Пока мы не встретимся вновь - Крэнц Джудит. Страница 48

Однако, став еще красивее, Дельфина осталась такой же несносной и по-прежнему доводила Фредди до белого каления. Застав однажды сестру за чтением книги о летчиках, Дельфина решила, что та мечтает стать… стюардессой. Специально отыскав в газете объявление о наборе стюардесс, она весело зачитала его Фредди:

— Ты должна быть дипломированной медсестрой не старше двадцати пяти лет, весом не больше пятидесяти двух килограммов, а ростом не выше метра шестидесяти… По этому показателю ты уже не подходишь, бедняжка. Так, не замужем… Ну, с этим никаких трудностей не предвидится. Но самое смешное, что тебя не возьмут из-за роста. Тут написано, что ты должна разносить пассажирам еду, помогать дозаправлять самолет топливом и переносить багаж, мыть пол в салоне, всегда иметь при себе расписание железных дорог на случай незапланированных посадок и… слушай, это самое классное, присматривать за пассажирами, когда они отправляются в туалет, чтобы случайно не вывалились из самолета через запасной выход!

— Ах, как смешно! — заикаясь от негодования, воскликнула Фредди. Она покраснела оттого, что сестра застала ее за книгой о приключениях в Канаде молодого летчика-бродяги, хотя ей следовало бы, подобно другим девушкам, читать романтические повести и романы о любви.

Впрочем, что ж тут удивительного? В отличие от других девушек, она никогда не говорила: «Пожалуйста, сделай для меня то-то и то-то» или «Выбирай: или я, или что-то там еще»; не тратила карманные деньги, чтобы повздыхать над Гретой Гарбо в «Королеве Кристине» или порыдать над Кетрин Хэпберн в роли Джо в «Малышке»; она не покупала губную помаду и не состояла в клубе поклонниц Джоан Кроуфорд, не выщипывала тайком брови и не примеряла бюстгальтер матери, когда родителей не было дома. И это далеко не все, чего она не делала и чем не интересовалась и что, как она понимала, выделяло ее из толпы сверстниц, думавших только о танцах, новых нарядах и свиданиях с мальчиками. И надо сказать, сама Фредди была этим очень довольна. «Все это ерунда, — философски заключила она, допивая молоко. — Подумаешь, большое дело, зато они не умеют летать!»

— Не хочешь газировки? — спросил продавец. — Бесплатно.

— Вот здорово! Спасибо! Хотя нет, не надо, но все равно спасибо. Я и так работаю в кондитерском отделе. Надо беречь зубы, — с сожалением отказалась Фредди. Она предпочла бы попросить у него еще один сандвич, но на это у нее не хватало наглости.

Теренс Макгир сидел за столом в своем кабинете. Вместо того чтобы разбираться с неоплаченными счетами, он думал о своем «неоперившемся птенчике» — Фредди де Лансель. Он научил летать многих мужчин, юношей и даже нескольких женщин, но Фредди была первой, ставшей его любимицей.

Искусству летать может научиться любой, считал Макгир. Для этого нужно только понять основы теории полетов, а также иметь желание и терпение, чтобы учиться. В отличие от многих других искусств, это не требует врожденной предрасположенности и способностей. Ни у одного из его учеников, как, впрочем, и у него самого, в роду не было пилотов.

Человек рожден не для полетов, но если бы даже на планете не существовало птиц, подтверждающих возможность летать, Макгир считал, что все равно научился бы летать. Ведь если бы не было рыб, человек научился бы плавать. Возможно, люди не поднялись бы в воздух в XX веке, но рано или поздно кто-то открыл бы тайну полетов, как открыли секрет колеса, сшили первый парус, поняли, как построить пирамиду, и придумали огнестрельное оружие. Предприимчивость заложена в натуре зверя, называемого человеком, говорил себе Макгир, он добивается своего независимо оттого, что несет в себе его идея — добро или зло.

Ясно: чтобы стать пилотом, не обязательно родиться Моцартом от авиации. Правда, есть люди… хотя их очень и очень немного, с врожденным, естественным чувством полета. Конечно, абсолютное большинство тех, кого он успешно научил летать, его не имели. Однако среди них было несколько человек, которые мгновенно научились правильно вести себя в воздухе, словно обладали седьмым чувством, помимо пресловутого шестого. В том, что это седьмое чувство существует, Макгир не сомневался, хотя не мог ни измерить его, ни взвесить. Он обнаружил, что сам обладает этим чувством, впервые оторвавшись от земли. Теперь Мак был убежден, что седьмое чувство есть и у Фредди де Лансель. Ее страстное стремление летать было здесь ни при чем. То есть, конечно, одно связано с другим, однако пыл и страсть — плохие советчики там, где трудолюбие так же важно, как умение отличать правую руку от левой. И дело совсем не в ее бесстрашии: сколько пилотов, погибших во время тренировочных полетов, могли похвастаться бесстрашием. Нет, седьмое чувство — это нечто иное, чему Мак не мог подобрать точного определения, своеобразное состояние души, вызванное самим процессом полета. Высокая девушка влетала в его кабинет так, что он сразу понимал: у нее мало времени. Подходя к «Тейлор Кабу», чтобы начать предполетную подготовку, она едва заметно менялась.

Мак видел, как Фредди сосредоточенна. Следуя всегда в нескольких шагах позади, он наблюдал за ней, пока Фредди проверяла самолет. Еле державшийся крепежный болт не привлекал ее внимания, поглощенного пропеллером. Она обследовала его не только взглядом, но и кончиками пальцев, словно кожей чувствовала дефекты металла.

«Всегда можно много сказать о человеке по тому, как он проводит предполетную подготовку», — подумал Макгир. Одни слишком копаются, проверяя все по два раза и стремясь подольше не залезать в кабину. Этим лучше и не пытаться летать, хотя, приложив старание, они могут научиться и тогда избавляются от страха.

Другие все делают впопыхах, словно не понимая, что их жизнь зависит от машины, в которой все должно работать, как часы, и каждая деталь: болт, винтик и гайка, имеет свое назначение. Этих нельзя даже близко подпускать к самолетам, тем более к полетам. После первого же нарушения Мак отказывался брать таких с собой в воздух. Очень многие ошибки учеников были простительными, но невнимания при проверке самолета на земле Мак не спускал никогда.

Раз семь понаблюдав, как Фредди проверяет машину перед полетом, он готов был сесть в проверенный ею самолет с закрытыми глазами. Однако ей он этого, конечно, не говорил.

Проклятье, но ему очень нравится, как Фредди ведет себя в воздухе, подумал Теренс Макгир, поднимаясь из-за ненавистного стола с еще более ненавистными бумажками. Обычно новички мечутся по небу, соскальзывая или срываясь с ровного полета вверх, вниз, в стороны, поспешно исправляя свои ошибки, а потом то, что получилось в результате их исправления. При этом они нервничают и поминутно пугаются, как необъезженная лошадь. Словно не слыша его слов, что в их распоряжении необъятные небеса, многие из них не доверяли небу.

А небо любит, чтобы с ним обращались уважительно, оно чувствует спокойную, чуткую, но решительную и уверенную руку на штурвале и ноги на педалях-рулях.

Очень важно было и то, что с каждым занятием он отмечал у нее определенный прогресс. Именно определенность имела главное значение в этой игре… игре без всякой определенности, а вовсе не способность к полетам или даже разносторонние способности. Они мало чего стоят или почти ничего. С каждым уроком Фредди становилась все более и более предсказуемой, то есть летала все лучше и лучше, все точнее следуя его указаниям, выдерживала углы крена и виражей, скорость и высоту полета. «Точность», — не уставал повторять ученикам Макгир, борясь против всяких «так вышло» или «так получилось».

Все чаще и чаще она выполняла идеальный прямоугольник — обязательную серию виражей в воздухе и хорошую посадку. А это требовало прекрасной координации между командами разума и действиями тела. «Нет ничего проще, когда это уже пройденный этап, — подумал Макгир, — но, когда этому только учишься, это сущий кошмар постоянных ошибок».

Приземлялась Фредди с каждым разом тоже все лучше, ровно опускаясь к цифрам, обозначающим начало посадочной полосы, а затем быстро и мягко касаясь земли, почти одновременно задним и двумя передними колесами — посадка, при которой обычный пассажир не способен понять, сбросил ли скорость сам самолет, или его умело посадил пилот. Хотя все эти логически связанные между собой действия на самом деле не слишком сложны, размышлял Макгир, хорошая посадка всегда отчасти волшебство.