Мужья и любовники - Харрис Рут. Страница 61

– Это не ерунда! – уже яростно заговорила Джейд. – И она не «никто». Она женщина. И на этой женщине был мой халат. Эта женщина сидела у меня на кухне и пила мой кофе из моего кофейника. Эта женщина трахалась с моим мужем в моей постели!

– Джейд, – неуверенно произнес Барри, наклоняясь к ней. В глазах его стояли слезы.

– Ты заставил меня избавиться от нашего ребенка, а теперь говоришь, что не можешь без секса?! – Джейд вся дрожала – то ли от гнева, то ли от лихорадки. Лицо ее раскраснелось, на лбу выступил пот. – А ему ты сказал, что у меня не может быть детей? Да как же ты посмел!

– Тогда я думал, что это правда, – виновато сказал Барри. – Ведь ты так долго не могла забеременеть.

– А что там с завещанием, он сказал мне, что изменил его?

– Когда ты была в первый раз беременна, отец составил завещание, по которому все оставалось бы нашим детям, – заговорил Барри, присаживаясь на край постели. – Он хотел, чтобы семья владела компанией на протяжении жизни хотя бы двух поколений. Несколько лет назад он спросил, почему у нас нет детей, и я сказал, что их и не будет. Тогда он снова переделал завещание, и теперь все останется нам с тобой.

– А если бы ребенок родился, он, стало быть, вернулся бы к прежнему варианту? – Джейд постепенно начала понимать, в чем суть дела.

– Джейд, но ведь так мы получим все! – Голос Барри окреп. – Акции, которые он передал тебе, это просто первый взнос. Мы будем богатыми, Джейд!

Она судорожно вздохнула. Все наконец прояснилось. Теперь стало понятно, почему Барри мирится с таким отношением отца. И почему он хотел, чтобы она сделала аборт.

– Так, выходит, все дело в деньгах? – спросила Джейд. Ее все еще подташнивало от запаха гамбургеров. К горлу снова подступила дурнота, во рту появился неприятный привкус.

– Нет. Я же говорил тебе. Я не хочу тебя ни с кем делить.

– Так почему же ты не рассказал мне о завещании? – Джейд едва сдерживалась от возмущения. Барри то и дело повторял, как любит ее, но даже словом не обмолвился о вещах, которые были для него настолько важны, что ради них он заставил ее избавиться от ребенка.

Барри молчал. Он не знал, что ответить.

– Барри, я больше не могу так жить. – Гнев неожиданно улетучился. Барри прав, приятельница не в счет. Семья – вот что главное. Чтобы спасти ее, она пошла даже на убийство собственного ребенка. И она не собиралась так просто сдаваться. В свое время Барри предложил ей выбор; теперь ее черед. Она твердо знала, что им не сохранить семью, если она по-прежнему будет чувствовать себя как в клетке и если будет видеть, что Барри хочет одного – как бы поскорее умер отец.

– Либо мы уезжаем отсюда и начинаем жить самостоятельно, либо я ухожу, – без вызова сказала она. – Надо выбирать, Барри. Либо я, либо «Хартли».

Она ждала ответа, а он молча глядел в пустоту. Неужели он может еще сомневаться? И это после всех его заверений в любви, после всех слов о том, как она ему нужна. Она ждала, что вот сейчас он скажет – о чем тут думать, конечно, ты. И они уедут, оставив позади и Херба, и «Хартли».

Молчание затягивалось, а он все еще не произнес ни слова. Он даже не повернулся в ее сторону, по-прежнему глядя в пустоту. И Джейд сама произнесла неуслышанный ответ.

– «Хартли»? – тихо спросила она. Он кивнул.

Джейд коротко взглянула на него и поняла, что победили деньги. Дурнота, подступившая к горлу, заставила ее побежать в ванную, где ее рвало до тех пор, пока она не обессилела.

Барри стоял в дверях ванны, желал прикоснуться к ней, помочь, утешить, но боялся, что его оттолкнут.

Побледневшая, дрожащая, Джейд прополоскала рот и вернулась в спальню. С верхней полки шкафа она взяла чемодан и принялась кидать в него вещи. Барри молча наблюдал, не зная, что сказать и что сделать.

– Может быть, все-таки поговорим? – спросил он, наконец, нежно беря ее за руку. У Джейд было ощущение, что впервые за годы их супружества в его прикосновении она не чувствовала ничего сексуального.

– Мы уже и так много говорили. Я давно твердила тебе – давай уедем. Я хотела, чтобы у нас была своя жизнь, настоящая семья. – Она отвела его руки. В глазах у Джейд стояли слезы, губы дрожали, но она не плакала. – Но ты ничего не хотел слушать.

– Теперь все будет иначе, – сказанного Барри не отрицал. – Я буду другим.

– Сомневаюсь. Деньги слишком много значат для тебя, – сказала она, засовывая шкатулку с драгоценностями в чемодан и защелкивая крышку. Джейд прошла на кухню, Барри последовал за ней. Она вытащила из розетки девятидюймовый черно-белый портативный телевизор, выигранный три года назад в лотерею, обмотала шнур вокруг ручки и взялась за нее.

– И куда же ты сейчас? – Сказано это было так, словно речь шла о том, что приготовить на обед. Теперь Барри вел себя с подчеркнутым хладнокровием, так, будто ничего особенного не происходило.

– В мотель, – сказала она наугад, ибо вообще-то не думала, куда идти. Джейд знала только одно – надо уходить.

– Денег тебе хватит?

– Да, – неожиданно она ощутила прилив нежности. Они были женаты почти восемь лет. Когда-то она его любила. И когда-то, давным-давно, он, казалось ей, заслуживал любви. – Спасибо, что спросил.

Выходя из дома, который она в этот момент ощутила своим в последний раз, Джейд обернулась:

– Барри?

– Да?

– Ты был прав.

– В чем? – не понял он.

– Я действительно не могу больше иметь детей. Это сказал мне доктор Надриес сегодня утром. Из-за аборта. Мне нельзя было его делать. Внутри у меня что-то нарушилось.

– Джейд, но я же не знал… – Теперь он готов был расплакаться. Ведь он на самом деле любил ее. Она составляла счастье его жизни. Барри потянулся к ней, но глаза у нее были затуманены слезами, и она даже не заметила этого движения. Джейд повернулась и пошла, теперь уже не оборачиваясь. Все позади, подумала она.

Но это было не так. Лимит предательства еще не был исчерпан.

Эдвин Холл, седовласый полный мужчина, был весьма деловит. Контора его располагалась напротив здания суда. Была она под стать хозяину – стандартная, выкрашенная в бежевый цвет. Он счастливо жил со своей женой уже тридцать два года. То есть в том смысле счастливо, что у него было три любовницы, но после того, как жена пригрозила уйти от него, он бросил всех троих. Эдвин Холл считал, что развод не к лицу адвокату по бракоразводным делам.

– Я собираюсь разводиться, – объявила Джейд и рассказала историю своего замужества, не забыв упомянуть об аборте и измене мужа.

– Денежные интересы тут замешаны? – Эдвин Холл сразу же перевел разговор на деловую основу. Со стороны чувств все разводы были одинаковы, и за тридцать лет практики Эдвину Холлу наскучили все эти рассказы. В таких делах различались только суммы денег и объемы собственности. В этом-то и заключался интерес тех дел, которые ему приходилось вести.

– Нет, – ответила Джейд. – У мужа есть дом. Я на него не претендую.

– Как насчет денег? Срочные счета? Страховка? Вклады?

– Нет, – об акциях Джейд и не вспомнила. Они принадлежали ей, она их заработала. На сертификате стояло ее имя. Все, что ей было нужно – развод и свобода. А все эти денежные дела даже не приходили ей в голову. Она так и сказала: – Все, что мне нужно – свобода.

– А как ваш муж относится к этому?

– Он не будет возражать.

– Итак, вы хотите развода, муж возражать не будет и споров вокруг денег не будет, – подытожил адвокат и слегка пожал плечами. – Тогда больших проблем возникнуть не должно. – Эдвин Холл облегченно вздохнул. Тягаться с семьей Хартли ему вовсе не хотелось. Это была богатая и влиятельная семья, и Эдвин Холл, как и любой другой житель Форт Уэйна, не хотел наживать себе неприятностей.

Барри сделал попытку примирения. Он попросил Джейд зайти к нему на работу.

– Послушай, это же женитьба, а не просто случайная связь, которую можно в любой момент оборвать, – в голосе его одновременно звучали и грусть, и напыщенность, и нежность. Внезапно он поднялся и подошел к дивану, где сидела Джейд. Она обратила внимание, как сильно он хромает. В последнее время она так привыкла к этому, что уже перестала обращать внимание. – Мы ведь муж и жена и должны оставаться мужем и женой.