Джентльмен-повеса - Маккензи Салли. Страница 39

Этот мужчина что-то разбудил в ней, какое-то непонятное желание. Оно возникло сразу же, когда он впервые поцеловал ее, и с того момента только усиливалось.

Энн злилась на Стивена, а он злился на нее.

Она не хотела злиться. Не сейчас. В данный момент ей нужно было только тепло, которое помогло бы ей забыть злость и страх. Забыть стыд. Забыть Брентвуда.

Огонь, должно быть, уже достаточно разгорелся, поскольку Стивен положил кочергу и повернулся к ней. Ткань его рубашки была настолько тонкой, что сквозь нее было видно его тело.

Зачем, интересно, он носит жилет?

— Не смотри на меня так, Энн. — Его голос был напряженным, но не злым.

— Как? — Огонь разгорелся, и в комнате быстро потеплело. Даже стало жарко. Энн сбросила фрак, повесила его на спинку стула и направилась к Стивену.

Она чувствовала себя… безрассудной.

Сделав несколько шагов, Энн остановилась. Еще шаг, и она полностью опозорит себя, если начнет расстегивать пуговицы на его жилете. У нее руки чесались сделать это.

Ей хотелось снова почувствовать тепло его ладоней, вкус его губ. После вальса с Брентвудом ей было необходимо прикосновение Стивена, чтобы вновь ощутить себя чистой.

Энн на мгновение закрыла глаза. Она должна все рассказать ему, она не станет больше лгать своим молчанием.

Но только не сейчас! Какой может быть вред от небольшой задержки?

Она все расскажет… позже.

— Ты намерен меня наказать? — поинтересовалась она и на всякий случай добавила: — Я имею в виду: словесно… не руками, а языком…

Ох! В животе разлился жар, между ногами стало влажно. Ох, не следовало ей упоминать о языке!

— Надо бы. — Стивен говорил напряженным шепотом. Он смотрел на нее во все глаза, и глаза эти были… голодными?

Энн облизнула пересохшие губы. Стивен внимательно проследил за движением ее языка.

— Почему?

Он растерянно заморгал:

— Что почему?

Ей тоже было трудно ухватить нить беседы.

— Почему ты хочешь меня наказать?

Глаза Стивена сверкнули. Но ведь она точно сказала «меня наказать», а не «сними мое платье», разве не так?

Она была уверена, что произнесла именно первую фразу, хотя желала выговорить вторую.

— Да. — Его взгляд метнулся в сторону. — Я хочу… я хочу сказать…

Он шагнул к ней, схватил за плечи и встряхнул, не сильно, но достаточно чувствительно, так что булавки, судя по всему, из последних сил удерживавшие ее волосы, выпали и непослушные кудри рассыпались по плечам Энн. Стивен отдернул руки и спрятал их за спину.

— О чем ты думала сегодня вечером? — Его голос был хриплым.

— Когда именно? — уточнила Энн. Теперь она могла легко дотянуться до пуговиц на его жилете. Они ее притягивали. — Когда была с тобой в саду?

Она сразу покраснела. Этого тоже не следовало говорить.

Энн не имела намерения рассказывать Стивену, о чем думала тогда и что чувствовала. Потому что, если бы рассказала, ей оставалось бы только попросить, чтобы он заставил ее испытать то же самое снова…

Дверь закрыта. Она уже и так падшая женщина. В двадцать семь лет ей может больше и не представиться шанс заняться… этим видом деятельности.

Когда Стивен узнает правду — когда все узнают правду, — у нее вообще не будет никаких шансов. Конечно, если она не решит пойти по обычному пути падших женщин.

— Нет, черт возьми! — К Стивену вернулась способность к связной речи. — Когда танцевала с Брентвудом.

Брентвуд. Энн снова почувствовала себя грязной.

А что делал Стивен, когда она терпела издевательства лорда Брентвуда?

Злость все же лучше, чем холодное болезненное ощущение полной безнадежности.

— Удивлена, что ты вообще меня заметил. Мне казалось, что ты полностью занят своей партнершей — твоей любовницей — леди Ноутон.

Стивен нахмурился:

— Это Брентвуд тебе сказал, что Мария — моя любовница?

Он назвал эту женщину по имени.

Энн прикусила губу. Она словно бы получила удар ножом.

«Дура! Какое тебе дело до того, что делает мистер Паркер-Рот? Ты и он — чужие люди. Вы сейчас вместе только из-за скандала и фальшивой помолвки. В конце сезона, или даже раньше, если получится, вы разойдетесь и больше никогда не встретитесь!»

Если бы Энн попыталась заговорить, она бы расплакалась. Поэтому она молча кивнула, но одна предательская слезинка все же скатилась по ее щеке.

Стивен погладил ее по щеке и стер слезинку. Его голос прозвучал тихо и почти нежно:

— Она была моей любовницей, Энн. Но уже давно ею не является. Мы расстались в феврале. Мне потребовалось время, но я все же понял, что она мелочная и алчная женщина.

Теперь он гладил ее голову. Не отрывая глаз от губ, он медленно, очень медленно склонился над ней. Энн почувствовала, как сильно забилось сердце, и началась болезненная пульсация в нижней части живота.

Энн потянулась к жилету Стивена.

— С тех пор в моей постели никого не было. — Он скользнул губами по ее лбу, потом по щеке. — В сердце тоже.

Губы Стивена коснулись ее губ. Только коснулись… Он не впился в ее рот, как сделал это Брентвуд на той ужасной вечеринке.

Энн хотелось, чтобы Стивен проявил больше настойчивости, но она заставила себя стоять спокойно. Если это ее единственный шанс, она решила им воспользоваться. Пусть она больше не девственница, но все же она совсем ничего не знала о физической стороне любви. Ей хотелось узнать, есть ли в этом что-то еще, кроме неловкости и боли, которые она испытала с Брентвудом. Нет лучшего способа этого выяснить, чем позволить Королю Сердец стать ее учителем.

Стивен запустил пальцы в ее волосы, стал вынимать оставшиеся там булавки и бросать их на ковер. И вот ее дикая рыжая грива, больше ничем не удерживаемая, укрыла ей спину.

— У тебя потрясающие волосы, — сказал Стивен, касаясь их лицом и целуя Энн в шею.

Энн почувствовала ноющую боль в груди и внизу живота. Ее охватил жар — казалось, тело вот-вот вспыхнет.

Она хотела обнять Стивена, крепко прижаться к нему, но усилием воли заставила себя стоять на месте. Она больше не бросится очертя голову вперед и не пропустит из-за своего невежества что-то чудесное. Она так надеялась, что свершится чудо.

Но было бы еще чудеснее, если бы на Стивене не было этого ужасного жилета.

Энн расстегнула верхнюю пуговицу на нем, и Стивен тихо рассмеялся.

— Вы, кажется, раздеваете меня, леди Энн? — прошептал он ей на ухо.

Ее пальцы на мгновение замерли. Быть может, она ведет себя слишком смело? Но в его голосе не было гнева. Наоборот, в нем чувствовались смешинки. Энн сглотнула и ухватилась дрожащими пальцами за вторую пуговицу.

— Тебе наверняка жарко.

Стивен начал покрывать легчайшими поцелуями нежную кожу за ее ухом, а Энн ощутила, как напряглись и стали твердыми соски.

— Ты права. Мне немного жарко. — Он выпрямился, чтобы ей легче было достать остальные пуговицы. — Спасибо, что подумала об этом. Мне определенно будет комфортнее с меньшим количеством одежды.

Энн храбро встретила его взгляд, но сразу отвела глаза и уставилась на пуговицы. Его взгляд казался слишком напряженным и проницательным. Если она проявит неосторожность, он сможет прочитать ее тайну по лицу. Она расстегнула последнюю пуговицу, распахнула жилет и погладила грудь мужчины, прикрытую только рубашкой. Так лучше. Не совсем хорошо, конечно, обнаженная кожа была бы предпочтительнее, но все же гораздо лучше.

— Ты хотела расстегнуть только эти пуговицы, Энн?

— Д-да. — Она знала, какие еще пуговицы он имеет в виду. Их было трудно не заметить. Ведь они начинались чуть ниже пояса, всего лишь в дюйме от ее пальцев. Его эрекция было очень сильной — пуговицы едва не отрывались. Расстегнуть их было бы актом милосердия. Но Энн еще не настолько осмелела.

— Жаль, конечно, но думаю, ты права. — Стивен снял жилет и бросил его на стул. — Знаешь, а ведь мне все еще жарко. Тебя оскорбит, если я сниму и рубашку?

У Энн пересохло во рту.

— Нет, — с трудом выдавила она. — Меня это не оскорбит.