Объятия смерти - Робертс Нора. Страница 21

– Сообщите, что знаете о Джулианне Данн, и я обеспечу вас профессионалом, а остальное зависит от вас.

Столкнувшись с дилеммой – насолить копу или получить настоящий секс, – Санчес выбрала пос­леднее.

– Эта сучка была себе на уме. Обращалась к над­зирательницам, как к учителям из воскресной шко­лы: «Да, мэм. Благодарю вас, мэм…» Прямо слушать было тошно! А они все это проглатывали и давали ей дополнительные привилегии. У нее водились денежки – вот она и подмазывала кого надо, платила лесбиянкам, чтобы они с ней трахались. Свободное время она проводила в библиотеке или спортзале. Лупи была при ней собачонкой – не для секса, а для других услуг.

– Кто такая Лупи?

– Лоис Луп, наркоманка, принимает «фанк». Схлопотала двадцатку за то, что прикончила свое­го старика. Ее камера была напротив нашей. Я слы­шала иногда, как они с Джулианной переговарива­лись. – Санчес пожала плечами. – Она обещала хорошо пристроить Лупи, когда выйдет на свободу, – хвасталась, что у нее много денег и классное жилье. Кажется, в Техасе.

– Данн собиралась вернуться в Техас?

– Она говорила, что у нее неоконченное дельце в Далласе.

Ева послала за Лоис Луп.

Описание, данное Санчес, могло бы ей не пона­добиться. Бесцветные волосы, поблекшая кожа и ро­зовые, как у кролика, глаза были характерными для употребляющих «фанк». Этот наркотик не только действовал на мозг, но и уничтожал пигменты. Де­токсикация могла избавить наркомана от вредной привычки, но не восстанавливала краски.

Впрочем, Еве было достаточно одного взгляда на зрачки размером с булавочную головку, чтобы по­нять: в данном случае детоксикация успеха не имела.

– Садитесь, Лупи.

– Я вас не знаю.

– Все равно садитесь.

Она подошла к столу, двигаясь, как автомат. «Где бы Лупи ни доставала наркотик, – подумала Ева, – она какое-то время его не употребляла».

– У вас ломка, Лупи? Давно сидите без «фанка»?

Лупи облизнула белые губы.

– Я получаю ежедневно синтетический препа­рат как часть детоксикации. Это законно.

– Да, знаю. – Ева наклонилась вперед. – Джулианна давала вам деньги, чтобы вы могли добывать здесь настоящий «фанк»?

– Джулианна моя подруга. Вы ее знаете?

– Знала давно.

– Она вышла на свободу.

– Да. Вы поддерживаете связь?

– Когда увидите Джулианну, скажите ей, что ее письма, должно быть, крадут, так как я не получила ни одного, а она обещала писать. Нам разрешают получать письма.

– А откуда Джулианна должна была писать вам?

– Она собиралась сообщить в письме, где нахо­дится, чтобы я поехала к ней, когда освобожусь. – Лупи говорила, улыбаясь, но при этом все лицо ее подергивалось.

– Скажите, куда она отправилась, и я разыщу ее и сообщу ей о письмах.

– Она может быть где угодно. Это большой сек­рет.

– А вы когда-нибудь бывали в Нью-Йорке?

Пустые глаза расширились.

– Так она вам рассказала?

– Конечно. Но Нью-Йорк велик. Мне будет трудно найти ее, не имея адреса.

– Я не знаю адреса. Джулианна обещала навес­тить меня, когда вернется в Чикаго.

– А когда она собирается вернуться?

– Когда-нибудь. А потом меня выпустят, и мы пойдем с ней по магазинам – в Нью-Йорке, Чика­го, Лос-Анджелесе, Далласе и Денвере. – Она произ­носила названия городов, как ребенок – считалку.

– Джулианна упоминала людей, которых соби­ралась повидать? Старых или новых друзей? Она на­зывала какие-нибудь имена, Лупи?

– Старых знакомых забываешь… Вы знаете цве­точного человека?

– Возможно.

– Джулианна много мне про него читала. Он живет в Нью-Йорке, в большом дворце. У него зеле­ные пальцы, откуда растут цветы. Она собиралась его навестить.

«Петтибоун, – подумала Ева. – Первая удача!»

– А кого еще она собиралась навестить?

– Овцевода, ковбоя, щеголя из Далласа… У нее много друзей.

– А где вы были, когда она читала вам о цветоч­ном человеке?

– Это секрет, – прошептала Лупи.

– Мне можно рассказать. Джулианна позволила бы вам это сделать, чтобы я могла найти ее и сооб­щить ей о письмах.

– И о «фанке», – шепотом добавила Лупи. – Она обещала достать мне «фанк».

– Хорошо, но сначала ответьте мне.

– О'кей. У нее в камере был маленький компью­тер, который помещается на ладони. Она много с ним работала.

– Не сомневаюсь.

– Джулианна прислала вас ко мне? Она переда­ла вам «фанк»? У меня он почти кончился.

– Я попробую вам помочь.

Ева посмотрела на нее. Судорожно подергиваю­щиеся мышцы, мертвенно-бледная кожа… «И это называется реабилитация, – подумала она. – Матерь Божья!»

К тому времени, когда Ева снова встретилась с Фини, она вся кипела от негодования. Каждый раз­говор добавлял все новые штрихи к образу Джулианны Данн – убийцы-рецидивистки, с легкостью преодолевающей все препоны системы реабилита­ции при помощи лести, хитрости, подкупа персона­ла и других заключенных.

– Как будто это ее замок, а все остальные – слу­ги! – возмущалась Ева. – Она не могла только од­ного: выйти на свободу, зато здесь добивалась всего, что ей нужно. А этот ее гребаный мини-компьютер? Один бог знает, что она получала или посылала че­рез него!

– Свою начальницу Данн наверняка обвела во­круг пальца, – добавил Фини. – Ручаюсь, что она свободно пользовалась многими средствами связи в этом комплексе.

– У нас есть ордер на обследование компьютеров – может, тебе удастся проследить ее послания по электронной почте?

– Я уже временно конфисковал один. Возмож­но, мы плюем против ветра, но нужно проверить всю аппаратуру – вдруг она хоть где-то наследила? Я говорил с ее психоаналитиком – прошу проще­ния, «консультантом по эмоциональным проблемам». – Произнося это определение, Фини скривил губы, как будто жевал лимон. – Получил полную порцию историй о детских психологических травмах, приведших к «неконтролируемым вспышкам эмо­ций» – неплохой термин для замены слова «убийст­во», верно? Еще услышал о глубоком раскаянии и тому подобном. Все это должно иллюстрировать, что Данн успешно прошла процесс реабилитации и была готова стать полезным членом общества.

– Держу пари, что мы услышим ту же песню от чиновника, санкционировавшего досрочное ос­вобождение. Мы повидаем его, а потом наведем справки в чикагской полиции. – Ева тяжело вздох­нула. – Наверное, со мной что-то не так, Фини. Я смотрю на это заведение – и вижу большую кучу дерьма, вываленного на налогоплательщиков.

– В таком случае, со мной тоже что-то не так.

– Но ведь люди могут меняться к лучшему! Я знаю случаи, когда закоренелые преступники ис­правлялись. Тюрьма не должна быть простым скла­дом…

– Но она не должна быть и санаторием. Пошли отсюда. От этого места у меня мурашки по коже бе­гают.

Отто Шульц, ведавший вопросами досрочного освобождения, был тучным мужчиной с торчащими зубами, который компенсировал недостаток волос замысловатой прической с пробором, начинающим­ся у левого уха.

Ева понимала, что жалованье правительственно­го чиновника отнюдь не впечатляет своими разме­рами, но чтобы так себя запустить – это надо было постараться.

Шульц не проявил восторга при виде посетите­лей, сослался на страшную занятость и попытался отделаться от них, пообещав прислать копии всех ра­портов и заключений, касающихся Джулианны Данн.

Еву бы это удовлетворило, если бы не потная физиономия Шульца, свидетельствующая о том, что он нервничает.

– Вы способствовали ее досрочному освобождению, и первое, что она сделала, выйдя отсюда, совершила очередное убийство. Очевидно, это не дает вам покоя?

– Слушайте! – Он вытер платком отечное ли­цо. – Я следовал правилам. У нее были отличные показатели, она выполняла все предписания… В кон­це концов, я отвечаю за досрочное освобождение, а не предсказываю будущее!

– Мне всегда казалось, что главное для чинов­ника на вашей должности – иметь хорошее чутье и уметь безошибочно распознавать фальшь. Как по-твоему, Фини?