Бремя прошлого - Адлер Элизабет. Страница 25

– Могу я иметь удовольствие танцевать с вами этот танец, мисс Лилли? – церемонно спросил он дочь.

Подобрав свой увитый золотым шнуром трен, Лилли улыбнулась, глядя в глаза отцу.

– Я буду счастлива, сэр, – ответила она.

Он заключил дочь в свои объятия и закружил в вальсе, кругами приближаясь к гостиной.

– Я покусился на твой первый танец потому, что у меня не будет никаких шансов даже приблизиться к тебе после того, как съедутся гости, – заметил он, когда смолкла музыка. – Я должен сказать тебе, что ты прекрасна и будешь царицей этого бала.

– А ты будешь самым красивым, самым дорогим отцом празднующей свой день рождения дочери, – прошептала она, обвивая руками отца.

– Подойдите сюда, Хэлен, дети, – сделал им знак рукой лорд Молино. Потом взял с ближайшего стола голубую замшевую шкатулку и протянул ее дочери. – Настало время вручить Лилли подарок.

Лилли держала шкатулку обеими руками. Она взглянула на нее, потом подняла глаза на отца.

– Мне страшно ее открыть! – сказала она в волнении. Потом, щелкнув замком, открыла шкатулку и замерла, глядя на превосходное бриллиантовое колье.

Бриллианты вспыхнули множеством искр, когда лорд Молино надел колье на шею Лилли.

– Я выбирал его сам, – сказал он. – Мне хотелось найти самый подходящий подарок для моей дочери в день ее семнадцатилетия.

– Я чувствую себя сегодня настоящей королевой, – сказала отцу Лилли. – Сегодня действительно самый чудесный вечер в моей жизни.

– Разумеется, пока ты не вышла замуж, – проговорил ее отец. Его лицо омрачилось при мысли о возможной разлуке с дочерью, и, заметив это, леди Молино поспешно напомнила ему, что с минуты на минуту съедутся гости.

На улице, перед домом, собралась толпа желающих посмотреть на дам в атласе, мехах и бриллиантах, и кое-кто даже танцевал под доносившуюся музыку. Часом позже Большой Дом наполнился смехом и гулом голосов.

Многочисленные свечи сияли в хрустальных люстрах, рекой лилось розовое шампанское, и умудренные жизненным опытом седовласые вдовы в темных кружевных платьях, украшенные многорядными жемчужными ожерельями и бриллиантами, одобрительно кивали, глядя на Лилли, танцевавшую то с одним, то с другим из многочисленных очарованных ею молодых людей.

Многих из них Лилли знала всю свою жизнь. Разговаривая с ними, она украдкой следила за Робертом Хатауэем.

– Я не знала, что он тоже приглашен, – шепнула она Сил.

– Ты имеешь в виду вот этого, с кем ты пыталась кокетничать на прошлом вечере? – невинным голосом спросила Сил.

Лилли бросила на нее испепеляющий взгляд. На следующий танец ее неожиданнно пригласил Роберт.

– Я понимаю, что так не делается, – без улыбки проговорил он, – но это единственный способ получить танец у самой прекрасной девушки.

– Правда? – молвила она, чуть откинув назад голову и дерзко глядя ему в глаза. – Но я уверена, что у вас не может быть проблем с «самыми прекрасными девушками».

– Возможно, – согласился он, прижимая ее к себе теснее, чем кто-либо позволял себе это раньше.

Сердце Лилли сильно забилось. «Он не может этого не почувствовать», – подумала она. Даже через ткань платья она ощущала тепло его руки в белой перчатке, обвившей ее талию, ее грудь прижималась к его груди, и у нее захватило дух, когда он закружил ее сильнее под финальные звуки оркестра.

Седые леди, сидевшие у стены на золоченых стульях, смотрели на них с осуждением, но Лилли это не смущало. Возбужденная, она чувствовала себя в центре вселенной, в апогее женского могущества. Она кокетливо посмотрела на него сквозь длинные выгнутые черные ресницы.

– Я разрешаю вам еще один танец, – сказала она, взявшись за небольшой золотой карандаш, чтобы внести изменение в карточку танцев, вычеркнула чью-то фамилию и вписала его.

– Я думаю, что будет лучше, если вы восстановите в своем списке имя этого молодого человека. По-моему, я уже ангажирован на этот вальс.

Щеки Лилли снова залились жаркой краской, когда она увидела его вальсировавшим с другой партнершей. «Ей, должно быть, не меньше двадцати шести лет, – с презрением подумала Лилли. – Ну и черт с ним, черт с ним!»

Она посмотрела на стоявшего перед нею с надеждой во взгляде молодого человека.

– Что? Ах да. Да, конечно.

Роберт больше не приглашал ее танцевать и не сел рядом с нею за ужином. Лилли было так хорошо, что она почти забыла о нем, но все же то и дело с тоской поглядывала в его сторону, и это не ускользнуло от Роберта.

Потом она отправилась в Лондон, где была представлена ко двору и побывала на нескольких званых вечерах, где ее жизнерадостное кокетство имело громадный успех. Лорд Молино гордился своей очаровательной дочерью, и теперь уже вдовствовавшие матроны в обоих графствах были единодушны в предвкушении ее блистательного брака. Сил с тоской смотрела на сестру, ожидая своей очереди, хотя понимала, что у нее никогда не будет такого триумфа, как у Лилли. Уильям покорно присутствовал на каждом званом обеде и балу вместе со своей завоевывавшей все большую популярность сестрой, всякий раз с нетерпением ожидая момента, когда, наконец, сможет вернуться в Арднаварнху, чтобы уединиться со своими книгами или же отдаться любимому занятию – наблюдению за птицами.

И все же, когда они, в конце концов, вернулись в Арднаварнху на время летнего затишья, Лилли не могла избавиться от воспоминаний о горячих глазах Роберта Хатауэя, о том, как тесно прижимал он ее к себе, обнимая за талию. А еще о его ухмылке, с которой он, оставив ее стоять в растерянности с золотым карандашиком и карточкой танцев в руке, ушел танцевать с другой женщиной.

«Он когда-нибудь заплатит мне за это», – поклялась себе Лилли и именно в этот момент решила во что бы то ни стало выйти замуж за Роберта Хатауэя.

19

Роберт был настоящим мужчиной. Спортсменом, как и отец Лилли, и богатым землевладельцем. Ему часто приходилось уезжать по делам из Ирландии, но он неизменно возвращался к началу сезона осенней охоты. Высокий, сильный, красивый той чувственной красотой, которая так нравится женщинам, он был не менее популярен и среди мужчин. «Хороший парень, – говорили о нем сверстники, – хотя и порядочный бабник».

И поскольку Хатауэй был единственным мужчиной, словно не замечавшим девичьей красоты Лилли и остававшимся безразличным к ее кокетству, вполне естественно, что именно он стал для нее желанным. Остальные смазливые юные сыновья друзей ее родителей с их титулами, лорды и герцоги и даже, как поговаривали, принцы крови – вылетели у нее из головы, словно их и не было. Она желала единственного мужчину, Роберта Хатауэя, и твердо решила его получить.

На званых обедах она редко сидела рядом с Робертом. Он был очаровательным собеседником и прекрасным рассказчиком, и ей приходилось с затаенной досадой молча сидеть с каким-нибудь юным беднягой, целую неделю раздумывавшим над тем, что бы такое сказать красавице Лилли Молино. Лилли берегла свои кокетливые взгляды для Роберта и обольстительно поглядывала из-под своих длинных ресниц только на него. И когда после третьего званого обеда, на который они были приглашены оба, он опять не пригласил ее танцевать, она сделала это сама.

– Сэр Роберт, на вечере в моем доме вы пригласили меня на танец, не согласуясь с приличиями, и мне кажется уместным ответить вам тем же и пригласить вас на танец.

Робет посмотрел на сиявшую красотой и молодостью девушку с обманчиво невинными сапфировыми глазами. Через его руки прошли десятки женщин, и, почувствовав знакомое волнение, он улыбнулся.

– Почему бы и нет? – проговорил он.

Под его взглядом по телу Лилли пробежала дрожь. Горячие проницательные глаза Роберта смущали и возбуждали девушку. Даже Финн никогда не смотрел на нее так.

– Танец перед ужином, мисс Лилли, – ответил Роберт с легким официальным поклоном и отвернулся, чтобы пригласить на очередной танец хозяйку дома.

Лилли взглянула на свою карточку и вычеркнула имя молодого человека, с которым должна была сидеть за ужином, заменив его Робертом. Настроение у нее поднималось, как на дрожжах. Она была безжалостна к отвергнутому юноше. За ужином ее поведет к столу Роберт Хатауэй.