Что остается от небес - Харрис К. С.. Страница 19

– А вы в то время как думали, что с ним случилось?

– Я? – откинулась на спинку тетка, прищуривая ярко-голубые глаза. Она была проницательной женщиной, способной видеть правду за светским притворством и пустой болтовней. – Лично я полагала более чем вероятным, что Прескотту втихую перерезали горло, а тело утопили в каком-нибудь заброшенном колодце. Я ведь уже говорила: он был препротивнейшим субъектом. Не думаю, что по сэру Нигелю кто-либо скорбел – а уж меньше всех его супруга.

– Расскажите мне о ней.

– О леди Прескотт? Да тут и рассказывать особо нечего. Она вышла за Прескотта в конце своего первого сезона. Упоминали об еще одном претенденте, но тот был вторым сыном без каких-либо перспектив. Рипон, ее отец, на то время по уши увяз в долгах – из-за азартных игр. Большинство членов Клуба адского пламени немало задолжали своим кредиторам.

– Рипон и Прескотт оба состояли в клубе?

– Так судачили. Когда Прескотт попросил руки леди Розамонды, маркиз согласился, – вот все, что мне достоверно известно.

– Тому продал, кто больше дал?

– В общем, да. Рипону надо было устраивать карьеру шестерым сыновьям, он не мог позволить дочери привередничать. Особенно, если верить слухам, что маркиз силком притащил Розамонду с границы, когда та попыталась сбежать с неподходящим искателем руки в Гретна-Грин.

– Правда? И кто же был этот воздыхатель?

– Точно не знаю. Дело обставили шито-крыто.  

– Действительно шито-крыто, раз даже вы об этом не слышали, – с улыбкой заметил виконт. – А что можете сказать о браке леди Розамонды и сэра Нигеля?

– Не думаю, что бедняжка была счастлива. Из жизнерадостного, беззаботного создания она сделалась какой-то раздавленной – другого слова не подберу. После исчезновения Прескотта леди Розамонда, по сути, отдалилась от света. По прошествии положенного времени сэр Нигель был объявлен умершим, так что сын смог наследовать титул и поместье, но она больше не выходила замуж. Если с тех пор с ее именем и был связан какой-либо скандал, до меня молва не дошла.

Себастьян кивнул. Если герцогиня Клейборн не осведомлена о скандале, значит, никакого скандала и не было.

– А как насчет епископа? – полюбопытствовал он. – Насколько хорошо вы его знали?

– Он был любимцем архиепископа Кентерберийского, – длинно выдохнула тетка.

– Но не вашим?

– Ты же меня знаешь, – скривилась Генриетта, – я не очень-то жалую ревностных церковников.

– Причем сам архиепископ является приятным исключением, – ухмыльнулся Девлин.

Щеки герцогини зарделись редчайшим румянцем.

– Джон совсем другой, – обронила она, отводя взгляд.

Девлин присмотрелся к пухлому, тщательно напудренному и подкрашенному тетушкиному лицу. В восемнадцать лет она вышла замуж за наследника герцога, который получил титул по смерти отца вскоре после бракосочетания. Более пятидесяти лет герцогиня правила в высшем свете как одна из его признанных цариц – властная, уверенная и с виду более чем довольная своим уделом в жизни. Странно, но Себастьяну до сих пор не приходило в голову, что бывшая леди Генриетта Сен-Сир, возможно, все эти годы питала нежные чувства к бедному, но амбициозному клирику, который волею судеб вознесся на высшую ступеньку английской церковной иерархии.

– Я знаю, архиепископ надеялся, что Прескотт станет его преемником. Но этого никогда бы не произошло, – заметила тетка.

– Почему же?

– Теоретически избрание нового архиепископа Кентерберийского решается принцем-регентом. Но ты знаешь не хуже меня, что в государственных делах Принни даже не чихнет, сперва не посоветовавшись с Джарвисом. А Прескотт был слишком ярым приверженцем реформ, чтобы пользоваться расположением барона. Попомни мои слова: в должное время архиепископом провозгласят Чарльза Мэннерса-Саттона. Попомни мои слова.

– Неприязнь Джарвиса к епископу была широко известна?

– Всем, кто давал себе труд обратить внимание. Эти двое схлестывались по любому поводу: от рабства в Вест-Индии до детского труда в самой Англии.

«Интересно, – подумал виконт, – мисс Джарвис не сочла нужным упомянуть об этом обстоятельстве».

– Не то, чтобы я полагала, что барон имеет отношение к гибели Прескотта, – добавила Генриетта, – хотя ему смерть епископа на руку.

– «Неужели никто не избавит меня от этого мятежного попа?» [30]– негромко процитировал Себастьян.

Герцогиня, фыркнув, поднялась на ноги:

– Полагаю, то, что вчера днем вас с мисс Джарвис видели гуляющими по Королевскому госпиталю, объясняется твоим вовлечением в расследование?

– Господи милостивый, – вздохнул племянник, – у вас что, повсюду шпионы?

– Почему шпионы? Наблюдательные знакомые. И хотя я в последнее время настаивала, чтобы ты занялся выбором спутницы жизни, мне бы не хотелось, чтобы мой…

– Не тревожьтесь, тетушка, – фыркнул виконт. – Мне известно из достовернейших источников, что мисс Джарвис считает брак, заключаемый по нынешним английским законам, варварским обычаем, дающим мужу такие же права в отношении бедной супруги, какими обладает американский рабовладелец по отношению к своему невольнику.

– Святые небеса! Это она так сказала? 

– Да.

– Что ж, – хмурость герцогини немного прояснилась. – Раз уж ты здесь, почему бы не воспользоваться моментом и не познакомиться с леди Кристиной? Она…

– Тетушка, нет.

– Но она…

– Нет, – Себастьян открыл дверь перед родственницей, однако задержал ее вопросом: – А вам не известно о какой-либо связи между Джарвисом и сэром Нигелем Прескоттом?

Генриетта помедлила, задумчиво сведя брови.

– Кажется, было что-то… – резко выдохнув, она покачала головой. – Должно быть, старею. Но не волнуйся, я непременно вспомню.

ГЛАВА 16

Вернувшегося вечером домой виконта на пороге встретил дворецкий.

– В ваше отсутствие доставлен пакет, милорд. Из Лондон-хауса.

– Спасибо, – кивнул Себастьян.

Принеся в библиотеку подсвечник, он взломал печать на конверте и разложил бумаги по столу. Верхний лист содержал вежливую записку от Саймона Эшли, спесивого епископского капеллана. Себастьян живо представил себе, как неодобрительно подергивал носом церковник, сочиняя послание.

«Милорд Девлин,

согласно указаниям архиепископа прилагаю к сему перечень недавно состоявшихся встреч епископа Прескотта. По просьбе его высокопреосвященства я снабдил список примечаниями для пущей ясности».

В конце записки стоял только инициал « Э».

Следующие две страницы, по-видимому, являлись копиями ежедневника епископа, переписанными чрезвычайно аккуратно, скорее всего, секретарем. Заметки самого капеллана были, наоборот, нацарапаны торопливым, хотя и разборчивым почерком.

Откинувшись на спинку кресла, виконт пробежал глазами список имен и дат. Большинство записей на прием к епископу на прошлой неделе оказались рутинными встречами с прихожанами и церковными должностными лицами. Себастьян обнаружил упоминание о принятом в понедельник Уильяме Франклине. Этот визитер, хоть и назначенный на довольно позднее время, похоже, был первым у Прескотта в тот день. Сразу после американца епископа посетил лорд Квиллиан. Любопытно, что в четыре часа пополудни во вторник, день убийства, его преосвященство встречался с собственным племянником. Цель посещения не была указана.

Поднимаясь в задумчивости с кресла, виконт снова бегло просмотрел перечень, но только одно имя привлекло на этот раз его внимание: мисс Геро Джарвис.

В дополнение к шести часам вечера во вторник, баронская дочь виделась с епископом Лондонским не менее трех раз еще и на прошлой неделе.

* * * * *

Сновидения увлекали Себастьяна в различные места и обстоятельства.

Иногда ему снились свистящие в воздухе снаряды, взрывающиеся кровавыми фонтанами грязи, конского мяса и человеческой плоти. Бывало, во сне он чувствовал острый смрад горелого дерева, видел бледные детские щеки и широко раскрытые, незрячие карие глаза. А порой случались кошмарные ночи, когда ему грезилась женщина с голубым сен-сировским взглядом, которая касалась Себастьяна кончиками пальцев и исчезала, утраченная для него навсегда.