Леди-послушница - Вилар Симона. Страница 29

Милдрэд невольно повела плечом.

– Я пишу матери. Надеюсь, послание смогут передать, едва представится такая возможность?

– Обязательно. Однако смею ли я вас попросить кое о чем?

– Попросить?

Она даже привстала, но Юстас удержал ее. Пусть леди оканчивает начатое, но потом он хочет предложить ей проехаться по острову верхом.

Милдрэд просияла. Снаружи дул сильный ветер, но как же славно будет осмотреть здешние места! Поэтому, быстро окончив письмо, не забыв упомянуть о том, как обходителен сын короля, Милдрэд спешно побежала собираться на прогулку.

Местные коротконогие лошадки не шли ни в какое сравнение с теми, на которых привыкла ездить дочь гронвудского барона, но это не портило удовольствия от скачки в такой ясный денек. Ветер свистел в ушах, но было не холодно, тучи набегали и уходили прочь, и с неба вновь сияло солнце.

Легкой рысью принц и его спутница двинулись вдоль разделяющей остров речки Медины и вскоре оказались в порту. Отсюда за проливом Солент можно было разглядеть Англию. Далекий берег был полностью затянут сизой дымкой, и Юстас пояснил, что даже когда вся Англия покрыта тучами, здесь, на острове Уайт, солнечно.

Милдрэд со стороны наблюдала за храмовниками, которые сновали возле качавшейся на волнах «Наяды», а Юстас подъехал почти к самым причалам. Старший из орденских братьев опять заговорил о том, что «Святой Иаков» поврежден куда сильнее, чем было во время их прибытия на остров.

– Возможно, это работа местных жителей, – принц пожал плечами. – Они долго жили под покровительством графа Девона, новые власти не сильно жалуют, вот и могли напакостить. Вас устроит, если я для острастки повешу парочку из них?

Тамплиеры отказались, хотя и спросили, не опасно ли будет им оставлять леди Милдрэд поблизости от сторонников мятежного графа?

Юстас рассердился.

– Вы забываетесь! До отплытия миледи будет находиться под моим покровительством, и ей ничего не угрожает. К тому же и вы ведь оставите несколько охранников для дочери барона.

Он бы предпочел, чтобы и таковых не нашлось. И ощутил облегчение, лишь когда «Наяда», борясь с бурной волной, стала отходить от причала. Уже развернув коня, он заметил стоявшего неподалеку Геривея.

– Твои люди несколько переусердствовали с кораблем.

– Главное, что дело сделано.

Сделано только полдела, подумал Юстас, наблюдая, как Милдрэд о чем-то беседует с женами местных рыбаков.

– Они так чудно разговаривают, – девушка повернула к принцу сияющее личико.

– Местный говор, – только и ответил принц.

Потом стал рассказывать о проливе Солент: что он шириной около двадцати миль, в нем множество отмелей, а также весьма сложные течения, которые могут относить корабль то в сторону Англии, то снова назад. И хотя воды там куда спокойнее, чем в Ла-Манше, все же сегодня он не решится отправить человека на тот берег.

Потом они поскакали осматривать окрестности. По зеленым склонам холмов проносился ветер, колебля травы и белые маргаритки. Порой все заливалось солнечным светом, а потом темная тень от облака плыла по небу, по морю, по земле, чтобы вскоре снова уступить место золотым лучам. Пришпоривая коротконогих мохнатых лошадок, всадники мчались по холмам, поднимаясь на крутые меловые возвышенности, спускаясь в долины, где было уютно и тихо, где сновали между кустами дрока множество юрких кроликов, а на деревьях мелькали огненно-рыжие белки. Дальше их путь снова лежал по возвышенности, откуда виднелись крутые обрывы и бухты внизу, где песок переливался от белого до розоватого оттенка – это было так красиво!

– Как же тут чудесно! – восхищалась Милдрэд.

На некотором расстоянии за ними следовали несколько охранников, один из которых был в белом плаще тамплиера. Юстас про себя уже похоронил его. Главное, чтобы все прошло, как задумано: нужно, чтобы Милдрэд полностью доверилась ему, а там он сделает так, что ни у кого не возникнет подозрений.

Несмотря на ветер, было тепло, и девушка скинула свою меховую пелерину. Юстас старался не задерживать взгляд на ее обтянутой тканью груди, на расставленных в седле длинных бедрах. Но у него кровь начинала стучать в висках, когда он косился на ее колени, на мягкие, растрепанные ветром волосы. Растрепанной она казалась ему даже привлекательнее – в ней появлялось что-то непокорное и легкомысленное. Но говорила она отнюдь не о пустяках: расспрашивала, как удалось отвоевать у графа Девона остров, как король Стефан расположил тут свой гарнизон. Юстас невозмутимо отвечал: поведал о графе Девоне, самом непримиримом противнике Стефана из старой знати, который всегда поддерживал только Матильду и из-за этой преданности ныне оказался изгнан из Англии. Если он посмеет вернуться, то его схватят и казнят, поэтому-то старый граф и отсиживается во владениях графини Анжуйской.

– Наверное, вы никогда не называете Матильду императрицей, – заметила Милдрэд.

– Никогда. После смерти первого мужа она стала графиней Анжу, а все ее права на трон…

– Но ведь не только граф Девон, но и иные поддерживают ее.

– И это приносит королевству много вреда. Иначе мой отец правил бы в мирной стране и никто не оспаривал бы мои права на трон.

– Однако в прошлом году Матильда покинула Англию. Говорят, что ее дело проиграно и она уже не посмеет…

– Эта женщина на все способна! – резко выкрикнул Юстас, и его обычно бесцветные глаза остро сверкнули. – У нее есть сын Генрих, и она твердит, что добьется для него короны. Одно время он жил с матерью в Бристоле и получил там неплохое образование, но все равно это глупец. Вам известно, как однажды отличился Генрих, когда вдруг вознамерился завоевать Англию?

– Нет, – Милдрэд повернулась и легким медленным жестом отвела со щеки светлую волнистую прядь.

В этом ее движении было столько чувственной грации, что Юстас поспешил отвести глаза. Она еще говорила, будто оправдываясь, что до них в Норфолкшире вести доходят редко, но он перебил ее, стремясь отвлечься от тех мутящих разум чувств, какие она в нем вызывала.

– Это случилось два года назад, – резко и прерывисто заговорил принц. – Генриху тогда было четырнадцать. И этот юнец вдруг возжаждал захватить Англию. Пользуясь отсутствием родителей, он нанял всякий сброд, зафрахтовал суда и, переплыв море, высадился недалеко от Уорхема. Со своим разношерстым войском он двинулся вглубь Англии, но так как никто из его людей не знал дороги, они заблудились. Приключение оказалось не таким уж забавным, как представлял этот самонадеянный мальчишка. Его люди стали грабить окрестности, но вскоре им дали отпор, и банда Генриха, обескураженная неудачей, потребовала, чтобы он заплатил им. А вот денег у него-то и не было. Что с него взять, если он избалован и глуп! И тогда его люди сделали самого Генриха заложником. Он обещал, что его мать Матильда пришлет деньги, но эта… – Юстас сдержал рвущуюся с языка вульгарную ругань, судорожно сглотнул и продолжил: – Эта дама отказала сыну. Сказала, что он повел себя глупо, вот пусть теперь и выкручивается сам.

– О? Она так рисковала сыном?

– Она считала, что это будет ему уроком.

Юстас на миг умолк, глядя на море, по которому плыла тень от большого облака. Он хорошо помнил то время, когда надеялся, что мальчишку Генриха разорвут его же люди. Но получилось…

– Получилось так, что юнец, совсем отчаявшись, решился просить помощи у своего дядюшки, короля Стефана, и прислал гонца с просьбой одолжить денег. Объяснил, что с ним плохо обращаются и он опасается за свою жизнь. И король был тронут этим письмом. Представьте, вопреки советам королевы Мод и моим, он выслал деньги и спас своего врага!

Милдрэд ответила после некоторого раздумья.

– Это был великодушный жест. Король Стефан показал себя в наилучшем свете. Да, ваш августейший отец более рыцарь, чем правитель. Вот только, – она с сожалением взглянула на Юстаса, – не знаю, насколько это хорошо для коронованной особы.

Юстас повернул к ней побледневшее лицо; лучи солнца осветили его рябую кожу и бесцветные глаза под черным капюшоном.