Порочные привычки мужа - Фэйзер Джейн. Страница 23

Глава 10

Остальное время в Эссексе прошло как в тумане, чему Аурелия была очень рада. Она была постоянно занята, ей приходилось слишком многое усваивать, и у нее не оставалось времени или энергии на размышления о недопустимости чувств к своему компаньону, а Гревилл как будто слегка отошел в сторону, создав между ними дистанцию.

Когда наступил последний вечер, Аурелии казалось, что она во многом стала совершенно другим человеком, который иначе видит мир. Гревилл научил ее замечать мельчайшие детали, на которые в прошлом она бы не обратила внимания. Он научил ее говорить определенные слова и фразы — обыденные для посторонних, но имеющие особый смысл для него. Он показал ей жесты, которые он сумеет прочитать даже в переполненном людьми помещении. Аурелии по-прежнему не нравилось оружие, но она знала, что в случае необходимости сумеет нажать на спусковой крючок. И еще она научилась искусно уходить от преследования. Правда, Гревилл всегда настигал ее раньше, чем она добиралась до места назначения, но признавал, что с каждым разом это становится все труднее.

Но настоящий экзамен ждал ее в Лондоне, хотя Аурелия вовсе не была уверена, что сумеет применить полученные знания на деле. Впрочем, насколько она понимала их партнерство, ее роль заключалась, в том, чтобы жить как прежде, лишь немного расширив круг общения. Она будет по-прежнему ходить на балы и вечера, вращаться в привычном светском кругу, но с определенной целью — став глазами и ушами Гревилла. И вряд ли ей придется уходить от слежки по глухим переулкам Лондона или стрелять из пистолета.

— Если хотите, можете завтра поспать подольше, — сказал Гревилл во время последнего ужина. — Нам ни к чему выходить раньше девяти, времени вполне хватит, чтобы сесть на полуденный дилижанс до Лондона.

— Надеюсь, на этот раз не почтовый дилижанс? — поморщилась Аурелия. — Мы наверняка можем нанять экипаж.

— Вы можете, — согласился Гревилл, отрезая себе сыра. — А я должен вернуться почтовым.

— О-о. — Аурелия пришла в некоторое смятение. — Нам что, придется разделиться?

— Только на время, — ответил он, смакуя сыр. — Вы наймете экипаж, который доставит вас прямо на Кавендиш-сквер. Ведь вы торопитесь вернуться из Бристоля, где успешно выздоровела ваша тетушка. А я вернусь в Лондон так же анонимно, как покинул его. Полковник, сэр Гревилл Фолконер, нанесет вам официальный визит на Кавендиш-сквер послезавтра.

Аурелия кивнула.

— А что потом?

— Прежде всего, я собираюсь подписать договор на аренду меблированного дома на Саут-Одли-стрит. Он будет служить мне базой. — Гревилл сделал глоток вина. — После того как мы объявим о помолвке, вам будет прилично проявить некоторый интерес к ремонту, меблировке и прочему — таким образом, у нас появится место для тайных встреч. Конечно, это не огромный особняк, как на Кавендиш-сквер, и даже не дом виконта Бонема на Маунт-стрит, но, тем не менее, он довольно элегантен.

— Я надеюсь, он вам отлично подойдет, — отозвалась Аурелия. — А потом?

— Полагаю, бурное ухаживание. Пока наши отношения не будут оформлены официально, наши возможности ограничены. Но виконт Бонем уже представил нас друг другу, так что эту преграду мы преодолели. С послезавтрашнего дня я буду осаждать вашу дверь, а вы осторожно дадите всем понять, что не отвергаете мое внимание. Через три недели моя тетушка дает раут в мою честь. Предлагаю именно там сообщить о наших намерениях.

— Три недели… времени очень уж мало, — поморщилась Аурелия. — Как мне убедить моих друзей, что я по уши влюбилась в мужчину, которого знаю меньше месяца?

Гревилл помолчал, глядя на нее так, как иногда делал — словно видит ее в первый раз, потом отодвинул стул и медленно встал. Он обошел кругом стола, взял Аурелию за руки и тоже поднял ее на ноги.

— Может быть, при подготовке этого задания я кое-чем пренебрег? — пробормотал он.

В ее жилах забурлило пьянящее возбуждение. Она вся напряглась, соски уперлись в льняной лиф.

Гревилл взял ее лицо в ладони, кончиком пальца погладил щеку, обвел контуры рта… Потом наклонился, поцеловал правое ухо, начал покусывать мочку, а палец, не останавливаясь, добрался до пульсирующего местечка на горле. Аурелия запрокинула голову, подставляя губы поцелуям.

Его руки скользнули вокруг ее талии, ладони прижались к ягодицам, губы — к губам. Аурелия упивалась ощущением его упругих мышц — они напряглись еще сильнее под ее поглаживающими пальцами. Его язык оказался у нее во рту и сплелся с ее языком в неистовом танце страсти. Все ее тело пылало, кровь кипела в жилах, а спокойная и собранная вдова с Кавендиш-сквер осталась где-то в другом мире.

Наконец Гревилл отпустил ее и поднял голову. Глубоко вздохнув, он провел пальцем по распухшим губам Аурелии, и в его серых глазах появилась печальная улыбка.

— О Боже, — пробормотал он. — Кажется, мне будет очень трудно оставаться настолько объективным, насколько это требуется в данном деле.

Аурелия отступила назад, опустив руки, и тоже сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Она не просто не была готова к нахлынувшему физическому возбуждению — она вообще не могла припомнить подобных ощущений в своей жизни.

— Если мы хотим, чтобы наш романтический интерес выглядел убедительно, вероятно, не нужно стремиться к чрезмерному беспристрастию, — сумела она выговорить.

— Вероятно, — согласился Гревилл, едва заметно нахмурившись. Он стоял неподвижно, не отрывая взгляда от ее лица, но на этот раз у Аурелии возникло приводящее в замешательство чувство, что он ее толком не видит.

— В чем дело? — невольно спросила она. Гревилл усилием воли вернулся назад в комнату.

— Ни в чем… совершенно ни в чем. Вам нужно немного поспать. Уже поздно.

— Да, — согласилась Аурелия, направившись к двери. — К восьми утра я спущусь вниз.

Проснувшись солнечным утром под пение птиц, Аурелия быстро оделась и спустилась вниз, чтобы услышать от Мэри, что мастер Гревилл уже позавтракал и вышел из дома. Пришлось есть в одиночестве, чтобы через полчаса быть полностью готовой к отъезду.

Гревилл, одетый в наряд фермера, появился в гостиной через двадцать минут.

— Ваш саквояж уже в двуколке, так что поспешите. Аурелия кинула на него раздраженный взгляд и вышла.

Десять минут спустя она уже сидела в двуколке, едущей обратно в Барнет.

— Вы уже продумали свою историю? — спросил Гревилл, поворачивая на дорогу.

— Да. Мы случайно встретились в Бристоле, куда вы приехали по семейным делам, а я присматривала за тетушкой. Нас уже представили друг другу в Лондоне, поэтому мы, вполне естественно, проводили какое-то время вместе, — отрапортовала Аурелия. — И, разумеется, при таких обстоятельствах вполне понятно, что вы нанесете мне визит на Кавендиш-сквер сразу же после возвращения в Лондон.

Гревилл кивнул, но ничего не сказал, так что остаток пути они проехали в молчании. На постоялом дворе Гревилл вернул двуколку хозяину и пошел договариваться насчет кареты, в которой Аурелия вернется в Лондон.

— Я увижусь с вами завтра?

— Ждите меня еще до полудня. — Он поцеловал ее руку, слегка сжал ее и отпустил.

— Хорошо. — Аурелия забралась в карету, и Гревилл, захлопнув дверцу, велел кучеру трогать. Тот щелкнул кнутом, и карета загрохотала, выезжая со двора.

Аурелия сидела в полумраке раскачивающейся кареты и рассеянно поглаживала руку, все еще чувствуя сомкнувшиеся на ней пальцы.

Аурелия добралась до Кавендиш-сквер к шести часам вечера. В пустом холле горела только одна лампа у лестницы, и в доме было тихо.

— Моркомб, — позвала Аурелия, бросая саквояж на паркетный пол. — Моркомб… есть тут кто-нибудь?

Дверь в дальнем конце холла открылась, на пол упал приветливый луч света. Моркомб зашаркал своими ковровыми тапками ей навстречу.

— Эй… что тут происходит? О, это вы, вон что. Вернулись без всякого предупреждения.

Аурелия покачала головой. Пусть сама она и изменилась, но больше ничего не меняется. Аурелия вошла в гостиную и остановилась в дверях, дрожа от холода. Пока ее не было, никто не разжигал здесь огонь в камине.