Принц приливов - Конрой Пэт. Страница 7

— Прекратите ссориться. Немедленно! — потребовала Салли. — Давайте лучше подумаем, как помочь Саванне.

— Для Саванны я сделала все, что в моих силах, — заявила мать. — А она, что бы ни происходило, во всем винит меня.

— Саванна — больной человек, — напомнила Салли. — И вам, Лила, это известно.

Лицо матери просияло. Она взяла бокал в левую руку и придвинулась к моей жене.

Ты же врач, Салли, — начала она. — Ты меня поймешь. Я тут перечитала целую гору всякой всячины насчет психозов. Ведущие ученые установили, что психотические состояния вызываются химическим дисбалансом и не зависят от наследственности и окружающей среды.

— В нашей семье, мамочка, было предостаточно химического дисбаланса, — вставил я, не в силах сдержать кипевшую во мне злость.

— Некоторые крупные медики считают, что психозы связаны с недостатком соли, — продолжала мать.

— Я слышала об этом, Лила, — снисходительно согласилась Салли.

— Ах, соли! — закричал я. — Куплю Саванне целый ящик поваренной соли и заставлю есть ее ложками. Если все дело в недостатке соли, я устрою своей сестрице такую диету, что она станет похожа на жену Лота.

— Я лишь ориентируюсь на мнение ведущих ученых. Если тебе угодно насмехаться над матерью, давай, Том, не стесняйся. Удобная мишень: старая женщина, отдавшая лучшие годы жизни своим детям.

— Мам, почему бы тебе не начать производство консервированного чувства вины? Мы бы продавали эти консервы всем американским родителям, которым пока не удалось сделать так, чтобы их дети ощущали себя полнейшим дерьмом. Как-никак, это тонкое искусство, не все им владеют. Тебе бы с радостью выдали патент.

— И тогда, сынок, ты получил бы работу, — холодно заключила мать и встала. — Пожалуйста, позвони мне, когда навестишь Саванну. Можешь перевести оплату разговора на меня.

— Лила, вы поужинаете с нами? — спросила Салли. — Вы еще внучек не видели.

— Я приеду, когда Том будет в Нью-Йорке. Хочу на пару недель свозить девочек на остров Полиз [12]. Конечно, если ты не возражаешь.

— Это было бы замечательно.

— До свидания, сын, — отчеканила Лила Винго. — Позаботься о своей сестре.

— До свидания, мама. — Я встал и поцеловал ее в щеку. — Я всегда заботился о своей сестре.

После ужина мы отправили девочек спать, а сами решили прогуляться по берегу. Мы шли мимо форта Моултри [13], шлепая босыми ногами по кромке воды и держа путь к маяку. Салли взяла меня за руку. Я плелся, отрешенный и погруженный в свои беды. Только сейчас я сообразил, до чего же давно не касался жены, не смотрел на нее как любовник, друг или просто равный человек. Мое тело давно перестало ощущать себя орудием любви или страсти. Его сковала леденящая серьезность жизни; все радужные планы, согревавшие меня в двадцать с небольшим, завяли и погибли. Внутренних сил на новые мечты у меня не было, я с головой погрузился в оплакивание старых, в раздумья о том, смогу ли без них выжить. Я верил, что смогу, но сомневался, что когда-нибудь восстановлю былую яркость красок или головокружительность ощущений. Месяцами я не откликался на зов жены, не ласкал и даже не дотрагивался до нее, пока она не взрывалась и не начинала разъяренной кошкой извиваться у меня в руках. Я не реагировал, когда ее обнаженная нога касалась моей или когда мы молча лежали в тишине бессонных ночей и она проводила ладонью по моему бедру. Мой разум мучился, не находя успокоения, а тело предательски выдавало мои страдания. И вот мы брели, подставив головы ветру; волны ласкали нам ноги. Луны не было; по звездному небу вместе с нами шагал Орион-охотник.

Салли стиснула мою руку.

— Том, поговори со мной. Расскажи все, о чем думаешь. Ты опять уходишь в себя, мне до тебя не достучаться.

— Пытаюсь понять, как разрушил собственную жизнь, — объяснил я, обращаясь к Ориону. — Хочу знать, в какой момент судьба уготовила для меня на редкость никчемное существование, в которое невольно втягиваются все, кого я люблю.

— Но у тебя есть ценности, за которые стоит сражаться. Том, мне кажется, ты начинаешь сдаваться. Твое прошлое — все идет оттуда.

— Вот и Большой Ковш, — без прежнего воодушевления сказал я, указывая на небо.

— Мне плевать на Большой Ковш, — отрезала Салли. — Речь идет не о звездах, не увиливай. Ты даже грамотно менять тему не умеешь.

— Почему меня так заводит любое слово матери? Любой слог, любое лживое восклицание? Салли, почему я не в состоянии просто ее игнорировать? Почему не могу сидеть равнодушным тюфяком, когда она появляется? Если бы я не отвечал, ей было бы до меня не добраться. Конечно, она любит меня всем сердцем. Но приезжает, мы садимся и говорим друг другу слова, которые ранят, калечат и разрушают. Уезжает — и мы оба ощущаем, что руки в крови. Она плачет, я пью. Потом и она пьет. Ты пытаешься нас помирить, но мы оба оставляем твои попытки без внимания, а потом еще на тебя же и сердимся. Мы с матерью словно играем в какую-то дьявольскую игру, где по очереди с наслаждением распинаем друг друга. И где ни она, ни я не виноваты.

— Она всего лишь хочет, чтобы ты нашел работу и был счастлив, — заметила Салли.

— И я хочу того же. Очень. А правда такова, что меня упорно не желают брать. Я получил десятки писем, ты просто не знаешь, я их скрывал. Все очень вежливые. И везде одно и то же. Каждое невыносимо унизительно.

— Ты мог бы пойти в страховой бизнес.

— Да, мог бы. Только это никакой не бизнес, Салли. Я бы сделался сборщиком страховых взносов, отправлялся куда-нибудь на остров Эдисто, обивал бы пороги нищих черных издольщиков и собирал их гроши. Они покупают страховки, чтобы обеспечить себе достойные похороны.

— Но надо с чего-то начать, — возразила Салли, сжимая мне руку. — Все же лучше, чем сидеть дома и вырезать из журналов кулинарные рецепты. Ты хоть что-то делал бы ради собственного спасения.

Меня задели слова жены.

— Я не просто транжирю время. Я думаю.

— Том, не считай, что это критика. Ни в коем случае, но…

— Опять твоя знаменитая фраза! — перебил я жену. — Обычно следом звучит настоящая критика, убойная. Но ничего, продолжай. После мамочкиного визита я выдержу и нашествие гуннов, и вторжение стада диких слонов.

— Не собираюсь тебя критиковать, Том. Мои попытки продиктованы любовью, пойми. После того, что случилось с Люком, ты завяз в самокопании, зарылся в жалости к себе, без конца кормишь себя горечью. Забудь случившееся, посчитай этот момент отправной точкой и двигайся дальше. Том, твоя жизнь не кончилась. Завершилась лишь одна ее часть, и дальше будет другая, какая — зависит от тебя.

Несколько минут мы шли молча, испытывая тревожное одиночество, которое иногда посещает супружеские пары в самое неподходящее время. Ощущение это не было для меня новым. Мне свойствен неиссякаемый талант отталкивать от себя даже прекрасные, любящие души.

Я попытался вынырнуть из своего одиночества и восстановить утраченную связь с женой.

— Просто не во всем разобрался. Не понимаю, почему ненавижу себя сильнее, чем кого-либо. Бессмыслица какая-то. Даже если родители были чудовищами, мне можно гордиться собой: выбрался из ада и остался жив. Хотя бы так. Честно выбрался оттуда. Но я самый бесчестный человек и толком не знаю, каковы мои чувства по тому или иному поводу. Всегда есть что-то тайное, скрытое от меня.

— Тебе незачем копать до абсолютной правды. Она не открывается никому. Тебе нужно осознать ровно столько, чтобы жить дальше.

— Нет, Салли.

Вдруг я остановился и развернул жену к себе, положив руки ей на плечи.

— Так уже было. Я жил с частью правды и оказался в ловушке. Давай уедем из Южной Каролины. Уберемся наконец отсюда. В этом штате мне ничего не светит. Слишком многие здесь помнят фамилию Винго, и им не нравится то, что за ней стоит.

Салли опустила глаза и обвила мои руки своими, затем вновь посмотрела на меня.