Любовный узел, или Испытание верностью - Чедвик Элизабет. Страница 75

– Закончим после! – бросил он через плечо, пока всовывал ноги в башмаки, затем быстро зашагал к двери и со стуком захлопнул ее за собой.

Молодая женщина села, кашляя и задыхаясь. Ее волосы дико торчали во все стороны, кожа на голове ныла, а промежность болезненно пульсировала. Пошатываясь, она поднялась на ноги и доковыляла до колыбели, где Розамунда уже орала изо всех своих сил. Перед глазами Кэтрин плавали звезды; ей пришлось потратить еще несколько мгновений на то, чтобы обрести равновесие, прежде чем она смогла наклониться и взять плачущую малышку из колыбели.

– Тише, тише, – шептала она то ли ребенку, то ли себе.

Прижав Розамунду к груди, Кэтрин тихонько покачивала ее взад и вперед, ласково гладя по маленькой хрупкой головке. Малышка крепко прижалась к ней. Кэтрин укачала ребенка и дала грудь.

До сих пор ей даже в голову не приходило, что Луи способен на насилие, которым только что занимался. Слишком поздно начала она понимать, что обещанные им изменения не к лучшему. Мужчина так и не смог победить в себе ребенка, а своевольный ребенок в теле мужчины – это опасно, это страшно.

Кэтрин пригладила указательным пальцем мягкие темные волосики Розамунды и с тихим отчаянием принялась думать, что же ей теперь делать. Можно жить во лжи и играть вместе с мужем в его убивающие душу игры, можно противоречить ему на каждом шагу, как она пыталась сделать это сегодня, и потерять не только душу, но и жизнь. А еще можно, как она язвительно заметила, подложить в его кубок волчьи ягоды.

Испугавшись собственных эмоций, молодая женщина поплотнее запахнула плащ, чтобы прикрыть и себя, и сосущего младенца, подошла к оконному проему, открывавшемуся на сторожку, и открыла засов.

В лицо ей ударил резкий ветер с дождем. Бурые поля, голые темные зимние деревья. Там, где над деревенскими домиками должен был куриться дымок, были какие-то темные глыбы, по которым пробегали красные языки пламени. Ближе к замку Кэтрин различила фигуры солдат, как пеших, так и конных. Они окружали стены и катили осадную машину.

Застыв скорее от увиденного, чем от холода, молодая женщина захлопнула окно и, продолжая кормить дочку, подошла к небольшой жаровне с углем в центре комнаты. Она немного боялась и за себя, но основной страх был связан с лежащей на ее руках малышкой. Дым и солдаты живо напомнили то, что случилось в Пенфосе. Только на этот раз с перерезанным горлом у ворот ляжет не Аймери де Сенс, а Луи, а на месте Эмис будет она. Ей приходилось слышать о том, что уэльские и фландрские наемники делают с младенцами, чьих матерей они изнасиловали и зарезали. И еще больше путала мысль, что Луи, хотя он был хорошим, опытным солдатом, ни разу еще не приходилось ни вести осаду, ни отбиваться от нее.

– Господи, да молчи же! – бросила она самой себе, осторожно отняла сонную Розамунду от соска, положила ее обратно в колыбельку, одела сорочку и теплое платье. Беспокойство только усугубит ситуацию. Если служанки увидят ее панику, они тоже запаникуют.

Кэтрин связала волосы узлом, взяла Розамунду и понесла ее прочь из комнаты и вниз по лестнице. Если деревня в огне, в замке обязательно будут люди, которые ищут в нем убежища.

Это были солдаты Обри де Вера, графа Оксфорда, сообщила Кэтрин рыдающая женщина из деревни, которая видела, как они увели ее корову, свинью и подожгли хижину.

– Один из них сказал мне: «Передай своему лорду, что его вызывает граф Оксфорда». – Женщина обвела глазами большой зал, слегка покачиваясь взад и вперед от горя. – Он сказал, что они отрубят правую руку всем мужчинам в деревне.

– Солдаты часто грозят по-пустому. Он сказал это, чтобы испугать тебя. – Кэтрин обвила плечи женщины рукой, стараясь на время спрятать поглубже собственные опасения.

– Пусть даже так, но они обязательно все сожгут и не оставят нам ничего. Скот пропал, дом стал кучкой пепла! Я умру с голода! – выла женщина, раскачиваясь все сильнее.

– Ты не умрешь. Лорд Луи позаботится об этом.

– С тех пор как он появился, он не делал для нас ничего, только брал, – ответила женщина и отвернулась, явно отказываясь принимать утешение от Кэтрин.

Она оставила ее на попечении других крестьянок, подошла к большому железному котлу, поставленному на огонь, и стала помогать раздавать кашу, сопровождая это сочувствием к пострадавшим, но скоро убедилась в бесплодности своих попыток. Селяне были вынуждены искать убежище в замке, однако держались замкнуто и обособленно. Кэтрин быстро поняла, что они ненавидят Луи и с тоской вспоминают о предыдущем лорде, хотя тот был пьяницей и крайне вспыльчив. Зато он не жил в роскоши, тогда как им приходится отдавать с полей последнее. Ее, оказывается, тоже считали виноватой. Прежний лорд Хэмфри не был женат, и ему в голову не приходило увешивать стены шпалерами или вставлять стекла в окна.

Неспособная больше выносить косые враждебные взгляды, Кэтрин оставила малышку с Амфрид и отправилась на стены, чтобы поговорить с Луи.

Ветер нес едкий запах дыма; солдаты под стенами разбивали лагерь и готовились зажарить годовалого бычка. На приведенных ими телегах были бревна и веревки, из которых собиралась осадная машина.

Луи смотрел на деревянную башню, возвышавшуюся недалеко от стены, и лицо его было бледно-зеленым.

– Подонки, – резко выдохнул он. – Вонючие подонки!

– Нам всегда грозила опасность нападения. – Кэтрин следила за организованной суетой осаждающих, невольно сравнивая ее с тупым оцепенением гарнизона в крепости. – Похоже, они знают свое дело.

Луи напрягся и злобно посмотрел на нее, сузив глаза:

– С каких это пор ты так разбираешься в военных делах?

Молодая женщина чувствовала, как кипит в нем гнев, как хочется ему излить его на кого угодно, лишь бы восстановить самодовольную уверенность.

– Не требуется большого опыта, чтобы увидеть то, что перед глазами.

Луи куртуазно повел рукой, отпуская ее.

– Твое место не здесь, а с прочими женщинами. Занимайся шитьем или качай свою драгоценную колыбель.

Кэтрин поджала губы.

– Учитывая крестьян, которые нашли убежище в крепости, мое место повсюду, – сказала она. – Ты ищешь в моих словах смысл, которого там нет. Я пришла только посмотреть, и все.

– Ты уже видела достаточно, так что можешь идти. – Луи покосился на приближающегося солдата.

Кэтрин опустила глаза. Ей хватало ума, чтобы не затевать ссору перед посторонними, особенно в момент, когда на счету каждая унция морали. Кроме того, он явно найдет, к чему придраться, что бы она ни сказала.

– Да, милорд, – вежливо ответила она, присела, чего никогда раньше не делала, и спустилась со стены, высоко неся голову и с прямой, как копье, спиной.

Луи хмуро глянул ей вслед, затем повернулся к солдату. Это был уэльсец Ивейн. Его рыжие волосы топорщились от ветра, лицо ничего не выражало.

– Женщина права, – произнес он с легким акцентом. – Они знают свое дело.

– Что предлагаешь? – коротко бросил Луи и принялся грызть ноготь большого пальца.

Ивейн пожал плечами.

– Я всегда был охотником и никогда дичью.

Луи внимательно смотрел на осаждающих. Ни один не подходил на расстояние выстрела из лука. Стены не придавали уверенности: наоборот, он чувствовал себя в них, как в западне. В ловушке.

– Я тоже, – признался он. Ноготь уже болезненно пульсировал. – И мне это не нравится.