Руби - Эндрюс Вирджиния. Страница 47

– Она и есть самодельная. Бабушка Катрин сшила и юбку и блузку.

– Видишь? – Жизель вновь обратилась к Бо. Он кивнул и заметил, как я вскипела.

– Мне лучше пойти и привести ваших родителей.

– Бо Андрис, если ты выйдешь из этого дома и не отвезешь меня на бал Марди-Гра…

– Я обещаю, мы поедем, как только уладится это дело, – сказал молодой человек.

– Оно никогда не уладится. Это ужасная, ужасная шутка. Почему ты не уберешься отсюда, – завизжала она на меня.

– Как ты можешь прогонять ее? – спросил Бо.

– О, ты чудовище, Бо Андрис. Чудовище, раз устроил мне подобную шутку, – закричала она и убежала обратно вверх по лестнице.

– Жизель!

– Мне очень жаль, – произнесла я. – Я говорила вам, что не следует мне входить в этот дом. Я не хотела испортить вам вечер.

Бо посмотрел на меня, а потом покачал головой.

– Как будто я в этом виноват? Послушайте, – продолжал он. – Просто пойдите в гостиную и устройтесь поудобнее. Я знаю, где сейчас Пьер и Дафна. Это займет всего несколько минут, и они придут, чтобы встретиться с вами. Не беспокойтесь по поводу Жизель, – добавил он, отступая назад. – Просто ждите в гостиной.

Бо повернулся и поспешил уйти, оставив меня в одиночестве. Никогда еще я не чувствовала себя такой чужой. Смогу ли когда-нибудь называть это жилище своим домом? Я раздумывала над этим, направляясь в гостиную.

Я боялась к чему-либо прикоснуться, боялась ступать по кажущемуся очень дорогим большому овальному персидскому ковру, который закрывал пол от самой двери гостиной, раскинулся под двумя большими диванами и дальше. Высокие окна были задрапированы ярко-красным бархатом с золотыми шнурами, стены оклеены обоями с изящным цветочным рисунком, причем расцветка обоев соответствовала тону мягких сидений стульев с высокими спинками и диванов. Но огромном центральном столе красного дерева стояли две массивные хрустальные вазы. Лампы на приставных столиках казались очень старинными и ценными. На всех стенах висели картины – ландшафты плантаций и уличные сценки Французского квартала. Над мраморной каминной доской висел портрет важного старого джентльмена с большой бородой и волосами мягкого пепельного цвета. Казалось, его темные глаза двинулись в мою сторону и замерли в таком положении.

Я осторожно опустилась на уголок дивана, который стоял справа, и сидела неподвижно, держась за свой чемоданчик и разглядывая статуэтки и фигурки в горке для антиквариата и картины на стенах. Я боялась еще раз взглянуть на портрет мужчины, висящий над камином. Он казался мне немым укором.

Высокие старинные с римскими цифрами напольные часы из орехового дерева, которые казались старыми, как само время, тикали в углу. За исключением этого звука, весь дом был погружен в тишину. Временами мне казалось, что наверху слышны шаги, и я размышляла, не Жизель ли это мечется по своей комнате.

Мое сердце, которое рвалось и барабанило в грудную клетку с того самого момента, как я позволила Бо Андрису ввести меня в дом, утихло. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Ужасно ли то, что я приехала в этот дом? Могла ли я разрушить чью-то жизнь? Почему бабушка Катрин была так уверена в правильности такого шага? Моя сестра-близнец совершенно явно возмущалась самим фактом моего существования. Что могло удержать моего отца от такой же реакции? Мое сердце качалось на краю пропасти, готовое броситься туда и погибнуть, если отец все же откажется от меня.

Вскоре я услышала шаги Эдгара Фаррара – он спешил по коридору, чтобы открыть входную дверь. До меня донеслись голоса вошедших людей.

– В гостиной, месье, – сообщил Бо Андрис, и через мгновение я увидела лицо моего отца. Сколько раз сидела я перед зеркалом и воображала его, перенося черты своего собственного лица на другое, нарисованное, которое вызывала в своем воображении. Да, у него были такие же мягкие зеленые глаза; носы и подбородки наши были одинаковой формы. Его лицо казалось более худым и твердым, лоб мягко обрамляла копна густых каштановых волос, зачесанных назад.

Он был высоким, не менее шести футов двух дюймов; стройный, крепкий на вид торс, плечи, изящно переходящие в руки, – телосложение теннисиста, легко угадываемое под костюмом для Марди-Гра – плотно прилегающей серебряной одежде, походящей на доспехи вроде тех, что носили средневековые рыцари. Мужчина держал свой шлем в руках. Его взгляд был прикован ко мне, неожиданность и удивление на его лице сменились улыбкой счастливого изумления.

Прежде чем было произнесено хоть одно слово, Дафна Дюма подошла и остановилась рядом с супругом. Дама была одета в ярко-голубую тунику с роскошным шлейфом, длинными облегающими рукавами и вышитой золотой каймой. Туника плотно облегала бедра, но книзу расширялась. Снизу доверху она застегивалась на пуговицы. На тунику был накинут плащ, низко вырезанный на шее и закрепленный бриллиантовой застежкой на правой груди. Женщина выглядела сказочной принцессой.

Она была около шести футов роста и держалась прямо, как манекенщица. Да и свободно могла бы быть ею со своей красивой внешностью и стройной гибкой фигурой. Ее бледно-рыжеватые волосы свободно лежали на плечах, ни одна непослушная прядь не выбивалась из прически. У женщины были большие светло-голубые глаза и рот такой совершенной формы, что я не смогла бы нарисовать лучше. Именно она заговорила первой после того, как хорошенько меня рассмотрела.

– Это какая-то шутка, Бо, ваш с Жизель сюрприз на Марди-Гра?

– Нет, мадам, – ответил Бо.

– Не шутка, – подтвердил отец, входя в комнату и не спуская с меня глаз. – Это не Жизель. Привет, – сказал он мне.

– Привет. – Мы продолжали пристально рассматривать друг друга, никто из нас не мог отвести глаз в сторону; отец, казалось, так же сильно жаждал поглотить меня своим взглядом, как и я его.

– Ты обнаружил ее у входа в дом? – спросила Дафна у Бо.

– Да, мадам, – ответил тот. – Она собиралась уходить, боялась постучать и представиться, – выдал мой секрет Бо. Наконец я перевела взгляд на Дафну и увидела выражение ее лица, которое, похоже, свидетельствовало о том, что она была бы не против, если бы я так и поступила.

– Я рад, что ты подошел, Бо, – произнес Пьер. – Ты поступил правильно. Спасибо.

Бо просиял. Признание и одобрение моего отца, очевидно, были очень важны для юноши.

– Ты приехала из Хумы? – спросил отец. Я кивнула. Дафна Дюма охнула и поднесла руки к груди. Она и отец переглянулись, а затем Дафна указала головой в сторону Бо.

– Почему бы тебе не посмотреть, как там Жизель, Бо? – твердо спросил Пьер.

– Да, сэр, – проговорил парень и поспешил выйти. Отец подошел ближе и сел на диван напротив меня. Дафна тихо прикрыла половинки большой двери и в ожидании повернулась к нам.

– Ты сказала, твоя фамилия Ландри? – начал отец. Я кивнула.

– О Боже, – проговорила Дафна Она проглотила комок в горле и ухватилась за край высокой спинки обитого бархатом стула, чтобы не упасть.

– Осторожно. – Отец быстро поднялся и подошел к жене. Он обнял ее и усадил на стул. Женщина с закрытыми глазами откинулась на спинку. – Все в порядке? – спросил он. Она молча кивнула. Отец вновь повернулся ко мне: – Твой дед… его имя Джек?

– Да.

– Он траппер на болоте, проводник?

Я кивнула.

– Как могли они так поступить, Пьер? – воскликнула тихо Дафна. – Ужасно. Все эти годы!

– Знаю, знаю, – перебил отец. – Позволь мне добраться до сути дела, Дафна. – Он вновь повернулся ко мне, его глаза оставались добрыми, но теперь в них была еще и озабоченность. – Руби. Так тебя зовут? – Я кивнула. – Расскажи нам, что ты знаешь обо всем этом и почему ты появилась теперь. Пожалуйста, – добавил он.

– Бабушка Катрин рассказала мне о моей матери… как она забеременела, как дедушка Джек устроил, что моя сестра… – я хотела сказать «была продана», но передумала, это звучало бы слишком резко, – отправилась жить с вами. Бабушка Катрин не хотела этого. Она и дедушка Джек вскоре после перестали жить вместе.