Мужчина из мечты - Снегова Юлия. Страница 64

— А почему ты сидишь в таком шумном месте, если устал от общества?

— Я устал не от общества, а от общения. Мне нравится наблюдать за людьми, не принимая участия в их забавах.

— Так зачем же ты подошел и стал учить меня?

— Сам не знаю, — рассмеялся незнакомец, — ты так забавно злилась на дартс и на всех вокруг. Мне просто захотелось тебе помочь.

— Спасибо! — улыбнулась Нина, внимательно разглядывая собеседника.

Волнистые русые волосы, небрежно причесанные на косой пробор. Серо-зеленые внимательные глаза, обрамленные не длинными, но густыми ресницами. Нос с горбинкой. Пухлые губы, раздвигаясь в улыбке, обнажали очень белые, но не слишком ровные зубы. В общем-то в его внешности не было ничего особенного, но Нине он кого-то неуловимо напоминал, какой-то литературный персонаж, вот только какой?

«Шерлок Холмс! — осенило ее. — Он же вылитый Шерлок Холмс. Именно так я его себе представляю».

Действительно, в ее улыбчивом собеседнике воплотилось все английское: юмор, внешность, манера говорить и мягко улыбаться.

— Как тебя зовут? — спросила Нина.

— Джон, а тебя?

— А меня Нина.

— Нина, — задумчиво повторил Джон, словно пробуя ее имя на вкус. Имя понравилось. — Откуда ты?

— Из России, — ответила Нина, ожидая, что за этим, как всегда, последует всплеск бурного интереса.

Но нет, Джон оставался спокоен. Он улыбался чему-то про себя, будто вспоминая какую-то историю, связанную с этой далекой страной. Молчала и Нина. Она не чувствовала никакой неловкости, которая часто возникает, когда двум малознакомым людям не о чем говорить. Наверное, им с Джоном было о чем молчать. Они сидели, потягивая вино, почти не глядя друг на друга. Вокруг царило веселье, воздух сотрясался от музыки, взрывов смеха, приветственных возгласов. Вспотевший, несмотря на надрывающийся гудящий кондиционер, официант носился между столами, только успевая раздавать холодные стаканы. Джон первым нарушил молчание.

— Ты чем занимаешься?

— Я актриса.

— Вот как, — он ничуть не удивился, — играешь в театре.

— Нет… — И Нина, сама не зная почему, медленно подбирая слова на чужом языке, рассказала ему о своей несостоявшейся карьере.

Джон внимательно слушал ее, изредка кивая головой, как будто все это было ему известно заранее.

— У тебя все скоро наладится, все будет хорошо, вот увидишь. — Почему-то его слова не звучали дежурным утешением.

— Откуда ты знаешь? — с надеждой спросила Нина.

— Я такие вещи чувствую, у меня интуиция.

— Да? Значит, ты правда считаешь, что у меня еще все наладится и я буду играть на сцене?

— Ну конечно, я в этом уверен.

Почему-то Нина поверила ему. Было в его глазах, в ненавязчивой манере речи что-то такое, что внушало доверие. Нине стало интересно.

— А откуда у тебя такая интуиция? — спросила она, загораясь глазами от любопытства.

— Мои предки родом из Шотландии, и у нас в роду периодически появлялись колдуны, лучше сказать, знахари. Люди, которые лечили, помогали найти пропавшую корову или заблудившегося ребенка. Это знание передавалось обычно от бабки к внучке по женской линии. Но и мужчинам тоже иногда перепадало. Как мне, например. Но мы никогда не использовали свой дар во вред людям. Ни одна из моих бабок не варила приворотное зелье, не наводила порчу, только снимала.

— И ты тоже знахарь? — спросила Нина, вспомнив шарлатанку, к которой ходила за приворотным зельем для Андрея в Москве.

— Я? — усмехнулся Джон. — Нет, я просто учитель, учитель английского языка и литературы. Вдалбливаю в детские головы трагедии Шекспира.

— Ну и как, успешно?

— Да, честно говоря, не очень. Трудно что-то объяснить человеку, когда у него в ушах торчат наушники и он ничего не слышит, кроме лязга металла.

— А сглаз ты тоже можешь снимать?

— Смотря с кого.

— Ну, например, с меня? — Нина вдруг подумала, что ее безумное увлечение Марком и неспособность противостоять его ненасытным желаниям — это помрачение мозгов, порча, наведенная на нее.

Джон внимательно посмотрел на нее и произнес:

— На тебе нет порчи, просто ты сама не знаешь, что или кто тебе нужен. Отсюда все твои проблемы.

— Но что же мне делать?

— Решать их. Осознавать, что ты делаешь. Перестать быть щепкой, которую поток жизни швыряет из стороны в сторону. Научись наконец плавать, иначе так и утонуть недолго.

Нина сидела подавленная.

«Как странно, — думала она, — мы говорим всего полчаса, а он как будто в душу ко мне заглянул и все прочитал в ней. И как ему только удалось в нескольких словах выразить все, что происходит со мной?»

Ей даже стало страшно. Она исподлобья поглядывала на Джона, который как ни в чем не бывало пил черный кофе из чашки с отбитой ручкой. Он почувствовал состояние Нины и сказал:

— Не бойся, я никогда не причиню тебе вреда.

Почему-то Нина сразу же ему поверила. Она чувствовала, что с этой встречей в ее жизнь входит нечто значительное, но никак не могла понять что. Этот человек чем-то неуловимо отличался от тех, с кем она общалась до сих пор. Нина привыкла, что мужчины ведут себя агрессивно. Или агрессивно тянут ее к себе, как Марк, или агрессивно отталкивают, как Андрей. Тут же было что-то совсем другое.

Джон ничего не хотел от нее, но при этом не был к ней безразличен. Он не навязывал ей ни зло, ни добро, ни своего участия, ни требования заботиться о нем, а просто сидел рядом и излучал удивительное спокойствие, которого Нине так не хватало, что она, если бы могла, попросила бы Джона поделиться им с ней.

Наверное, Джон так и сделал, потому что Нина вдруг почувствовала, как спасительный покой окружил ее мягким плотным облаком, сквозь которое слабо доносилась музыка и шум голосов. Ей стало хорошо, как никогда. Как будто время замерло вокруг их стола.

«Вот так бы и просидела целую вечность, отключившись от всего…»

Вдруг чья-то рука, грубо встряхнув ее за плечо, вырвала Нину из мира безмятежных грез. Это был Марк. Нина даже не заметила, как он появился в пабе. А Марка, видно, взбесило такое невнимание к его персоне.

— Почему ты ушла без меня?! — почти кричал он, наклоняясь над Ниной так низко, что она видела пустоту его побелевших от ярости глаз. — Почему ты тут сидишь с каким-то мужчиной?

— Это не какой-то мужчина, это Джон.

— Ах Джон! Да вы сидели, словно вокруг вас никого не существует. И давно это вы так?

— Да как ты смеешь так говорить, — продолжала оправдываться Нина, — мы только что познакомились здесь в пабе. Джон просто учил меня играть в дартс. Что же, по-твоему, я не имею уже права поговорить с мужчиной?

— Не имеешь! — произнес Марк, сжав губы в одну тонкую линию. Он вцепился пальцами в край стола, и Нина увидела, как побелели его ногти. — Ты — моя женщина, и должна быть со мной.

— Не слишком ли? — Нет! — Марк казался абсолютно уверенным в своей правоте.

Нина искоса взглянула на Джона. Ей было нестерпимо стыдно за эту безобразную сцену. Она никогда не видела Марка таким. Как будто все сдерживающие барьеры рухнули в его сознании, теперь от него можно было ожидать чего угодно. Джон выглядел, как и раньше, спокойным. Даже теперь он не отказался от своего статуса молчаливого наблюдателя.

— Прекрати сейчас же, неужели тебе не стыдно?! Да ты только посмотри на себя со стороны. Ты же просто омерзителен!

— Замолчи, пошли со мной! Я хочу тебя! Мне нужно твое тело, прямо сейчас! — И Марк, схватив Нину за руку, грубо потащил ее из-за стола.

Нина задохнулась от стыда и возмущения. Она заметила десятки любопытных глаз, которые внимательно наблюдали за ними.

«Да, мы, пожалуй, устроили здесь бесплатное развлечение. Еще хорошо, что мы говорим по-русски, и нас никто не понимает», — подумала Нина, чувствуя, как холодная ярость заливает ее мозг.

— Пошел вон, скот!

Она попыталась вырвать руку, но Марк вцепился в ее запястье мертвой хваткой. Нине стало больно, она, молча и тяжело дыша, старалась разжать ненавистные пальцы. Безрезультатно.