Децема. Предыстория (СИ) - \"Мари Явь\". Страница 39

— Беда как раз-таки в том, что нет.

— Это тебе не тренировка! Тебе кажется, что я жесток? Да ты знать не знаешь, что такое настоящая жестокость. Настоящая боль. Смерть. Ты не услышишь, как она подберётся к тебе. Не увидишь ее. Ты даже не поймешь, что уже мертва, — черты его лица смягчились, и Индра со вздохом прошептал: — Я просто не хочу, чтобы ты менялась.

— Да, я уже поняла, что ты предпочитаешь видеть меня вечным ребенком. Тогда как я уже родилась взрослой. И к чему эти разговоры о жестокости? Расскажи про неё кому-нибудь другому, не «меченому». О, например, своему отцу. Спорим, он слышит о подобном понятии впервые…

— Не выводи меня! — тряхнул меня с новой силой Индра, заставляя зашипеть. — Отнимаешь мое драгоценное время. Этот разговор мог бы с легкостью уместить в одно простое «да».

— Твоё. Согласна.

— Мастер, — окликнул меня голос Бартла, и я повернулась к полигону, проглотив грубое проклятье.

Солдаты прекратили тренировку, с бесстыдно пристальным вниманием наблюдая за семейной ссорой своего начальства. Стоящий внизу Тартар водил угрюмым взглядом от меня к Индре и обратно. Его раздражение было очевидно и, что говорить, законно.

Знаю, это уже не первый раз.

— Не позорь меня перед ними, — прошипела я, пытаясь освободить руку из его хватки. — Ты хоть понимаешь, какое это унижение…

— Учения закончены, Бартл, — обращаясь к Тартару, брат смотрел на меня. — И передай бойцам карательного, что их командир останется на базе, дабы на личном примере показать, что такое «безграничная покорность и преданность своему наставнику».

— Да хрена лысого я соглашусь с этим бредом. У тебя нет никаких прав поступать со мной столь гадко!

— Значит я получу эти права, — с вызывающей убежденностью ответил он, отпуская меня.

Провожая брата негодующим взглядом, я пыталась разобраться в смысле его последних слов. Право распоряжаться мной по своему усмотрению есть лишь у босса Нойран. Каким же образом Индра собирался получить такую власть?

Конечно, мои страшные предположения оказались просто глупой выдумкой воспаленного воображения: брат не собирался становиться узурпатором.

Последняя неделя перед моим отбытием проходила в режиме нон-стоп: никогда еще мне не приходилось решать столько проблем в такие сжатые сроки. Бесконечные переговоры, уточнение координат и военных планов, изучение карт с учетом поступающих едва ли не каждый час данных разведки, решение финансовых вопросов. Несмотря на непомерную усталость и не сходящую дрожь волнения, я была рада, ведь такой график не позволял мне думать об Индре.

Не думать о нём было нелегко, ведь по всей базе начали ходить гнусные слухи о его ссоре с отцом. Идиоты. Эти сплетники просто отказывались понимать, что Иберия для Индры не просто отец и босс, а бог. Да брат скорее себе язык отрежет, чем будет ему прекословить или пытаться идти поперек. Тем более, зачем Индре на чем-то настаивать? Он мог просто вежливо попросить отца, и тот бы не отказал своему драгоценному наследнику ни в чем.

Я, правда, верила, что нет таких вещей, глядя на которые Индра сказал бы «дай», а его отец ответил бы «нет». Познать всю глубину своего заблуждения мне пришлось как раз через эту самую неделю.

Иберия вызвал меня к себе. Честно признаться, его кабинет нагонял на меня жуткую апатию. Место, где царствовала его величественная мысль, отличалось простором и великолепным убранством. Окруженный светлыми стенами и мебелью в тон, Его Величество казался восседающим на облаках божеством. Все великолепие обзора в такие моменты портило лишь мое присутствие.

Не ожидая увидеть в этой комнате еще и Индру, я растерялась, застыв на пороге. Брат сидел спиной ко мне, удобно разместившись в одном из глубоких кресел.

— Проходи, — кинул мне через плечо Иберия. Стоя у широкого окна, он любовался цветением роскошного сада. По его лицу блуждала задумчивость. — Сядь.

— Брат, — сухо улыбнулась я, располагаясь в кресле по соседству с Индрой.

Даже не верится, что мы не виделись с ним с тех пор, как он позволил себе в очередной раз унизить меня перед моими же подчиненными. Эта неделя его мало изменила, он был все так же свеж, горд и источал вселенское спокойствие. В отличие от меня.

— Выглядишь уставшей, милая Эла, — отметил вскользь Иберия, проходя к своему столу. — Эта должность и связанная с ней ответственность отрицательно сказываются на цвете твоего лица.

— Цвет лица? Надеюсь, это единственное, в чем мой господин может меня упрекнуть?

Хрипло рассмеявшись, босс уселся в свое тронное кресло. Его глаза рассматривали меня внимательно, с наслаждением.

— Ты догадываешься, зачем я тебя позвал?

— Вам не о чем беспокоиться, босс, — кивнула я. — Приготовления почти закончены. Мы планируем выдвинуться в шесть утра, чтобы успеть прибыть к южной границе до захода солнца. Уже отправлены два транспортных самолета с боеприпасами, медикаментами и продовольствием. А завтра…

— Эла.

— Я уже составляю отчет. Он будет у вас, как только…

— Эла, — оборвал меня снова Иберия, повысив голос. Сцепив тонкие пальцы вместе, он пододвинулся ближе к столу. Его серьезный взгляд, смотрящий столь пристально, испугал меня. Где я ошиблась? — Я не сомневаюсь, что свои обязанности ты выполняешь в лучшем виде.

— Да, это все Бартл и ваше…

— Я пригласил тебя сюда не как свою подчиненную.

— …воспитание, — неразборчивым шепотом закончила я, вцепившись в подлокотники.

— А как красивую, умную, стойкую, достойную моего сына женщину, — произнес он чуть ли не напевно.

Меня передернуло. Возможно, усталость и сосредоточенность исключительно на делах помешали мне быстро разобраться в связи этих слов, стоящих в опасной близости: «женщина» и «мой сын».

Я взглянула на Индру. Тот продолжал отстраненно рассматривать пустоту, не реагируя на речь отца, которая сошла с колеи приемлемых тем и теперь двигалась одни боги знают в каком направлении.

— В последнее время я много рассуждал над этим, — признался Иберия, но для меня его слова так и оставались тайным языком инопланетных цивилизаций. Я не понимала ничего из того, о чем он рассуждал с умным видом. — Нетерпение моего сына заставило меня принять это решение. Пойми, оно далось мне нелегко, ведь желающих породниться с Нойран предостаточно. И все претендентки не менее умные, красивые или достойные. И что немаловажно, они, в отличие от тебя, могут похвастаться богатой родословной. К тому же свадьба — порой удобный дипломатический ход. Поэтому я был поначалу против, но раз уж таково ваше желание… вы знаете друг друга уже много лет. Я видел, как вы вместе взрослели. Вашу привязанность друг к другу не заметит разве что слепой. Какой смысл мне препятствовать естественному ходу вещей, особенно если учесть, что случиться этому позволил именно я.

Просто бессмысленный набор слов. Моргнув пару раз, я попыталась убедить себя в том, что происходящее — нелепый сон. В реальности Иберия не мог наговорить так много глупостей подряд. Это на него непохоже.

— Познать смысл счастья не представляется возможным для таких, как мы, — продолжил после небольшой паузы босс. — Когда-нибудь Индра займет мое место и перестанет принадлежать тебе. Но пока я жив, наслаждайтесь друг другом. Я вас благословляю, дети мои. Совет да любовь.

Махнув рукой, он со вздохом прислонился к спинке своего кресла. Его глаза блаженно закрылись, словно предвосхищая заслуженный отдых. Выглядел он очень утомленным, но несомненно довольным. С его плеч как будто сняли тяжесть мирового океана.

Сглотнув, я поднялась на ноги следом за Индрой. Брат молча пересек кабинет, выходя за дверь. Я же еще несколько секунд неловко топталась у стола Иберии. Мне хотелось задать пару уточняющих вопросов, но весь вид босса говорил о том, что с ними мне придется обождать.

Бесшумно покинув комнату, я пошла рядом с братом по коридору, не решаясь заговорить первой.

В тишине раздавались наши неторопливые шаги. Смотря себе под ноги, я сосредоточилась в попытке уловить назойливо вертящуюся, скользкую суть, которая была заключена в том монологе Иберии. У меня было лишь одно предположение, но оно казалось до того абсурдным, настолько безумным, что о нём было стыдно даже думать.