом. В моей жизни всегда был хаос. Его смерть – тоже хаос. Никто до сих пор не знает, что с ним случилось, почему…

Мать замотала головой:

– С тех пор ты сама не своя!

– Пусть! А может, я сама своя! Может, так надо! Мне нужно было разобраться с собой! Немедленно! Чтобы не погибнуть!

Настя выкрикивала фразу за фразой и сама не слышала себя.

– Как-то Антоша звонил, и когда я спросила, какие у вас планы, заговорил что-то о Тибете… – почти обморочным голосом призналась мать. – Я перепугалась. Только этого нам не хватало. Единственный парень, который мне понравился…