Король чародеев - Кинг Сьюзен Фрейзер. Страница 17

– Говорят, чтобы молитва была услышана, в святую воду надо бросать серебро, – проговорила Микаэла и потянулась к поясу за кошельком. Но увы – шелковый мешочек, в котором она держала деньги, остался в больнице вместе с деревянным сундуком.

Послышался легкий всплеск – это Дайрмид швырнул в пруд несколько серебряных монет.

– Пусть святой Филлан получше помогает страждущим, – сухо сказал он.

– Спасибо, вы очень добры, – поблагодарила Микаэла и, снова зачерпнув воды, три раза прочла старинную гэльскую молитву, призывая господа помиловать Джин. – Я слышала, в таких местах, как это, бывают все-таки случаи исцеления, – заметила она.

– Паломники верят, что здешнюю воду благословил святой Филлан, и кидают в нее потом и кровью заработанное серебро, рассчитывая, что им воздастся за щедрость. Наивные! Они не ведают, что святые отцы по ночам выгребают из прудов их деньги и покупают на них роскошные одежды для себя и золотые подсвечники для храмов. Если здесь и происходят чудеса, то по чистой случайности.

Его скептицизм удивил Микаэлу – странно было слышать такие речи от человека, который совсем недавно сам требовал чуда.

– Но вы же верите, что я могу исцелить Бригит! – воскликнула она.

– Вера дороже золота, миледи, – хмыкнув, отозвался Дайрмид, – поэтому я не растрачиваю ее на что попало. От паломничества по святым местам, на мой взгляд, мало пользы, но в ваши способности я верю, потому что видел собственными глазами, как вы спасли человека от смерти. Это было настоящее чудо. А в россказни жадных до денег попов я не поверю никогда! Да и в чем вы пытаетесь меня убедить? – Он протянул к ней искалеченную руку. – Посмотрите на эти шрамы! Я совершил омовение вместе с Бригит на этом самом месте, но, как видите, святая вода не помогла.

– Разрешите мне взглянуть, – попросила Микаэла.

Дайрмид хотел было отдернуть руку, но передумал. Она оглядела тыльную сторону ладони – основание большого пальца и запястье испещряли широкие шрамы от ожогов и глубоких порезов, но на первый взгляд ни один из пальцев не утратил подвижности. Как врач, Микаэла была заинтригована. Она распрямила пальцы на увечной руке и снова согнула – в сухожилиях явственно ощущалось напряжение.

– Это давние раны, – заключила она, – но, очевидно, они до сих пор ноют при плохой погоде. Вот здесь было сильное кровотечение, – она показала на самый глубокий шрам. – К счастью, его быстро остановили, иначе вы бы просто не выжили. Думаю, вас ранили мечом. Порезы зашили и прижгли, но хирург, который вас лечил, был далеко не так искусен, как вы сами. Расскажите, как это произошло, Дайрмид!

– Меня ранили в бою, вы угадали, – пожал он плечами.

Микаэла нахмурилась – чего еще можно ждать от такого скрытного человека? – и продолжила осмотр.

– Есть некоторая мышечная вялость, – сказала она, снова сгибая и разгибая его пальцы, – хотя все не так плохо, как могло бы быть. Вы чувствуете слабость в этой руке?

– Временами, – негромко ответил он. – Судите сами!

Увечной рукой он стиснул ей предплечье, и Микаэла чуть не взвизгнула от боли: хватка у Дайрмида оказалась железной. Но в следующее мгновение его мизинец и безымянный палец начали заметно дрожать, и горец тотчас разжал руку.

Она снова взяла ее и стала рассматривать. Если бы не страшные рубцы, его кисть была бы совершенным воплощением мощи и изящества. Микаэла неожиданно почувствовала странное тепло, как будто горца окружал защитный кокон, сплетенный из невидимых солнечных лучей. У нее появилось ощущение, что рядом с этим человеком она в полной безопасности. Закрыв глаза, она вдруг представила себе, как его сильные руки скользят по ее плечам, спине, груди…

Опомнившись, пунцовая от смущения, Микаэла кашлянула, прочищая горло, и сказала:

– Знаете, во Франции есть один хирург, который успешно лечит такие увечья. Техника операций на мышцах и сухожилиях очень сложна; ею в совершенстве владел мой муж Ибрагим, а я, к сожалению, знакома с ней недостаточно хорошо.

– Мне никогда не вылечить руку, – мрачно ответил Дайрмид, – я с этим давно смирился.

– Напрасно! – горячо возразила она. – Вы могли бы поехать в Париж, и там…

Неожиданно Дайрмид накрыл ее руку своей, и молодая женщина вновь ощутила волнующее тепло.

– Микаэла! – прошептал он. – Помните, что вы сделали во время нашей первой встречи?

Она нерешительно кивнула, ее рука, которую держал Дайрмид, задрожала. Его властное и в то же время нежное прикосновение снова дало ей ощущение безопасности, которого ей всегда не хватало, и от этого у нее захватило дух. Подняв голову, она встретилась с пронизывающим взглядом его серых глаз, сиявших, словно брызги дождя на солнце.

– Вы совершили чудо, которое не требует ни веры в древние предания, ни серебряных монет, ни молитв, – продолжал он низким звучным голосом. – Вы просто прикоснулись к раненому и этим его спасли! Обыкновенное чудо – простое и изумительное одновременно. Я помню каждое ваше движение, как будто это было вчера.

– А я помню другое чудо – ваше искусство хирурга, – возразила Микаэла. – Того человека спасли вы!

Дайрмид покачал головой:

– Если бы не вы, Ангус Макартур умер бы: ведь я не смог остановить кровотечение. Когда вы опустились возле него на колени и остановили кровь, я подумал, что вы святая, нет, ангел небесный! Мне никогда не доводилось видеть, чтобы раненый выздоравливал так быстро, как Ангус. А потом вы коснулись моего лба – и глубокий порез в мгновение ока зажил…

Микаэла заметила тонкий белый шрам у него над бровью, и перед ее мысленным взором с поразительной ясностью возникло окутанное утренней дымкой поле, на котором она впервые увидела Дайрмида. Как тогда кричали раненые, как ужасно пахли кровью ее руки…

– Как бы то ни было, – вздохнула она, – в тот день мне довелось увидеть великолепного молодого хирурга, полного сострадания к раненым…

– С тех пор многое изменилось.

– Удивительное совпадение! – пробормотала молодая женщина. – Нам обоим пришлось забыть о своих целительских способностях.

– Но в отличие от меня вы все-таки можете воспользоваться своим даром, – мягко заметил горец.

Она посмотрела на свои руки и вспомнила слова старой Джин: «Господь даровал тебе поистине чудесную способность…лечи людей, как бы тебе ни пытались помешать!» Глаза Микаэлы наполнились слезами.

– Вы ошибаетесь, – чуть слышно прошептала она и, поколебавшись, призналась: – Моего дара больше не существует.

Дайрмид вдруг погладил ее по щеке, и по телу Микаэлы снова пробежала теплая волна, мысли в голове спутались и куда-то исчезли.

– Так не бывает, – негромко проговорил он. – Сделайте это для меня, Микейла! Я знаю, вы можете.

Ее гэльское имя прозвучало в его устах удивительно нежно. Микаэла молчала, испуганно прислушиваясь к гулким ударам своего сердца. Еще немного, и она пообещает все, что угодно…

– Не надо, не просите меня больше! – наконец воскликнула она, и рука ее машинально сжала золотую брошь на груди. – Может быть, когда-нибудь я решусь попробовать… но не теперь!

– Я подожду, – спокойно произнес Дайрмид и показал на украшение: – Это ваш талисман?

– Можно сказать и так. Гэвин подарил мне эту брошь, когда я была совсем ребенком, и с тех пор я ношу ее, практически не снимая. Мне кажется, она приносит мне удачу.

– Разве вам нужна удача? – спросил он тихо.

– Удача нужна всем, – ответила она, поднимая на него глаза. – И вам тоже.

– Говорят, поцелуй на берегу священного пруда приносит удачу, счастье и душевный покой, – улыбнулся Дайрмид. – Не хотите попробовать? Кому-кому, а нам с вами все это придется как нельзя кстати!

Он придвинулся к ней и взял ее лицо обеими руками. Микаэла увидела близко-близко его глаза, и ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

Губы Дайрмида коснулись ее рта на одно мгновение, но и этого было достаточно, чтобы Микаэла затрепетала. Никогда еще она не переживала ничего подобного! Неистово колотившееся сердце, казалось, заполнило всю ее грудь.