Королева Марго. Искушение страсти - Павлищева Наталья Павловна. Страница 54
Французам все меньше нравилась готовность веселого Анри щедро оплачивать прихоти своей шлюхи из государственной казны. Он стал оплачивать их за счет… Маргариты!
Королева согласна на развод в обмен на достойные отступные и постоянное содержание, чтобы Генрих мог жениться снова и обеспечить продолжение рода Бурбонов. Но то, что начал творить ее супруг, еще не получив развода, повергло Маргариту в ярость.
Генрих намеревался жениться, но только на… своей любовнице Габриэль д'Эстре! Сделать королевой вчерашнюю потаскушку и завещать трон ублюдку, рожденному «сладкой потаскушкой»?! Ну уж нет!
Маргарита соглашалась кому угодно уступить место в постели у короля, потому как сама в нем совершенно не нуждалась. Но Анри зашел слишком далеко, он стал тратить на свою любовницу так много, что королевская казна практически опустела. Зато собственной супруге, сидевшей в Юсоне на положении пленницы, содержание высылал крайне нерегулярно и довольно скудно.
Но это оказалось не все. Письмо из Парижа вызвало новый приступ ярости:
— Мерзавец! Отдать мое владение этой потаскухе! Он уже подарил половину своего этой наглой дряни, теперь взялся за мое?! Никакого развода он не получит! Франция еще скажет мне спасибо за такую стойкость. Лучше я буду голодать, чем позволю посадить на трон эту шлюху.
Маргарита бушевала, читая сообщение о том, что Генрих подарил принадлежавшее ей самой аббатство Сен-Корнель в Компьене своей любовнице за рождение сына, причем даже не посоветовавшись с владелицей. Отдать этой твари все?! И это при том, что ей самой содержание выплачивается крайне нерегулярно, растут долги, приходится заглядывать в глаза ростовщикам…
К ростовщикам приходилось обращаться и самому королю, потому как аппетиты «сладкой потаскушки» росли, а денег в казне давно не было. Затеянная по совету фаворитки война с Испанией грозила обернуться настоящим бедствием. Армии нечем платить, и, не получая жалованья, полки дезертировали один за другим. Срочно были нужны немалые средства, но где их взять, Генрих не знал. Тут уж не до выплат сидящей взаперти жене…
Теперь фаворитка была маркизой Монсо. Народ живо откликнулся новым куплетом:
Но Генриху было все равно, он словно молодой конь, закусивший удила, несся, не видя куда. Король отдал фаворитке все, что имел, в буквальном смысле, доходило до смешного, сам Генрих ходил в заштопанных кафтанах, не имея денег, чтобы сшить новые! Зато наряды любовницы были роскошными. Не впервые Франция страдала от рук королевских шлюх, но чтоб так…
Сюлли разводил руками:
— Казна пуста, сир.
Пришлось обращаться к французам.
Король объявил о сборе нотаблей Франции в Руане.
Габриэль прибыла туда во всем блеске, влюбленный Генрих рассчитывал поразить собравшихся видом любовницы и роскошью ее окружения, но добился противоположного. Нотабли, конечно, были поражены как блеском фаворитки, так и почестями, ей оказываемыми, поскольку принимали Габриэль д'Эстре в Руане как королеву, но когда король попросил денег, категорически отказались их давать. Зачем, чтобы эти средства пошли на содержание шлюхи?
Генрих не мог поверить собственным ушам и глазам, нотабли отказались увеличить налоги и выделить в казну из своих собственных запасов. Нет, пока они не протестовали, но и не давали согласия.
Фаворитка, слушавшая обращение короля, сидя за плотным занавесом, скрипела зубами. Но что она могла поделать против всей Франции? Можно обобрать короля, можно потратить государственную казну, но противиться воле вот этих людей не мог даже сам Генрих. А они денег не давали. Кое-кто даже намекнул, что, если таковые нужны, можно бы вернуть Франции то, что отдано жрице Венеры…
Собрание нотаблей закончилось для любовников ничем, пришлось унижаться уже не перед своими согражданами, а перед иностранцами. Генрих протянул руку за помощью к королеве Англии, которая дала взаймы, добавили и голландцы. Испания зажимала Францию в тиски с двух сторон: с юга и с севера со стороны своей части Нидерландов. Именно поэтому та часть голландцев, которых еще не успели прибрать к рукам и сжечь на кострах испанцы, охотно помогла французскому королю, видно рассчитывая на его активные военные действия.
Но англичане и голландцы ошиблись, урок не пошел веселому Анри впрок, вместо того чтобы хоть как-то выплатить долги и сшить новые кафтаны, он принялся тратить полученные займы на… развлечения любовницы. Франция ахнула, король устраивал для нее балы и маскарады.
— Сир, плохие новости!
Генрих недовольно поморщился, они так весело проводили время, расхаживая с веселой компанией по домам Парижа в маскарадных масках, что давало возможность вести себя совсем нескромно. Конечно, короля и его шлюху узнавали легко, а потому противодействия не оказывали, но не все парижане успевали или могли спрятать своих красивых дочерей, жен и сестер, которые становились легкой добычей сопровождавших королевскую парочку мужчин. Впрочем, не отставали от ретивых придворных и дамы, они тоже пользовались возможностью инкогнито испытать прелесть близкого общения с крепкими парижанами… Сколько после этого родилось детей во дворцах и домах простых горожан, никто не подсчитывал…
И вот в такой веселый час принести столь невеселое известие:
— Испанцы взяли Амьен!
Габриэль с тревогой наблюдала, как с лица короля сползает улыбка.
— Что, Анри?
Тот в ответ криво усмехнулся:
— Королем Франции я побыл, пора возвращаться в короли Наварры.
— Что случилось?!
— Испанцы взяли Амьен.
Генрих был веселым королем и слишком любвеобильным, но он не был глуп и прекрасно понимал, что все катится в какую-то пропасть. Одолженные деньги практически потрачены, брать новые негде, как и отдавать долги, армия обнищала, содержать ее не на что…
Веселье само собой сошло на нет, карнавал закончился.
Генрих метался по своей спальне, пытаясь понять, что делать. Конечно, нужно самому ехать в армию, но являться туда без гроша в кармане нельзя, солдаты спросят жалованье.
Также металась и Габриэль. Она, то открывая, то захлопывая веер, расхаживала из угла в угол под недоуменными взглядами своей горничной и сосредоточенно размышляла.
Фаворитка прекрасно понимала, что королю необходимо ехать в армию, дольше развлекаться нельзя. А как же любовница? Именно ее обвинят в военных бедах, в Париже оставаться нельзя. Если не убьют на улице, то попросту отравят. Но не менее опасно и в своем имении, стоит Генриху проиграть войну и отдать испанцам не только Амьен, но и еще что-нибудь, и он уже не король, придется уступать свое место и действительно отправляться в Наварру.
Это никак не входило в планы хитрой шлюхи, быть любовницей короля нищей маленькой Наварры, к тому же сильно урезанной испанцами, не хотелось совсем. Генрих, конечно, любвеобилен, но он давно перестал удовлетворять Габриэль, приходилось «помогать» ее конюшему Клоду Валлону. Помогал красавец конюший давно; если честно, то Габриэль и сама не ведала, от кого из двоих родила детей. Об этой связи не знал, кажется, только сам король, но в своем влиянии на Генриха Габриэль не сомневалась, не одна королева-мать Екатерина Медичи пользовалась услугами знаменитых итальянских мастеров алхимии и составления ядов.
Генрих… Генрих… Генрих… Этот старый усатый дурак, похожий на таракана, мог думать, что она млеет от счастья, прижимаясь к нему губами, что страстно мечтает провести ночь в его постели, что сгорает от любовного жара. Но от Генриха рекой текли деньги, он сделал ее сына герцогом, нужно совсем не иметь головы, чтобы отказаться от такой кормушки, даже если она до сих пор (сколько с этим боролась!) пахнет чесноком и потом! Габриэль прекрасная актриса, она талантливо разыгрывала любовь, счастливый король верил.