На задворках Совдепии - Чечило Виталий Иванович. Страница 17

Предстоявшая переброска в Грузию диверсионного отряда была тщательно разработана руководством Отдела внешней документации УНСО. Специалист по диверсионно– террористической работе Славко лично работал над «легендой «, заставлял членов группы часами зубрить устройство чаеуборочного комбайна «Сакартвелло» и даже некоторые примитивные фразы на грузинском языке.

Членам направляющейся в Абхазию группы было строжайше запрещено брать с собой военную форму, значки УНСО. Малейший просчет мог привести к тому, что на ветер будут брошены огромные средства, затраченные на организацию переброски отряда. Ведь каждый билет стоил 150 долларов.

Значительную часть этих средств Анатолий Лупинос привез из своей недавней поездки к своему старому тюремному корешу «вору в законе», а ныне члену Государственному Совета Грузии Джабе Иосселиани. Кое что подбросили члены Ирландской республиканской армии, представитель от которой побывал в Киеве как раз накануне переброски отряда.

Впрочем, то, что их постоянно «пасут «оперы из СБУ, Бобрович считал вполне нормальным явлением. Он вспомнил, как еще зимой, на одной из пресс – конференций в штабе УНСО, совсем молоденькая журналистка из «Независимости «спросила его:

– А это правда, что в вашей организации есть внедренные агенты СБУ?

– Я вышел бы из этой организации, если бы узнал, что СБУ совсем не проявляет к ней интереса, – ответил Бобрович, с чувством удовлетворения заметив изумленно распахнувшиеся глаза своей юной собеседницы. – Запомните, барышня, что агентов засылают только к сильному противнику. И мы постараемся еще не раз доказать шпионам из СБУ, что являемся достойным объектом их внимания.

Уже перед тем, как пройти через таможенный досмотр к «отстойнику», Устим еще раз мельком взглянул через плечо. Лупинос, заметив этот поворот головы, слегка улыбнулся и погладил свою пышнуюе бороду. Что ж, похоже, что все пока идет без осложнений. Депутатского прикрытия не понадобилось.

Но окончательная уверенность в успехе первого этапа их миссии у сотника появилась лишь только после того, как АН – 24, стремительно разбежавшись, стал набирать высоту, одновременно забирая вправо. Теперь было практически невозможно ни помешать им, ни изменить их план. Бобрович приподнялся со своего кресла и внимательно огляделся вокруг. Его стрельцы небольшими групками расположились по всему салону. Но больше всего их оказалось рядом с несколькими смешливыми девчушками, которые непрерывно хохотали и кокетливо принимали назойливые знаки внимания от расслабившихся унсовцев.

«Что ж, пусть повеселятся хлопцы, – решил Устим, – Когда еще придется пощупать живую девку? На войне будет не до этого. Да и сколько из них вернется назад? «

Он откинул голову на спинку кресла и постарался заснуть. Самолеты Устим не любил, к тому же последние несколько суток, связанных с организацией отъезда, вымотали его до предела.

Но, как это часто случается при переутомлении, сон не приходил. В голове образовалась мешанина из отрывочных воспоминаний, фраз, мыслей. Почему – то вдруг вспомнилось, как солнечным августовским утром 91 – го он услышал по радио сообщение об установлении в стране чрезвычайного положения.

– Давно пора, – буркнул мужик из соседнего дома, который забежал пригласить его вечерком отметить день рождения своей жены. – Развели бардак, мать их так. То социализм, то капитализм строят. Совсем потеряли тормоза.

Валерий ничего не ответил, молча выключил радио, набросил пиджак и вышел из хаты. Село Ярцево Смоленской области находилось недалеко от города, и вечером того же дня Бобрович уже ехал в Москву на защиту демократии.

– Что это тебя черти понесли московских уродов спасать? – спросил однажды Лупинос, узнав об этой занятной страничке из биографии Бобровича.

На этот вопрос Валерий не мог ответить даже себе. Какое – то острое чувство несправедливости, желание не позволить группке партократов вернуть все назад двигало им в те дни.

Конечно, сегодня Валерий двадцать раз бы подумал, прежде чем совершать такую глупость. Но тогда…

Утром он прибыл в Белокаменную, а через два часа – считался своим парнем в Украинской сотне. Она располагалась в правом крыле Белого дома, выходившем к Москва – реке. В сотне было около 200 человек всякого сброда, которые выдавали себя за украинских патриотов. Но среди них встречались и очень неплохие парни, готовые сражаться до конца за свои идеалы. Вооружены они были двумя украинскими желто – голубыми флагами и двумя автоматами. Моральный дух этих «патриотов» стимулировали ящики водки, которые привезли «новые русские «, активно поддерживавшие финансами Бориса Ельцина и его команду.

И все же, несмотря на непрерывные возлияния и внешнюю браваду, ситуация оставалась тревожной. То и дело поступали сообщения о том, что к Белому дому стягиваются бронетанковые батальоны ГКЧП. Многие из защитников Белого дома хорошо понимали, что для успешного штурма их цитадели достаточно всего одного батальона хорошо вооруженных солдат. Тогда весь этот сброд, составленный из восторженных пацанов, алкашей и отставных прапорщиков, разбежится к чертовой матери в один момент. Не было никакой надежды на соседа справа или слева. И от того нервы находились в постоянном напряжении. Любой крик, громкий звук, а тем более выстрел могли привести к неуправляемой панике.

Ночью вся эта мешанина слухов, криков ораторов, звона бутылок и пьяной матерщины сплелась в такой тугой клубок, что стала почти осязаемой. В этот момент один из наблюдателей, выставленный Украинской сотней, доложил, что со стороны реки приближается самоходка.

– Таманская дивизия в атаку пошла! Все! Доигрались! Сваливаем, хлопцы! Чтоб вас…

– Жратву, жратву не забудь. Когда еще покормят…

– Да пошел ты, жлоб несчастный, со своим салом. Сейчас танки из тебя самого котлету сделают.

Сотня начала таять на глазах. И все же несколько десятков человек, в основном из бывших военных, нашли в себе мужество выйти на улицу, чтобы узнать причину шума. По реке мимо Белого дома мирно проплывала обычная открытая баржа, груженая песком.

– Панове, – присвистнул Бобрович, – вы только посмотрите, что эти москали с «Авророй» сделали!

Дикий хохот украинской сотни всколыхнул ближайшие кварталы, и долго еще металось эхо между гранитными берегами реки. Обстановку удалось разрядить, хотя с перепугу в другом крыле Белого дома кто-то начал палить из автоматов.

Через три дня, приехав в Киев, Валерий встретил там точно такую же обстановку нервозности и бестолковой суеты. Кто-то кричал о приближающихся танковых колоннах, кто-то призывал идти в воинские части и требовать оружия. Политические клоуны из различных партий и движений беспрерывно митинговали, плодя многочисленные заявления протеста.

Но Бобрович уже точно знал, что рота солдат, одетых в одну форму, знающих своих командиров и готовых подчиняться их приказам, лучше многотысячной толпы. Слишком уж она капризна. К тому же, толпа побежит при первом же выстреле. При этом от давки погибнет во много раз больше людей, чем от пуль противника.

У Валерия и его товарищей по Украинской межпартийной ассамблее давно уже возникла твердая уверенность в необходимости формирования какого-то парамилитарного формирования. Как, например, в Швейцарии. Члены этой военизированной структуры будут проходить военные сборы, иметь право на ношение и хранение оружия, а в случае возникновения опасности для государства, приходить на помощь Вооруженным Силам, являясь основным стержнем при формирования отрядов самообороны.

Так рождалась идея УНСО. Активное участие в создании отрядов самообороны приняли многие из трех с половиной тысяч офицеров и прапорщиков украинской национальности, которым УМА помогла вернуться на родину из отдаленных гарнизонов Советской Армии.